— Что же я могу поделать? Не идти же вам пешком в таком случае, дорогая тетя? — донесся до меня приятный голос Иржины.

— Так распорядись, чтобы солдаты сделали носилки и понесли меня! — воскликнула тетя Радомила старческим надтреснутым фальцетом.

— Разве я имею какое-то право распоряжаться этими солдатами? — проговорила Иржина.

— Я думаю, что ты вполне можешь попросить об этом князя Андрея. Он тебе не откажет, — сказала Эльшбета.

К моему удивлению, Иржина не стала препираться. Она решительно поднялась от костра и грациозной походкой дикой кошки быстро свела на нет расстояние, разделяющее нас.

— Любезный князь, можно вас на пару слов? — спросила она своим томным обволакивающим тоном, одновременно многообещающе стрельнув в мою сторону глазами.

— Разумеется, баронесса, — кивнул я.

Капюшон ее шубки был откинут с головы, и блики от лучей зимнего солнца играли на роскошных золотистых локонах. Иржина улыбалась мне своей загадочной улыбкой, такой манящей… Молодая вдова была в этот момент так прекрасна, что мне хотелось немедленно обнять ее и целовать, забыв обо всем… Но, я хорошо понимал, что нахожусь на виду у своих бойцов, да и у ее родственниц. И потому я держал себя в руках, не позволяя себе ничего лишнего. Она, впрочем, тоже оставалась в рамках приличий, лишь едва коснувшись моей руки своими нежными пальчиками и проговорив:

— Не могли бы вы помочь моей тете? Ей очень тяжело ехать в фургоне. От этого у нее сильно разболелась поясница. Она просит соорудить для нее носилки.

— В этом нет необходимости, пани Иржина. В пяти верстах отсюда находится большая деревня. И я все-таки надеюсь, что скоро мы прибудем туда. Пока, как видите, мы никуда и не движемся, потому что ждем донесений разведки. Так пусть же ваша тетя воспользуется отдыхом. А за это время пускай ваши слуги подложат ей в фургон побольше перин и подушек, которые мы везем в обозе от самого вашего замка вместе с прочим вашим имуществом. Отдайте своим слугам соответствующие распоряжения и передайте своей тете мое почтение, — сказал я, мягко отказав вдове в ее просьбе.

Не хватало еще допустить в походе, чтобы женщины мной командовали! Глядя, как Иржина, поджав губки с досады, удаляется обратно к своим родственницам, я думал о том, что не собираюсь заставлять солдат нести избалованную старушенцию. Бойцы и без того уставшие. И неизвестно, что же там с французами в деревне? Кстати, где Дорохов? Должен бы уже поручик прислать кого-то с докладом о результатах разведки, но почему-то не шлет. Я уже начинал беспокоиться.

А, как выяснилось потом, Дорохов в это время все еще проводил разведку, пытаясь выполнить приказ.

Одетый в добротную трофейную шинель парижского покроя, принадлежавшую до этого молодому французскому лейтенанту, заместителю капитана Годэна, убитому при штурме Гельфа, Федор решил въехать в деревню, не таясь. На всех его разведчиках ради маскировки тоже были надеты трофейные шинели из темно-синего сукна, двубортные и застегивающиеся на латунные пуговицы. К тому же, из тех же маскировочных соображений и вооружение взяли с собой только французское. Да и все лошади имели французские сбруи. А, самое главное, каждый из бойцов, которых отобрал к себе в разведку поручик, неплохо владел французским языком.

Вообще-то, переодеваться в форму неприятеля запрещалось армейским Уставом, да и осуждалось правилами чести дворянина. Но, почему бы не сделать исключение из правил, если небольшой русский отряд попал в такое сложное положение, оказавшись отрезанным от своих в глубоком тылу неприятеля? Предложив фокус с переодеванием еще в Гельфе, Дорохов поначалу опасался, что князь Андрей станет возражать. Но, к удивлению Федора, ротмистр, наоборот, охотно поддержал предложение замаскироваться.

Более того, ротмистр распространил маскировку на весь отряд, а еще запретил петь песни в пути и даже поднимать знамя, которое семеновцы во главе с Дороховым спасли с поля боя под Аустерлицем. Тут уже и Федор удивился подобным усиленным маскировочным мерам. И он не мог не признать, что князь Андрей действует очень смело наперекор всем правилам, руководствуясь целесообразностью, а не показухой, в то время, как любой другой офицер, под началом кого служил до этого Дорохов, начал бы орать благим матом от подобной инициативы и ни за что не согласился бы двигаться маршем в чужой форме.

