— Тогда вперед! Немедленно эвакуируемся! — приказал Андрей.

Они выскочили во двор, где уже возле телег собрались освобожденные девушки, дрожащие от страха. Повсюду валялись окровавленные трупы наемников Брукса.

Федор командовал ветеранами:

— Все на телеги! Уезжаем!

Бруксу не удалось сбежать на лодке. Его быстро догнали и перехватили другие лодки с сильными гребцами. Канал, по которому он собирался уплыть, был перекрыт с двух сторон. А берега канала оказались оцеплены русскими военными моряками, которые любые подозрительные суденышки заворачивали к пристани, бесцеремонно цепляя баграми за борта. Когда лодку англичанина насильно отбуксировали большим баркасом, похожим на маленькую галеру с многочисленными веслами, к Адмиралтейским верфям, морской офицер приказал Бруксу выйти на берег и сдать оружие. И бывшему пирату пришлось подчиниться, отдав оба пистолета. Трудно возражать, когда у собеседника взвод матросов, вооруженных ружьями со штыками. Впрочем, русский офицер проявил великодушие, позволив оставить при себе Бруксу хотя бы кортик.

— Куда же вы? Мне кажется, мы с вами еще не закончили, — сказал человек, вышедший ему навстречу прямо на пристань из кареты с большим золоченым гербом.

При его появлении офицер построил своих матросов и отдал честь. Но, человек сделал властный жест рукой, и весь взвод ушел куда-то за постройки верфи, запевая на ходу песню. Как только матросы ушли, они остались на пристани одни, если не считать двоих телохранителей прибывшего, которые выполняли еще и обязанности кучера и лакея.

— А, это вы, князь Чарторыйский? — проговорил Брукс, узнав министра иностранных дел, с которым его познакомил секретарь английского посольства Уилсон.

Князь слегка склонил голову, проговорив по-английски:

— Рад, что вы меня еще помните, сэр, — в глазах Чарторыйского мелькнул холодный блеск.

— Как можно забыть человека, который продает Россию англичанам ради Польши? — резко сказал бывший пират.

Чарторыйский лишь рассмеялся:

— О, какая прямолинейность! Но, сейчас я приехал поговорить не об этом. Речь идет о баронессе Иржине фон Шварценберг. Я доверил вам содержать ее у себя под стражей. Вы же очень плохо справились с этой работой! Она освобождена князем Андреем и находится теперь в неизвестном месте! Из-за вас я потерял очень важного свидетеля заговора! Также вы обещали мне отыскать виконта Леопольда Моравского, но, с этим тоже не справились. И вы заслуживаете наказания.

Брукс напрягся, но сказал дерзко, ухмыляясь:

— Неужели? Я сразу понял, что вы — опасный человек, князь. Но, меня вам не запугать. У меня есть доступ к вашим тайным планам.

Чарторыйский сделал шаг вперед и, вытащив пистолет, направил ствол на Брукса.

Англичанин пробормотал:

— И что вы хотите? Застрелить меня?

— Еще не решил окончательно, — холодно ответил князь. — Отдайте мне вашу долю в Ост-Индской компании, и будем считать это компенсацией за провал моего поручения…

— Никогда! Лучше умру!

Бывший пират кинулся вперед, молниеносно выхватив свой кортик и надеясь успеть нанести смертельный удар до того, как князь взведет курок и выстрелит. Лезвие блеснуло в воздухе, но князь успел отпрыгнуть назад. И клинок лишь чиркнул по вороненому стволу пистолета перед тем, как прижатый телохранителями Чарторыйского, проворно схватившими его тут же с двух сторон, Брукс оказался обездвижен, а его любимый кортик, всегда до этого момента выручавший своего владельца в разных опасных ситуациях, был отобран.

— Вы еще заплатите за это, князь! Я спрятал кое-какие бумаги про вашу деятельность в Польше, которые мои верные люди отдадут вашим врагам, случись что со мной, — прошипел англичанин, пытаясь вырваться.

