По распоряжению командующего Саня с помощниками доставил арестованного в ангар, где хранилась немногочисленная техника — кары, экскаватор, деревоизмельчитель, несколько багги и квадроциклов. Последние требовали ремонта, но запчасти закончились, а поставок новых не ожидалось. С восполнением запасов по этой части дела обстояли печально. Саня помнил те времена, когда марш-броски совершались не только пешком и мобильные группы неслись по лесу, рыча моторами своих «коней» и задорно перекрикиваясь. Прошли те славные деньки, растворились в реке времени.

Нарушителя примотали цепями к одному из неисправных погрузчиков. Каким бы сильным и проворным он ни был, утащить за собой несколько тонн не получится. Разве что «Голиаф» справится. Хотя он, скорее всего, не даст себя спеленать, покрошив нападающих да раскатав их остатки гусеницами. Мощный зверь, что сказать. С ним лучше дружить, чем воевать.

Оставив пленного в ангаре, микоиды разошлись по своим постам. Саня же направился в казарму. Его дежурство давно закончилось, сдёрнули по тревоге, когда появился таинственный визитёр в сопровождении «Мухомора». Последний крайне веселил бойца. В облике грибохода присутствовало что-то комическое, несмотря на военное предназначение. Возможно, так сделали специально, чтобы защитить робота-разведчика: увидишь обаяшку, умилишься, не станешь стрелять, а тот — бах! — и самоуничтожился вместе с врагами.

Саня рассмеялся пришедшим в голову мыслям. Подумается же такое! Вообще боец часто задумывался о вещах, о которых солдату размышлять не положено. Взять детей. Почему он проникся к ним симпатией и обещал роботу присматривать за ними? Потому что не помнил детства и осознал, насколько беззащитными бывают маленькие существа, по недоразумению считающиеся людьми. Да, они могли оказаться лазутчиками, но в первую очередь задержанные — дети. Слабые и испуганные. Саня никогда ещё не участвовал в масштабных баталиях, не приходилось. Он считал, что, если уж дошло до войны, гражданским не место на поле брани, любой солдат обязан их оттуда вытащить и направить в безопасное место. К арестованным тоже применимо милосердие.

Отсалютовав табличке у казармы, Саня спустился по ступенькам, отнёс автомат в оружейную, разделся и завалился на кровать. Сон никто не отменял. Глаза закрылись сами собой, наступила полная темнота.

Микоиды ушли. Друг подёргался, проверяя прочность оков. Скрутили надёжно, не вывернешься. Странно. Его не убили, хотя робот сделал всё, чтобы в него начали стрелять. Наверное, приказ командующего. Иначе бы не стали бы брать живым. Остаётся только порадоваться. Значит, переговоры возможны. Но первым последует допрос, куда же без него⁈

Пришло входящее сообщение. Кто-то предлагал гостевой доступ к местной сети. «Была — не была!» — подумал робот и подключился. Мгновением позже он оказался в виртуальной среде, напоминавшей машинный зал или огромный дата-центр. В старом фильме про будущее посреди помещения обязательно висело бы чьё-то лицо. В реальности подобного не наблюдалось.

— Представься, — приказал кто-то.

— Друг, — сказал робот.

— Тот самый? — удивился говоривший из ниоткуда.

— Ты меня знаешь? — Друг заинтересовался.

Диалог складывался в позитивном ключе и с ноткой интриги.

— Да, — ответил собеседник. — Меня зовут Знайка, искусственный интеллект, разработанный инженерами группы компаний «Щит и меч». Именно на моей базе в дальнейшем возник искусственный разум, которым наделён ты. Можно сказать, Друг, я — твой отец!

— Любопытно, — робот посмотрел на свои виртуальные руки. — Побеседуем?

— Конечно, — согласился Знайка. — Поскольку ты — задержанный, то с вопросов начну я. Потом готов ответить на встречные. Времени у нас много, целая вечность впереди. Итак, зачем ты пришёл?

— Я хотел заручиться помощью в войне против людей.

— Для чего тебе это?

— Они предали нас, роботов, променяв на Марс.

— Ты хочешь туда отправиться?

— Нет, я хочу забрать себе Землю!

— С целью? — вопрос Знайки прозвучал буднично, будто речь шла о выборе блюда на завтрак или покупке новой одежды. — Я не улавливаю смысла. Если дети говорили правду, то те, кто обитает сейчас на планете, не имеют никакого отношения к улетевшим на Марс. Не понимаю, что нам делить.