И теперь, внешним видом соответствуя французскому офицеру, въезжавшему в моравскую деревню с небольшим эскортом, Дорохов не опасался за свою жизнь. Ведь было уже проверено, что местные в сторону французов не стреляют и не проявляют вообще никакой агрессии. Тому примером служили те несколько наполеоновских гусар, которые совсем недавно благополучно проскакали через деревню на глазах у разведчиков. «Жаль, что они ускакали, и теперь непонятно, где же взять пленного чтобы допросить. А надо бы обязательно выяснить, есть ли французы в направлении на Вестин», — думал Дорохов в этот момент, рассматривая дома-мазанки с соломенными крышами, стоящие вдоль дороги, переходящей прямо от края поля в деревенскую улицу.

Под влиянием оттепели снег, лежавший на крышах, уже почти весь растаял, и вода, скатившись с них, превратила узенькие улочки между ними в грязное месиво, по которому перемещались редкие прохожие: крестьяне в старых шляпах, давно утративших былой вид, и крестьянки в полинялых головных платках. И только на главной деревенской улице, которая представляла собой продолжение проезжей дороги, грязи почти на было. Поскольку когда-то строители вымостили эту дорогу камнями. И она до сих пор держала форму, несмотря на колдобины, возникшие на ней кое-где за многие годы.

Когда Дорохов направил своего коня к самому большому деревенскому дому, который он приметил еще издалека в подзорную трубу, то сразу понял, что перед ним нечто, вроде постоялого двора. То оказалась местная гостиница с харчевней на первом этаже, с комнатами для постояльцев на втором и с длинной конюшней, пристроенной сбоку перед двором, огороженным низким заборчиком-плетнем. В сущности, в наличии подобного заведения в этом месте ничего необычного не было, потому что деревня стояла на перекрестке дорог, и проезжих через нее проезжало немало. Дорога, ведущая к ближайшему городку Вестину, оказалась гораздо более оживленной, чем та, по которой ехал отряд из Гельфа. Во всяком случае, под навесом конюшни постоялого двора обнаружились несколько лошадей и даже несколько телег, груженных какими-то мешками, которые, видимо, местные купцы везли в сторону городка, даже несмотря на зимнюю пору.

Когда разведчики спешились во дворе, навстречу им из конюшни сразу выбежал конюх, желая принять лошадей. Но, Федор не был склонен доверять местным жителям, а потому приказал троим из разведчиков остаться и присматривать за конями. А заодно наблюдать, чтобы, в случае появления французов, немедленно сообщить. Разумеется, все бойцы были предупреждены, что общаться с деревенскими нужно только на французском. Но, не все владели вражеским языком так прекрасно, как сам Дорохов и, чтобы нечаянно бойцы не выдали себя, например, акцентом, поручик приказал на все расспросы отвечать односложно, что, мол, приказано не разговаривать. Этот хитрый способ Дорохов применил еще в Гельфе, удачно заманив в ловушку французских фуражиров. И потому Федор надеялся, что все сработает и на этот раз.

Да и почему не должно сработать с деревенскими увальнями, раз даже французский офицер в прошлый раз распознал подлог лишь в последний момент, уже когда мышеловка, которой стал внутренний двор замка Гельф, захлопнулась? Правда, сейчас перед Дороховым задача стояла другая, разведывательная. Но, что может быть лучше, чем разведка обстановки с помощью расспросов посетителей харчевни, стоящей на перекрестке дорог? И, спешившись, Дорохов решительно направился внутрь заведения вместе с несколькими своими бойцами.

Внутри харчевня приятно удивила Дорохова аккуратным интерьером. Обеденный зал оказался совсем немаленьким. Стены, выкрашенные в белый цвет, выглядели ровно оштукатуренными. А дубовые балки под потолком, на которые опирался пол второго этажа, смотрелись опрятными и крепкими, нетронутыми временем и плесенью. К тому же, в каждом из двух концов зала находились камины. Пусть и не такие большие, как в замке Гельф, но вполне достаточные, чтобы обеспечить помещение теплом.