Адам Чарторыйский не стал тратить лишних слов. Он хорошо знал: если такой человек, как Брукс, скроется, то обязательно отомстит. И месть пирата обязательно заберет его, князя, жизнь, как ни старайся предотвратить это. Такого врага лучше видеть мертвым. А компромат Чарторыйского не особенно пугал. Ведь даже император Александр Павлович прекрасно знал о том, что он — патриот Польши. И всегда им оставался, хотя служил русской короне.

Выстрел прогремел неожиданно. Брукс вздрогнул, его серые глаза расширились от непонимания. Алая кровь выступила на черном камзоле и потекла поверх золотого шитья. Последнее, что он увидел, это отсвет от пожара собственного особняка на низких серых облаках, затянувших небо над Санкт-Петербургом. И тело бывшего пирата стало медленно оседать на доски пристани. Но, двое телохранителей министра не дали ему упасть окончательно. Оттащив к концу пристани, они сбросили бывшего пирата в воду.

На трех телегах, на которых раньше лежали бочки, ветераны отъехали от особняка на пару кварталов, увозя с собой женщин, когда земля содрогнулась от сильного взрыва. Огненный столб взметнулся в хмурое небо, разрывая особняк Брукса на куски. Ударная волна вышибла окна во всех соседних домах, повалив на землю случайных прохожих. Но, удивительное дело, в этот момент в этих кварталах не оказалось ни одного квартального, словно бы они и не слышали перестрелку, предшествовавшую взрыву.

Граф Кочубей отозвал своих людей, как только началась заварушка, предоставив «Союзу Аустерлица» полную свободу действий против английских пиратов, устроивших в Петербурге свою базу. Министр внутренних дел сдержал свое слово. Когда дым немного рассеялся, и стало ясно, что от дома остались одни лишь бесформенные догорающие руины, только тогда и засвистели квартальные. Они появились на месте пожарища так же внезапно, как до этого исчезли, попрятавшись по приказу своего начальства.

Пьер, которому в стычке с англичанами Андрей и Федор доверили охранять подходы к особняку, выделив под его командование пять опытных бойцов, ехал на телеге вместе с друзьями и грустил, что ему не удалось задержать Брукса. Произошло это, как считал Пьер, из-за того, что, как только началась стрельба, он приказал ветеранам поскорее идти на помощь Андрею и Федору, всерьез опасаясь за их жизни. И потому он со своими людьми ворвался на задний двор, где происходило основное сражение, совершенно упустив из виду периметр. Сам он первым ринулся вперед и выстрелил от ворот в какого-то английского наемника, желая показать пример своим бойцам, идущим в атаку, как он это себе представлял из прочитанных книжек. Но, на деле, руки у него дрожали, и Пьер досадно промахнулся.

К его счастью, этого врага сразу убил кто-то из бойцов, которые находились рядом. Но потом, пока Пьер, обливаясь холодным потом от звуков выстрелов и страшных криков раненых людей, падающих под пулями совсем рядом, пытался дрожащими руками, глядя на трупы и борясь с тошнотой, подкатывающей к горлу, перезарядить свой пистолет, таким образом, как ему показали ветераны перед боем, снабдив для этого Пьера сумкой-лядункой со всеми необходимыми принадлежностями, скоротечный бой уже и затих. И получалось, что это он виноват в том, что они упустили главного пирата. Не умел он ни командовать, ни тактически мыслить на поле боя, не обладал также необходимой выдержкой и хладнокровием, потому что никогда не имел склонности к военному делу. И он прекрасно понимал эту свою несостоятельность в качестве командира, отчего и грустил.

— Эй, дружище, ты чего нос повесил? Мы же победили! — хлопнул его по плечу Федор, оказавшийся в телеге рядом.

— Но и англичане наших положили несколько человек, да и Брукса мы упустили, — заметил Пьер.

— Ну и черт с ним, с этим пиратом! — воскликнул поручик. И добавил:

— На войне без потерь не бывает. И все-таки главное — это победить. А потому есть у нас повод порадоваться!

Телеги ехали уже мимо городских окраин, и Пьер поинтересовался:

— Куда мы едем?

На что Федор ответил:

— Сейчас нам лучше сразу же исчезнуть из столицы. И Андрей пригласил всех к себе в деревню.