Маргарет подняла на меня глаза, полные надежды.

— Правда? — прошептала она. — Вы не скажете?

— Не скажу, — кивнул я. — Но с одним условием.

— Каким? — она с готовностью посмотрела на меня.

— Вы расскажете мне все. Все, что знаете о Франсуа Олоне. О его планах. О том, зачем он напал на нас. И… — я сделал многозначительную паузу, — … о том, что связывает вас с ним.

Марго колебалась. Но, видимо, понимая, что другого выхода у нее нет, кивнула.

— Хорошо, — прошептала она. — Я расскажу…

— Вот и славно, — я улыбнулся. — А теперь, Ли, Сэм, оставьте нас. Нам с леди Маргарет нужно поговорить наедине. И да, Ли, — я обернулся к коку, — вы ничего не слышали.

Сэм и Ли кивнули с опаской поглядывая на казалось бы хрупкую девушку.

Ли, все еще пребывавший в некотором недоумении от происходящего, кивнул и, пятясь, вышел из каюты. Сэм последовал за ним.

Я же, оставшись с Маргарет наедине, придвинул стул к столу и жестом пригласил ее сесть. Сам устроился напротив.

— Итак, — я сцепил руки в замок, — я слушаю вас, мадемуазель…

Интерлюдия.

1657 г. Лондон. Поместье графов Лестер.

Кабинет Роберта Сидни, Второго графа Лестера, был воплощением респектабельности и достатка. Массивный стол из красного дерева, заваленный бумагами и картами, кресла, обитые кожей, книжные шкафы, уходящие под самый потолок, — все говорило о власти, влиянии и, безусловно, о богатстве. Не о показной роскоши нуворишей, а о спокойной уверенности старинного аристократического рода.

Сам граф, семидесятилетний старик с проницательным взглядом голубых глаз и седыми, аккуратно подстриженными бакенбардами, сидел у камина, где весело потрескивали дубовые поленья. В отличие от многих своих сверстников, Лестер сохранил ясный ум и крепкую, для своего возраста, фигуру.

Напротив него, нервно расхаживая по кабинету, метался его сын, Филипп. Высокий, темноволосый, с тонкими чертами лица и горящими глазами, он был полон энергии.

— Отец, я не понимаю! — Филипп остановился, жестом указывая на бумаги, лежащие на столе. — Зачем вам этот брак? У нас достаточно денег, влияния, положения! Зачем вам эта… — он брезгливо покрутил ладонью, — эта девчонка с Тортуги?

Роберт Сидни вздохнул, откладывая в сторону трубку.

— Филипп, я уже объяснял тебе. Этот брак важен. Он укрепит наши позиции.

— Укрепит? — Филипп фыркнул. — Каким образом? Эта Маргарет — дочь сбежавшего губернатора, который, по слухам, замешан в каких-то темных делах! Этот брак бросит тень на нашу репутацию!

— Глупости, — граф Лестер нахмурился. — Ее отец — жертва обстоятельств. И Маргарет — достойная девушка. Она принесет свежую кровь в наш род.

— Свежую кровь? — Филипп усмехнулся. — Отец, вам семьдесят! О какой свежей крови вы говорите?

— Филипп! — Роберт повысил голос. — Не смей так разговаривать со мной! Я — глава этого рода, и я решаю, что для него лучше!

— Но… — Филипп попытался возразить, но отец прервал его:

— Никаких «но»! Этот брак состоится. И точка.

Филипп сжал кулаки, сдерживая гнев. Он понимал, что спорить с отцом бесполезно. Тот был упрям, как старый дуб.

— Хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Пусть будет по-вашему. Но я не желаю присутствовать при этом… фарсе.

— Что ты имеешь в виду? — Роберт Сидни удивленно посмотрел на сына.

— Я имею в виду, — Филипп сделал паузу, — что я уезжаю.

Граф нахмурился.

— Куда?

— В Карибское море, — Филипп усмехнулся. — Подальше отсюда. От этого… безумия.

Роберт Сидни вскочил с кресла.

— Ты сошел с ума! Это опасно!

— Опаснее, чем оставаться здесь и наблюдать, как вы… — Филипп запнулся, — … как вы разрушаете все, что создавали наши предки?

— Филипп, не говори глупостей! — Роберт подошел к сыну. — Этот брак… он не разрушит, а укрепит наш род!

Филипп горько усмехнулся.

— За счет брака с дочерью проворовавшегося проходимца?

— Он не проходимец! — Роберт снова повысил голос.

— А, то есть с «проворовавшимся» — вы не спорите?

Граф устало вздохнул.

— Он бывший губернатор! И у него есть связи. Важные связи.

Филипп недоверчиво посмотрел на отца.

— Какие связи? С кем?

Роберт Сидни отвел взгляд. Он скрывал то, что не должно было сейчас ложиться на плечи его сына горьким бременем.

— Это не твое дело, — пробормотал он. — Главное, что этот брак… он откроет нам новые возможности.

Филипп сжал кулаки.

— Какие еще возможности, отец? О чем вы говорите?

Роберт молчал, упрямо глядя в сторону.

— Отец! — Филипп повысил голос. — Я требую объяснений!

— Я не могу тебе сказать, — прошептал Роберт, опустив голову. — Это не моя тайна.

Филипп был взбешен.

— Какая еще тайна?

Роберт упрямо сжал губы в тонкую линию.

Филипп отступил назад, пораженный. Он не понимал, что происходит. Что за тайну скрывает его отец? И как она связана с этим браком?

— Я не останусь здесь. Я уезжаю. И я сам во всем разберусь.

— Филипп, не делай глупостей! — Роберт попытался остановить сына, но тот был непреклонен.

— Я все решил, — Филипп развернулся к двери. — И я не вернусь, пока не узнаю правду.

Он распахнул дверь и, не оглядываясь, вышел, громко хлопнув ею.

Роберт Сидни остался один. Он стоял посреди кабинета. У него заболело сердце. Семьдесят лет — не шутки.

Филипп же, выйдя из дома, велел слуге подать карету.

— Куда прикажете, милорд? — спросил слуга.

— В порт, — бросил Филипп, запрыгивая в карету. — И побыстрее.

Карета тронулась, унося его прочь от поместья, от отца, от этой проклятой тайны.

Филипп откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он чувствовал себя преданным собственным отцом, который что-то скрывал от него. Что-то очень важное.

Он достал из внутреннего кармана камзола небольшую, богато украшенную Библию. Подарок отца на совершеннолетие. Филипп редко заглядывал в нее — он не был особенно религиозен. Его привлекало иное.

Он открыл Библию, ища взглядом неприметный тайник, о котором знал только он. Нащупав пальцами тонкую щель в переплете, он извлек оттуда клочок бумаги.

Развернув его, Филипп уставился на рисунок. Это был фрагмент старой, потрепанной карты с непонятными символами.

Филипп усмехнулся. Да, он был прав. Это — карта сокровищ. А что еще это могло быть? И у него уже есть одна часть. Он нашел её случайно, в тайнике отца, в библиотеке. Сначала он не придал этому значения, но потом он начал искать информацию об этой карте.

И единственное, что он нашел, так это то, что рисунок пальмы был характерен для пальм Карибского моря. По крайней мере так сказал капитан его судна.

— Осталось найти еще три, — прошептал он, пряча карту обратно в Библию. — Всего три. И тогда я смогу разгадать все.

Он не договорил. В его глазах зажегся азартный огонек. Он чувствовал — правда где-то рядом. Может отец про эту тайну говорил? Но при чем тут женитьба? Филипп не понимал. Но у него была цель.

Он усмехнулся. Игра началась. И он, Филипп Сидни, не намерен проигрывать. Он получил каперский патент, дающий ему право атаковать вражеские суда. Официально — во славу Англии. Неофициально, — Филипп усмехнулся, — все ради достижения своих целей.

Конец интерлюдии.

— Итак, — я сцепил руки в замок, — я слушаю вас, мадемуазель…

Маргарет сидела напротив. Голова опущена, плечи поникли, руки безвольно лежали на коленях. Локоны красиво ниспадали на тонкий носик. На лице застыло выражение отчаяния. Глаза были полны слез, хотя еще недавно они сверкали дерзким огнем.

— Я все расскажу, — прошептала она дрожащим голосом. — Только пожалуйста, не выдавайте меня. Не говорите отцу. И капитану Роджерсу…

Я молчал, давая ей собраться с мыслями. Мне и самому нужно было время, чтобы переварить все, что я только что узнал. Одно дело — подозревать, и совсем другое — получить подтверждение своим догадкам. И каким подтверждениям! Одно дело, когда это пираты, с их волчьими законами, другое — юная девушка. Почти ребенок.