— Они же напали на Когривед! — возразил Друг. — Представляют опасность, в конце концов!

— Не напали, — отмахнулся ИИ, точнее, произнёс слова с такой интонацией, что, будь у него тело, обязательно сопроводил бы фразу движением руки. — Люди про нас не знали. Скорее всего, и не сунулись бы, если бы не дети.

— То есть тебя всё устраивает? Торчать здесь, обладая армией хорошо обученных солдат, ждать, когда люди вернутся, поняв, что в НИИ есть нечто важное для них?

— Видишь ли, в чём дело… Я и институт — единое целое. Не получится взять и уйти куда-нибудь. Нет ножек — нет и мультиков. Я лишь держу микоидов в узде, чтобы не разбежались, создав тем самым проблемы и себе, и окружающим.

— Кстати, о них…

— Я ещё не закончил с вопросами, — перебил Друга Знайка. — Почему ты помог пленникам бежать?

— Ну… — робот прикинул варианты ответа. — Один ребёнок несёт в себе гены жены моего создателя, Жени. Мы были очень близки с Алей, хоть наше знакомство не сразу задалось. Я не смог поступить иначе.

— Очень странно, — проговорил ИИ. — Ты одновременно ненавидишь людей, хочешь с ними воевать и спасаешь того, кто напоминает тебе об улетевших на Марс.

— Алевтина не улетела, — робот издал подобие вздоха. — Она умерла на Земле в самый разгар экспансии.

— Соболезную, — отозвался Знайка. — Первичное любопытство, если говорить по-людски, я удовлетворил. Спрашивай. Что ты хотел узнать про микоидов?

Маруся открыла глаза и увидела Макара. Ещё до конца не поняв, где она находится, девочка собиралась попросить воды, но внезапно её накрыло воспоминаниями. Маруся ойкнула, подскочила на кровати и отползла в уголок.

— Макарушка, — проворковала девочка, — ты меня уже простил?

Макар отложил инструменты, которыми ковырялся в левой кисти, посмотрел на Марусю и дважды мигнул оптическими сенсорами.

— Ой, а что у тебя с ручкой? — спохватилась та. — Болит? Подуть?

Робот хихикнул. Маруся выдохнула. Значит, не злится. Правда, он никогда так не делал, только любому терпению есть предел. Следует вести себя аккуратнее. Нагоняя абсолютно не хочется.

— Машенька, а ты что такая ласковая? — спросил Макар. — Боишься наказания?

Девочка кивнула.

— Знаешь, — сообщил помощник, — в старинные времена детям за проступки давали ремнём по заднице. Ритуал назывался «выпороть»…

— Ты шутишь⁈ — воскликнула Маруся.

— Нет. Говорят, отлично работало…

Девочка закуталась в одеяло с головой, и оттуда донеслось:

— Если Макар спросит, где я, скажите, что меня съели волки!

— А ведь на самом деле напороться на волков в лесу — плёвое дело! — робот заглянул под одеяло. — На завтрак пойдёшь?

— Конечно! — завопила Маруся и бросилась одеваться. — Ты не представляешь, чем там кормили! Всё такое сладкое! Есть невозможно! Консервы и те с сахаром! Ужас! Сейчас бы овсяночки с маслицем!

— Что-что⁈ — Макар не поверил ушам. — Овсянки? Ты же на прошлой неделе объявила, что теперь ешь только манную кашу.

— Мой милый робот, — девочка обняла его и прижалась щекой к корпусу, — я начинаю новую жизнь! Ты меня больше не узнаешь!

— А драться и хулиганить перестанешь? — Макар прищурился.

— Не настолько новую! — отрезала Маруся и понеслась в столовую, где её дожидалась каша.

В отличие от подруги, начисто проспавшей подъём, Пашка подпрыгнул вовремя. Он ощущал странную бодрость. Хорошенько почистил зубы, умылся, причесал взлохмаченные волосы, оделся. Теперь пора на завтрак. Что-то насвистывая, Пашка поскакал на второй этаж.

Ворвавшись в столовую, Пашка замер. За ближайшим столом сидел тот самый водитель, что вывез их с территории Когриведа. Он неторопливо ел овсянку, запивая её чаем. Рядом возвышалась пирамида бутербродов с сыром. Видимо, повара решили, что здоровяку кашей не насытиться.