Тут и решать особо не приходится. Нужно лишь поставить обер-секретарём Правительствующего Сената выпускника Московского университета господина Тимковского Илью Фёдоровича. Весьма способный исполнитель. Он может неплохо работать, правда, как мне кажется, неинициативно, но прилежно и скрупулёзно исполняя всё необходимое.
Однако, я не собирался дарить Алексею Куракину очередную рабочую лошадку. Как уже сказал, мне было важно, чтобы меня попросили о помощи, даже делал намёк на это. Подобные просьбы в высшем свете стоят больших денег, порой бесценны. Но не может же обращаться с просьбой князь, если я живу в его доме, питаюсь в его доме и ещё разъезжаю на его выезде. В таком случае он может требовать, а не просить.
Вот потому и пришлось мне покинуть действительно гостеприимный дом. Между тем, я оставался учителем для сына и племянника Алексея Борисовича, пусть и договорились мы о крайне гибком графике преподавания, когда у меня будет время
— Я помню чудное мгновение: передо мной явилась ты, как мимолётное виденье, как гений чистой красоты… [А. С. Пушкин «К Керн». Полное стихотворение см. в приложении] — зачитывал я вслух стихотворение, которое если не сегодня, так завтра должно тайно лечь на стол Екатерины Андреевны Калывановой.
Я говорил, что не буду красть у Пушкина? Видимо, соврал. Ну, уж больно этот стих долго не выходил из головы. Это стихотворение Анне Керн настолько подходит к этому времени, оно столь душевно и пронзительно, что не использовать такой ресурс было категорически невозможно. Слишком большой соблазн.
Операция «Сватовство» входила в решающую фазу. Я осаждал Екатерину Андреевну и её батюшку по всем направлениям. Первое, я заручился поддержкой в этом вопросе со стороны Александра Борисовича Куракина. Прибывший буквально перед самым моим отъездом в Москву старший из Куракиных оказался очень доволен и благодарен мне за идею создания Военторга. Наш исполнительный директор господин Ложкарь пишет, что ему нужно много и всего, что расторговывается почти моментально.
Здесь я князя ещё порадовал тем, что через посредников, используя ресурсы государственного казначея Алексея Ивановича Васильева, мне удалось отправить письмо и уже получить ответ о том, что управляющий имениями Николая Александровича Румянцева на Юго-Востоке Белой Руси готов содействовать в организации деревообрабатывающего бизнеса.
Ещё, когда я был в своём имении, уточнил, что даже в Елизаветграде, не говоря о Херсоне и Николаеве, везде готовы покупать задорого лес, если он будет доставлен в регион. Мало того, в Николаеве остро нуждаются в корабельном лесе. И новоросские корабелы готовы покупать даже сырой лес, впрочем, Черноморский флот почти весь построен из сырого леса. Не успевают его сушить. А мы можем и сырым торговать, и начать сушить корабельный лес. Дубов на юге Беларуси в достатке, так что можно нажиться и на этом.
Вновь, конечно, стал вопрос о том, кому непосредственно заниматься делами, так как свою часть работы я практически сделал. Ещё ранее оговаривалось, что мои идеи и всемерное участие, но нужен исполнительный директор. Благо, что у Александра Куракина нашлись исполнители. Я-то на самом деле думал лично съездить в Гомель и найти управляющих компанией на месте, пусть даже иудеев. Представителям этой нации запрещено селиться в Великороссии, но вот на недавно приобретённых территориях, вполне. Ну, а о предприимчивости евреев только легенды ходят.
Когда я показал примерные выкладки по деревообрабатывающей промышленности, Александр Борисович Куракин, будучи ещё под впечатлением от успешного начала деятельности Военторга, прямо сказал:
— Михаил Михайлович, я же понимаю, что все проекты ваши, и нынче вы в той силе, что можете найти и иных покровителей, как и пайщиков, потому говорю вам: чем могу быть полезен?
— Помогите мне жениться на Екатерине Андреевне Калывановой? — после некоторой паузы, взятой мной для размышления, я уверился, что иного случая не представится.
— Необычный выбор просьбы, — придя в себя после чрезмерного удивления, проговорил Александр Куракин. — Признаться, господин Сперанский, я был уверен, что вполне вас изучил. Здесь напор и устремление, что вы являли собой, но они не оставляют места для амурных увлечений. Она же бесприданница! Да, Андрей Иванович Вяземский души не чает в своей дочери, но будь вести о том, что отец оставляет Екатерине Андреевне большое приданное, так я и сам задумался бы…
Александр Борисович улыбнулся, но несколько сдержанно, скомкано, было видно, что он размышляет. Я не мешал ему принимать решение. Он сам предложил оказать мне услугу, я не требовал. Может, только чуточку вывел старшего Куракина на капкан из слов, но ступил он в него самостоятельно.
— Когда вы надумаете сговариваться, я замолвлю своё слово. Считайте меня сватом, — нехотя отвечал мне Александр Борисович Куракин.
И вот я мчусь в Москву, чтобы отвадить от будущей жены главного конкурента за сердце, ну, и за все остальные части прелестного тела Екатерины Андреевны. Николай Михайлович Карамзин жил в доме Анастасии Ивановны Плещеевой, ну, или ее мужа Алексея Александровича Плещеева, который к этому дому имел посредственное отношение, что не мешало тому терроризировать супругу и быть сущим тираном в семье.
Туда я и направлялся, и моей целью была дуэль. Боялся ли я ставить свою жизнь под угрозу или вообще затевать скандал? Скорее, я опасался не самой дуэли, а того, что Карамзин может выбрать шпагу. Не то чтобы я был полным профаном, но этот вид оружия — моё слабое место, не хотелось бы выглядеть слабым.
Иное дело — пистолеты. И здесь мне помощником то, что дуэль на пистолетах нынче входит в моду. А ещё, как я знал, Карамзин забросил занятия фехтованием сразу после ухода из гвардии. А это спорт, тут нужны постоянные тренировки.
По поводу опасности скандала, то его не миновать. Не нужно мне осуждение общества, поэтому я уже подготовился чернить имя конкурента, при этом выставляя себя защитником чести слабой девушки.
Я продумывал этот ход и понимал, что он очень рискованный, и может, как сгубить всю мою карьеру, не говоря о том, что меня могут убить, так и сильно возвысить в дворянском обществе. Несмотря на запрет Екатерины Алексеевны на дуэли, их число в России только растёт.
Государь-император Павел I не отменял указа своей матушки, запрещающего дуэли. Однако, буквально месяц назад «Петербуржские ведомости» разразились сенсационной статьёй, в которой описывался вызов русского императора на дуэли всех монархов Европы. Мало того, там прописывались слова, якобы сказанные самим Павлом, в которых утверждалось, что любой дворянин или даже монарх, обладающий честью, может вызвать на дуэль другого дворянина, монарха, если речь касается жизни подданных или чести дамы. Возможно, даже, скорее всего, составитель статьи что-то приписал и от себя. Между тем, Павла Петровича можно обвинять во многом, даже в том, что меняет своё мнение, как модницы перчатки на балу, но есть в нём одно несомненно положительное качество — пока не сказано новое слово, законом являются ранее произнесённые слова.
Пока всё ещё в действии информационная атака со стороны Павла на европейские монархии, никто не может быть осуждён за проведение дуэли. Иначе получается, что император не является хозяином своего слова, а Павел — господин своих слов, пусть даже эти слова порой глупые или необдуманные.
— Господин Сперанский, вы уверены, что всё-таки это нужно делать? — попытался меня образумить поручик лейб-гвардии Семёновского полка Михаил Иванович Контаков. — Всё же господин Карамзин был поручиком Преображенского полка.
— Это когда пришли те времена, что семёновцы хвалят преображенцев? — усмехнулся я.
Контакова в качестве своего секунданта я приобрёл благодаря своей деятельности в Правительствующем Сенате. У его отца некогда незаконно отобрали участок земли, целую деревушку на пятьдесят душ. Для мелкопоместных Контаковых это был серьёзный удар не только по репутации, но и по благосостоянию. Бодаться с тем генерал-майором, который прирезал деревушку Контаковых к своему поместью, не было никаких возможностей. В Орловской губернии у генерала было всё схвачено. Последней инстанцией, способной помочь Контаковым, был Правительствующий Сенат. Вот я и помог, к слову, бескорыстно. То есть я не требовал ни услуги, ни денег, подобное дело было одним из тысяч. Однако, когда стал вопрос, кого взять секундантом, обнаружилось, что не так много у меня знакомых, которых я готов в хоть какой-то мере подставлять фактом участия в дуэли. Ну, ни Куракина же или Державина брать мне в секунданты? Васильева? Аракчеева? Так уже проще к самому императору обратиться с просьбой. И так дуэль будет более чем резонансной и прогремит на обе столицы, так что полоскать громкие имена нельзя.
