— Я не знал, что баронесса так близка к тем, кто поддерживает императора Франца. Я даже не предполагал, что она настолько интересуется политикой… Впрочем, Иржина всегда была слишком любопытна. И вы сами знаете, как женщины умеют манипулировать мужчинами… Но, я не подумал, что мои пьяные слова могут обернуться против нашего общего дела.

Граф, скрестив руки на груди, подошел ближе, его лицо стало жестким, как камень. И он сказал столь же жестко:

— Ваши слова, Леопольд, теперь могут стоить нам не только свободы, но и жизни. Если баронесса и князь объединят усилия, чтобы использовать эту информацию против нас, то мы окажемся в ловушке, из которой нет выхода. Вы понимаете, что на кону стоит не только наша судьба, но и судьба всей нашей тайной организации?

Виконт, ощутив тяжесть этих слов, опустил голову. Он вспомнил о своих амбициях, о том, как мечтал о власти и влиянии, сделавшись одним из Свидетелей, но теперь, после утраты собственного авторитета в глазах графа, эти мечты о величии казались ему такими далекими, как звезды на небесах.

— Что вы предлагаете? — спросил он, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Граф обдумал ответ, его ум работал, как хорошо отлаженный механизм.

— Первое — это убедить князя в том, что баронесса ошибается. Мы должны продолжить убедительно создавать видимость, что заговор — это всего лишь глупые слухи, которые вы слышали от кого-то и озвучили по пьяному делу, выдав за свои мысли. Второе — нам нужно найти способ дискредитировать баронессу фон Шварценберг в глазах ее влиятельной родни. Например, я могу послать своих птичек, почтовых голубей, которые разнесут вести, что она — шлюха и отдалась русскому князю, у которого есть жена в России.

Леопольд, прищурившись, начал осознавать, что граф не просто зол, а предлагает хитрый план.

— Хм, неплохие мысли, — кивнул он.

Слушая графа, Леопольд почувствовал, как холодный пот выступает на лбу. Он вспомнил, как баронесса смотрела на него своими красивыми проницательными глазами, полными хитрости и коварства. Похоже, она была не просто восхитительной женщиной, а ловким игроком на этом опасном шахматном поле политических интриг, и теперь, когда она узнала о заговоре, не только сам виконт, но и граф могли стать ее жертвами, стоит ей только связаться с такими же монархистами, как она сама, слепо преданными императору Францу.

— Я… я поговорю с ней, снова попытаюсь убедить ее, что она ошиблась, что это всего лишь мои пьяные фантазии, — промямлил виконт.

Граф скептически усмехнулся, и его губы сжались в тонкую линию, когда он сказал:

— Вы действительно верите, что баронесса поверит вам после всего и оставит нас в покое? Она уже поняла, что может использовать эту информацию против вас. Что касается меня, то она пока не имеет никаких доказательств моего участия. Но, это лишь вопрос времени. К тому же, на ее стороне русский князь. И это усугубляет положение.

— Вопрос в том, до какой степени князь Андрей поверит ей. Он может и не поверить женщине, если мы попытаемся убедить его в обратном, — пробормотал виконт.

Граф резко обернулся, и в его глазах промелькнуло что-то зловещее. Он проговорил:

— Нам нужно подготовиться к худшему. Возможно, в пустые слова женщины князь и не поверит. Но, если только он получит доказательства о заговоре, то, боюсь, что он станет слишком опасным врагом. У него, как я слышал, есть связи в верхах русской армии и даже при дворе императора Александра.

Леопольд, понимая, что его легкомысленность привела к этой ситуации, и что Иржина фон Шварценберг, скорее всего, больше никогда не поверит ни единому его слову, как ее ни уговаривай, начал осознавать всю серьезность момента. Он поднял взгляд на графа, в глазах которого читалась решимость и холодная ярость.

— Что же нам делать? — спросил он.

