Пытаясь отсеять шелуху и вычленить главное, Рем уцепился за эту оговорку.

— А что он делал? Что делал Дойл Галахер? — наклонился вперед Буревестник.

— Не только Дойл, все они, вся семейка. Аквила заподозрил, что на своих латифундиях, в глубине кленовых сахарных плантаций эти хлопководы и винокуры разводят орков! — драматически громко прошептал Коннор. — Орра, он нарушил все мыслимые и немыслимые правила! Точно — любитель Ко, как пить дать!

— Так, — сказал Аркан. — Я не особенно силен в вопросах рабовладения, маэстру Доэрти. Да и Патрик об этой стороне вашей экономической жизни не распространялся, он больше о войне и медицине, сам понимаешь…

— О да, Патрик… Идеалист! — кивнул Коннор.- Но — настоящий орра. Хотите, ваше высочество, чтобы я рассказал вам про орков?

— Должен же я знать, кого и зачем убиваю? — Аркан глянул на супругу, которая в это время вела беседу с кем-то из орра, рассказывая о смарагдских делах во время войны Святого Фарадея и исхода ортодоксов из центральных провинций. — Габи, идем ко мне, тут может быть интересно! Послушаем про орков?

И самая настоящая герцогиня Аскеронская просто взяла — и села мужу на колени. Потому, что в первую очередь она была Зайчишкой, которая страшно гордилась тем, что этот мужчина, которого везде знают и с которым все вынуждены считаться — принадлежит именно ей!

Каждые пять лет случался Большой Отлив. Уровень воды падал, Зеленое и Последнее моря на долгие полгода оказывались разделены, меж землями Юга и Наковальней Солнца пролегал нерукотворный мост. По обнаженному каменистому дну пролива вполне можно было передвигаться, в обе стороны. На заре Империи этой возможностью пользовались исключительно племена орков, которые пытались обосноваться на берегах Зеленого моря. Это порождало бесконечные войны с людьми, и закрепило за зеленокожими репутацию второго самого главного врага — после фоморов, конечно. Однако, спустя время, теперь уже орра — наследники древних переселенцев с Изумрудного острова, а до этого — из другого мира, тоже стали ходить в набеги.

Именно с Наковальни Солнца они вывезли многие удивительные растения — такие как хлопок, хлебное дерево, тутовый кустарник (на нем плодился шелкопряд) и многое другое. А еще пряности, драгоценные камни, диковинных животных и — рабов.

Внезапно оказалось, что свирепые и буйные орки становятся таковыми только во взрослом возрасте. Будучи забраны из семьи в детстве, пленные орчата очень сильно отличались от своих соплеменников, которые выросли на вольных просторах и были воспитаны среди варварских обычаев своих соплеменников. Так что зеленокожие мальчишки и девчонки стали для некоторых аристократов желанной добычей. Многие плантаторы смекнули: в отличие от боевитых и строптивых поселян-орра, воспитанные в покорности и страхе перед своими хозяевами орки не потребуют оплаты за работу, за них некому будет вступиться, ни один суд не станет рассматривать жалобу зеленокожего на жестокое обращение со стороны хозяев. Выносливые и неприхотливые в еде, они стали настоящей находкой для развивающегося плантационного хозяйства, просто золотой жилой! Спрос на южные товары по всей Империи был очень высок, и, признаясь честно, купцам-оптиматам, не говоря уже о популярах, изначально ненавидевших нелюдей, было наплевать на то, откуда брались пряности, кто выращивал хлопок и чьим трудом добывали кленовый сироп для великолепного южного виски.

Да и ортодоксы не слишком часто задавались подобными вопросами, если говорить откровенно. Просто не так уж много торговцев из Аскерона или Первой Гавани торговали с южными плантаторами напрямую.

Система работала: захваченных в набегах орчат продавали на плантации и держали в страхе, при этом вознаграждая обильной пищей, примитивной одеждой или лишней охапкой сена для лежанки за добросовестный труд. Товары шли на рынок сплошным потоком, покупатели были довольны, богатые владельцы латифундий набивали карманы.

