Андрей задумался о том, как быстро меняется его жизнь уже после попадания в эту эпоху: прошлые заботы, связанные с мятежниками из Моравии, казались ему теперь далекими и не имеющими больше никакого значения. Он смотрел в окно, как дождевые капли падают на стекло, и стекают по нему, словно слезинки, ловя себя на том, что образ Иржины фон Шварценберг в его памяти, еще недавно такой яркий и наполненный страстью, постепенно гаснет и растворяется, уходя в небытие позабытых воспоминаний. В последнее время ее место все больше начал занимать образ мадемуазель Амели Бурьен, словно новый нежный цветок, распускающийся весной. Но, какая-то тайна из прошлого, засевшая где-то в его подсознании колючей занозой, проникнув из остатков воспоминаний прежнего князя Андрея, никак не давала развиваться их отношениям.

И Андрей до сих пор не мог понять, что именно мешает ему сблизиться с Амели. Возможно, это было его чувство вины перед Иржиной? А, может быть, то был страх перед новыми отношениями? Или все-таки мешала та непонятная загадка из прошлого, сути которой он не понимал, лишь ощущая от нее неудобство? Он пока не нашел ответы на эти вопросы. К тому же, Амели постоянно находилась в обществе его сестры и отнюдь не искала уединения в компании с ним, хотя и улыбалась все время…

Слуга, неожиданно вернувшись, прервал размышления Андрея.

— Ваша светлость, Пьер сейчас в городе. Он ожидает вас в своем доме, — сообщил он.

Слова слуги вызвали у Андрея смешанные чувства. С одной стороны, он решил непременно увидеться поскорее со старым другом. Но, с другой стороны, он опасался, что Пьер может почувствовать серьезную перемену в нем. Ведь Андрей был уже не тем, кого Пьер знал прежде. Хотя по внешнему виду он вряд ли мог заподозрить, что под внешним обликом друга детства скрывается уже совсем другой человек, попаданец из будущего. Распознает ли перемену этот увалень?

Андрей же со своей стороны не мог избавиться от ощущения, что между ними теперь появилась пропасть, которую будет трудно преодолеть, если вообще возможно. Его терзали сомнения: смогут ли они вновь понять друг друга, или же их пути навсегда разойдутся? Но, особенного выбора и не было. Он понимал, что оставаться в столице бирюком означало провалить все те важные дела, которые необходимо переделать ради успеха своего же прогрессорства. И потому он, оторвав взгляд от окна, решительно сказал слуге:

— Я поеду к нему немедленно!

Когда Андрей приехал по указанному адресу, в большой недавно отремонтированный дом на Невском проспекте, похожий на дворец своими размерами и роскошью интерьеров, уже стемнело. Но, хозяин ждал его, сразу же спустившись по широкой мраморной лестнице в просторный холл, чтобы встретить своего друга и обнять. Пьер выглядел неуклюжим и, когда пытался обнять Андрея, то наступил ему на ногу. Он был по-прежнему толстым и высоким с пухлыми руками, а на его мясистом носу, напоминающем картошину, плотно сидели новенькие очки с круглыми стеклышками в золотой оправе. Да и целиком он был одет во все новое и дорогое.

— Как же я рад тебя видеть, какое счастье, что ты жив, дружище! А то слухи тут страшные ходили, что, будто бы, убили тебя под Аустерлицем, — восклицал Пьер, обнимая друга.

— Я тоже ужасно рад тебе, но все же, отпусти меня, а то ты здоровенный, словно медведь, еще немного и кости мне переломаешь, — отшучивался Андрей. И, когда друг все-таки разжал свои могучие объятия, он сказал Пьеру:

— Вот, приехал сегодня в столицу по делам, и о тебе сразу вспомнил…

— Что же мы стоим? Скорее поднимайся в мой кабинет. Столько всего сказать тебе хочется! — улыбался Пьер во весь рот, ведя за собой Андрея.

— Ну, рассказывай, что тут у вас о войне слышно было, — сказал молодой князь, когда они с Пьером уселись в глубокие кресла с красной обивкой и золоченной каемкой, стоящие перед большим камином, отделанным полированным натуральным камнем.