Граф наклонился вперед, его лицо стало серьезным и сосредоточенным. Он проговорил:

— Нам нужно действовать быстро и тихо. Я лично попытаюсь поговорить с баронессой, чтобы выяснить, что именно она услышала, поскольку ни вы, ни Вильгельм, оба точно ничего не помните, что наболтали тогда по пьяному делу. Я постараюсь выяснить и то, что она намеревается делать. А вы… вам нужно будет снова поговорить с князем. Извинитесь еще раз перед ним, попытайтесь убедить его, что вы верны императору, и что заговор — это лишь плод воображения пьяного человека, каким вы были в тот момент, когда сболтнули об этом.

— Но, как же я смогу его убедить? Боюсь, что он не поверит мне, — пробормотал Леопольд, чувствуя, как страх сжимает его сердце.

— Так постарайтесь сделать так, чтобы он поверил! Убедите князя, что вы готовы отдать жизнь за императора Франца. И помните, если князь окончательно поверит баронессе, открыто встав на ее сторону, то, либо нам с вами не жить, либо им! Разумеется, мы способны прибегнуть и к другим методам. Например, устроить «несчастный случай» для баронессы, как и гибель князя. Но, я не хотел бы делать это прямо сейчас. Это уже крайние меры. К тому же, князь имеет в своем распоряжении пушки. И потому я надеюсь, все же, что все разрешится без лишения кого-то жизни. Но, чтобы этого не потребовалось, вы должны будете убедить князя, что он может доверять нам, — сказал граф.

Виконт Моравский почувствовал, как холодок пробегает по спине. Он оказался в ловушке, в которую загнал себя сам, и где единственный выход — это играть в эту опасную игру, сотканную из лжи, предлагаемую графом, в которой ставки слишком высоки, а шансы на успех — минимальны. Понимание этого факта заставило его сердце замереть от страха и решимости одновременно. И он выпалил то, о чем подумал:

— А почему бы нам не попытаться перетащить князя Андрея на нашу сторону? Почему бы не посвятить его в наши планы возрождения Великой Моравии? Ведь, граф, посудите сами, нам очень понадобится подобный человек, который обеспечит нам поддержку со стороны российского императора!

Граф удивленно посмотрел на виконта и сказал заинтересованным тоном:

— А это интересное предложение, виконт! Нам, действительно, хорошо бы заручиться поддержкой России. Можете намекнуть князю и посмотреть на реакцию с его стороны. Но помните, Леопольд, если вы снова подведете, то на этот раз у вас не останется шанса на спасение. Вы же знаете, что бывает с теми, кто предал наше братство, не так ли?

Только я направился к башне, собираясь посмотреть, обустроилась ли баронесса Иржина фон Шварценберг вместе со своими родственницами на новом месте, как меня по дороге неожиданно нагнал виконт Леопольд Моравский. Усатый толстяк тяжело дышал, он явно запыхался, и, остановившись в нескольких шагах позади, окликнул меня:

— Постойте, пожалуйста, князь Андрей! Мне трудно угнаться за вами. Меня освободил из-под ареста граф, и я очень хочу переговорить с вами наедине.

— Раз граф так решил, то я тоже не смею вас задерживать, — проговорил я холодным тоном, давая понять Леопольду, что не желаю разговаривать с ним после его выходки, недостойной дворянина.

Но, виконт, кажется, совсем не смутился, проговорив:

— Я понимаю, что вел себя непристойно. И потому снова прошу у вас прощения за свое пьянство и самодурство. Но, я хотел поговорить не об этом. Мне нужно сообщить вам нечто очень важное.

— Что ж, тогда можем немного и прогуляться, — произнес я, заинтересовавшись и понимая, что, скорее всего, то, что желает сказать мне этот человек, согласовано с графом. Мысль о том, что эти двое могут быть заодно, укрепилась во мне, когда я увидел на жилистой руке Йозефа Бройнера-Энкровта золотой перстень с эмблемой козла, очень похожий на тот, что сидел на толстом пальце виконта Моравского. И я еще больше убедился в наличии связи между ними по той быстроте, с которой граф освободил Леопольда из-под ареста. Я пока не мог понять, что же именно скрепляет союз этих двоих, кроме одинаковых перстней, но меня заинтриговал сам этот факт, в котором необходимо было разобраться. Ведь причиной союзничества графа и виконта могли быть даже не банальные родственные связи, а нечто большее. Например, тот самый опасный заговор против императора, о котором слышала Иржина. Потому я добавил, сказав прямо: