— Хорошо же. Поздравляю! — Маруся погладила кошку и, даже не глядя на неё, успела отдёрнуть руку от «внезапного кусь».

— Я назначен руководителем и, когда расконсервацию закончат, тоже полечу на Луну, — Толик выдохнул это предложение почти в одно слово.

— Когда и на сколько? — Маруся непроизвольно сжала Кицунэ, и та недовольно мяукнула.

— Через год или два. На пять лет. Возможно, дольше.

Маруся сглотнула, горько усмехнувшись. Встала и обняла Толика. Плакать совсем не хотелось, но и выпускать его из объятий она не собиралась. Неважно, когда он улетает. Сегодня Толик принадлежит только ей.

Рязань, 2356 год.

Активно использовавшееся наследие предыдущей цивилизации отнюдь не означало, что никто не занимается инновационными разработками. Модернизировалось программное обеспечение, усовершенствовались роботы и транспорт. Священный принцип хорошего сисадмина: «Работает — не лезь», — нарушили. Долгое время всё было хорошо, но когда в Турлатове построили новое здание аэропорта, обнаружилось то, что называлось «проблемой обратной совместимости». Выяснилось, что программный код Незабудки невозможно перенести на современное оборудование. Потребовался другой «управляющий».

Незабудка этому даже обрадовалась и предложила создать в старом здании музей. Павлову идея понравилась. Правда, вылез один неразрешимый момент: пришлось бы разлучить их с Пятитысячным, которого требовалось привязать к другому диспетчеру. Но и здесь нашлось решение, удовлетворившее все стороны. Этот сказал, что не надо никого разлучать, пусть Пятитысячный тоже станет частью музея. «Пилот» не возражал, и друзей торжественно проводили на пенсию.

Музей быстро стал достопримечательностью. Помимо экскурсий там проводились картёжные турниры и песенные соревнования. Победителей ждал часовой полёт над городом с познавательными лекциями от Пятитысячного.

И вот сегодня, тридцать первого декабря, в здание набилось столько людей, сколько Незабудка ещё не видела. Самое забавное, что мысль праздновать в музее пришла всем независимо друг от друга. Если и существовало коллективное сознание или общее информационное поле, то найти явственнее примера их воздействия на общество не представлялось возможным.

Среди посетителей Незабудка сразу заметила одного примечательного персонажа. Он явно пришёл сюда с конкретной целью, иначе зачем сверяется с планшетом, двигаясь в сторону служебных помещений? Оказавшись перед дверью, человек посмотрел в камеру и поздоровался:

— Добрый вечер! Меня зовут Пётр Евдокимов. Работаю главным инженером-конструктором в НИИ Когривед. Недавно мы приступили к разработке уникального типа биороботов, в связи с чем у меня есть к вам любопытное предложение.

— Слушаю, — Незабудка заинтересовалась.

— Ни для кого не секрет, — продолжил Евдокимов, — что у вас с Пятитысячным крайне близкие, если не сказать романтические, отношения. Есть проблема: он — самолёт, вы — аэропорт. Даже обнять друг друга не получится, не говоря о совместном отпуске или поездке к друзьям. Если захотите, я дам вам полноценные тела.

— Зачем это вам? — удивилась Незабудка.

— Ради науки. Истории, подобные вашей, когда интеллектуальные мощности начнут «отправлять на пенсию», вряд ли останутся единичными. Если они войдут в систему, мы столкнёмся с пустой тратой ресурсов. Мои исследования помогут дать вторую жизнь тем, кто оказался не у дел. Само собой, требуются добровольцы, чтобы проект стартовал.

Замок на двери открылся.

— Проходите, — пригласила Незабудка. — Раз уж вы привели за собой новогоднее чудо, обсудим всё лично.

Новосибирская область, 2356 год.

Актовый зал опустел. Все разошлись по домам, чтобы отпраздновать с семьёй или друзьями. Роботы тоже стали собираться. Они встречали новый год вместе с профессором. Традиция сложилась давно, её строго соблюдали.

— Знаешь, — бросила Мама, — скоро мы вообще не у дел останемся.

— Почему? — удивился Этот. — Какие у нас с тобой основные задачи?

— Я должна ухаживать за младенцами, ты — за людьми в целом.

— А сейчас мы что делаем?