И Пьер поведал другу:

— В первое время, как только пришли вести об Аустерлицком сражении, все в столице пребывали в недоумении. Все надеялись на нашу победу, потому, услышав о разгроме нашей армии, даже не верили поначалу, что это может быть правдой. Старались искать каких-то объяснений, даже выдумывали их, потому что вести поступали разрозненные. Но, в обществе постепенно понимали: нечто нехорошее там случилось. А когда уже поняли окончательно, что произошел разгром, то старались поменьше говорить об этом. Получалось же, что сам государь Александр свалял дурака. Потому свалить всю вину за поражение пытались на австрийцев, которые, мол, плохой план битвы приготовили. Но, ведь все знали, что именно наш государь этот самый план утвердил. Ну, еще и Кутузова ругали за бездействие, что не переубедил он неопытного в военных делах Александра. А настоящим героем из военачальников признали одного Багратиона. Про тебя же ничего не говорили. Сколько я не выспрашивал, даже в главном штабе, а ничего толком не сказали, сообщив лишь, что, скорее всего, погиб ты на Праценских высотах.

— Пуля попала мне в голову. Контузило меня сильно. Но, как видишь, я выжил, — сказал Андрей, указывая пальцем на свой шрам между левым виском и ухом.

— Вот же угораздило! — воскликнул Пьер, пристально рассматривая поверх очков на своем друге место попадания вражеской пули, заросшее ярко-розовой кожицей. И тут же поинтересовался:

— И сильно болит?

— Нет, уже все зажило, — проговорил Андрей.

Желая переменить тему, он спросил:

— А ты как поживаешь, дружище?

И Пьер рассказал, что за это время получил от отца наследство и титул графа, а потом женился на Элен, дочери князя Василия. И образ этой красавицы сразу всплыл из остатков памяти прежнего князя Андрея, а попаданец, поздравив друга с такими важными событиями, спросил его:

— И где же сейчас твоя обворожительная супруга?

— Так она своих родных поехала проведать. К Анатолю совсем недавно старый друг Федор с войны вернулся. Ну и остановился он сразу у них в доме. А сегодня там очередная вечеринка намечается в честь этого события.

Андрей почувствовал, как все у него внутри переворачивается. Он чувствовал себя ошарашенным такой неожиданной новостью. Ведь он считал Федора погибшим! А оказалось, что Федор благополучно выбрался из ситуации, которая казалась самому Андрею безвыходной, когда их отряд окружили поляки. Но, удача не оставила геройского поручика и на этот раз! Он сумел вырваться из окружения, благополучно прибыв в столицу.

— Как же так? — тихо произнес Андрей, обращаясь к Пьеру. — Ты не пошутил? Федор действительно вернулся?

Пьер, заметив смятение друга, с некоторым недоумением кивнул.

— Да, он вернулся! И, похоже, у него есть много новых интересных историй, которые он не устает рассказывать. Я слышал, что его приключения были полны опасностей и даже чудес. Он всегда был смелым, но теперь его храбрость кажется просто невероятной!

Андрей вспомнил, как они вместе с Федором сражались плечом к плечу, и как поручик проявлял на поле боя просто какую-то невероятную смелость. Но, в то же время, когда он не был в бою, то быстро начинал нарушать воинскую дисциплину, напиваясь и даже спуская казенные средства на игру в карты. Теперь же, когда Федор вернулся, Андрей не знал, как ему вести себя.

Взяв себя в руки, Андрей спросил Пьера:

— И почему же ты не составил компанию жене?

— У меня в последнее время нет желания участвовать в шумных попойках вместе с Анатолем. Особенно после того случая с квартальным и медведем, когда меня из столицы в Москву выслали. Анатоля никто тогда, между прочим, не выслал. Хотя именно он всю эту глупую шутку затеял, но всю вину свалили на меня и на Федора, что, мол, это мы вдвоем квартального к медведю привязывали. И с тех пор мне приятнее лишний раз почитать книгу, чем с Анатолем кутить, хоть он теперь и родственник мне, — объяснил Пьер, нахмурившись.

— Да ладно тебе бузить, дружище! Давай и мы тоже туда съездим! Это же наши общие друзья! Обещаю, что вытащу тебя, если почувствую неладное, — сказал попаданец, желая обновить побольше полезных контактов прежнего князя Андрея.