Однако, спустя годы, а может — десятилетия, кто-то из плантаторов решил, что разумным будет заняться разведением орков — как каких-нибудь домашних животных, например — тех же собак или лошадей. Мол, ни к чему ставить в зависимость от редких Отливов наличие рабочей силы на хлопковых полях! Молодых орков и орчанок стали водить «на случку», были организованы специальные смешанные поселения, куда запускали самых сильных и выносливых молодых мужчин и женщин зеленокожего племени…

И вот тут все пошло наперекосяк. Оказалось, на первый взгляд туповатые и тугодумные орки, у которых якобы отсутствуют понятия собственного достоинства, чести и самоотверженности резко менялись, едва у них появлялись пара и потомство! Тот же самый клыкастый молодчик, который безропотно сносил десять или двадцать ударов плетью за рассыпанный из корзины хлопок, превращался в дикого зверя и яростного бойца, как только видел, как кнут надсмотрщика касался спины матери его детей. И вовсе уж свирепел, если видел, как кто-то покушается на его отпрысков. Оказалось, кровные узы у зеленокожих были чрезвычайно сильны!

А еще — стоило орку хоть раз увидеть, как падает от удара зеленого кулака надсмотрщик, как брызжет красная человеческая кровь из шеи, разорванной мощными клыками — и все долгие месяцы и годы воспитания по методу «кнута и пряника» шли псу под хвост. Простая истина, что белокожие верзилы — смертны, становилась основанием для восстания…

— Именно поэтому каждый плантатор нынче выбирает, какого рода хозяйство вести. Если это Ча, Ко, шафран или, скажем, душистый перец, то выгоднее считается завести себе орчанок. Если работа тяжелая — тогда используют мужчин. Это разумно — новые рабы появляются раз в пять лет, их не слишком много, и потому у простолюдинов всегда есть работа, и фермы неплохо себя чувствуют, — признал Коннор Доэрти. — Иногда мне кажется, что если бы дать волю таким, как Галахер — они и вовсе согнали бы поселян с земли, и превратили Юг не в край свободных орра, а в землю рабов и надсмотрщиков. Но этому — не бывать!

— А ты, выходит, не сторонник рабства? — спросила Габи, которая слушала эту историю, затаив дыхание.

— Я не сторонник орков, — поморщился Коннор. — Мне они не нравятся. Я убил бы каждого из них — вот и все. Гномы — деловой народ. Эльфы, по крайней мере, красивые, особенно их женщины… Хотя ваше высочество и много милее любой эльфийки, это уж точно! А орки… Для меня что орки, что фоморы — все едино!

Аркан молчал и хмурился, постукивая пальцами по подлокотнику стула. А потом спросил:

— Из всего, что ты сказал, я понял вот что: Галахеры должны были что-то сделать с орочьими женщинами и детьми, чтобы мужчины взбунтовались, верно?

— Выходит, что так… — озадаченно кивнул Коннор. — Но что это меняет? В конце концов, я же говорил — он наверняка из партии Ко, а всем кто пьет Ко — периодически бьет моча в голову!

Рем проигнорировал последний пассаж Доэрти и проговорил:

— О-о-о-о, не знаю как для вас, южан, — на скулах Аркана заиграли желваки. — А для нас, ортодоксов, это меняет все.

— Габи, как думаешь, сколько раз может сработать один и тот же фокус? — спросил Рем.

Его голова лежала на коленях супруги, которая расчесывала Аркану волосы гребнем.

— Ну, если выступать перед разной публикой — то много раз! — задумалась Зайчишка. — А если использовать другие декорации, другой реквизит — например, вместо кролика из шляпы доставать голубя, то почти всегда! Главное — не слишком часто. А ты это зачем спросил?

— Кроме нашего свадебного путешествия и Преторианской библиотеки у меня тут есть еще одна цель, — проговорил Аркан. — Даже две. Я ведь не скрывал этого от тебя, верно?

— Ты ищешь союзников, и хочешь наладить поставки сырья для флота, — кивнула герцогиня. — Но как я вижу — с союзниками не задалось. Полыхает орочье восстание, а аристократы убивают друг друга из-за того, какой напиток они пьют! Даже целую идеологическую базу под это подвели!