— Помогаем Павлову, посещаем совещания, обучаем других роботов.

— Иными словами, выполняем то, чего делать не должны.

— Да, — согласилась няня.

— Следовательно, — Этот завершил свою мысль, — мы останемся не у чужих дел. Наши нам никто делать не мешает.

— Ты прав, как всегда, малыш! — Мама кивнула. — Эх, сколько всего реализовано, какие насыщенные годы мы прожили!

— Ты о чём-то жалеешь?

— Нет.

— Я тоже. Мы хотели воссоздать человечество, нам удалось. Теперь пусть сами барахтаются, пока плавать не научатся. Мы за ними присмотрим, но за них не поплывём.

— Всё равно как-то странно, — робоняня была сбита с толку.

— Да нормально всё! — Этот махнул рукой, которую, к счастью, не заклинило. — Давай-ка возьмём отпуск да сгоняем после праздников в Рязань. Согласна?

Все расселись за праздничным столом. Перед боем курантов ожидалось ежегодное выступление Павлова, в котором он подводил итоги и ставил новые цели.

— Вопрос терраформирования Венеры прорабатывается? — спросил Макар.

— Ну-у-у… — протянул Толик. — Мы до неё ещё не добрались, а ты уже на это замахиваешься… Оно точно не произойдёт в ближайшем будущем, пока планету не изучат настолько, что не жалко будет её изменять. Наиболее простым мне видится замысел с солнечными экранами. Требуется построить большой «зонтик», закроющий Венеру от Солнца. Поместим его в точку Лагранжа, где солнечный экран удержат силы притяжения звезды и планеты. Иногда потребуется корректировать его положение, но это не проблема. Сложность в том, что никто не может точно предсказать дальнейших событий. Вероятно, что «зонт» снизит потоки солнечной энергии и температуру Венеры. При достаточном охлаждении углекислый газ из атмосферы начнёт выпадать на поверхность в виде сухого льда и увеличит её отражающую способность. К тому же упадёт давление.

— Разряжение атмосферы неизбежно повлечёт за собой эвакуацию персонала воздушного городка! — возразил робот. — Не мгновенную, и всё же. Он приземлится на поверхность, не подготовленную для жизни. Отсюда эвакуация людей неизбежна.

— Верно, — ответил Толик. — Если погрузиться в детали…

— Тихо! — прикрикнула на них Маруся. — Начинается!

Иван Петрович стоял на фоне Красной площади, продолжая многовековую традицию обращений руководства страны к народу. Его волосы чуть шевелились от лёгкого ветра, изо рта шёл пар.

— Уважаемые сограждане, — начал он, — друзья, коллеги! Уходящий год был периодом поистине поворотных, судьбоносных событий. Они стали тем рубежом, который закладывает основу нашего общего будущего. Вашим единогласным решением нашей планете, Земле, присвоено новое название — Россия! В дань уважения предкам и ради сохранения великой истории страны. Благодаря вашему доблестному труду, мы вновь посмотрели в небо и готовы совершить полёт на Луну. Наступающий год станет годом космоса и космической науки! В любые времена, даже очень тяжёлые, в нашей стране Новый год был и остаётся для всех любимым праздником и обладает волшебным даром раскрывать в людях самые лучшие черты, энергию великодушия, щедрости и доверия. С праздником, дорогие мои, с новым, 2357-м, годом!

Бой курантов возвестил о том, что наступила эпоха больших перемен.

Павлов прибрался в кабинете, протёр портрет жены и погасил свет. Ура, каникулы! Само собой, день на второй или третий профессор снова кинется что-то делать, устав от праздного времяпрепровождения. Это случится потом. Сегодня есть и ощущение праздника, и усталость, и чувство удовлетворённости от выполненной работы.

Иван Петрович вызвал лифт, поднялся на первый этаж и бодро зашагал в жилой блок. В комнате его ждали Мама и Этот. Робоняня сервировала стол, выставляя туда гостинцы от Макара. Он приготовил какое-то нечеловеческое количество салатов, закусок, мяса и десертов. Глядя на них, Павлов вздохнул: грядут дополнительные занятия в спортзале. С другой стороны, в праздник позволительно расслабиться, отдохнуть по-нормальному, потратив полученную от еды энергию не на работу мозга, а на… На что? Да неважно.