В актовом зале почти не осталось свободных мест. Неудивительно. Приехал именитый драматург Пяткин с лекцией. Актёры, «видики», сценаристы не могли пропустить такое важное событие. Георг Никодимович обладал не только энциклопедическими знаниями, но и огромным практическим опытом, которым собирался поделиться с другими. Кто в своём уме откажется от этого подарка⁈

Маруся и Соня уселись рядом и достали планшеты, приготовившись фиксировать важные моменты и впитывать драматургические премудрости. Толик расположился двумя рядами дальше.

Пяткин поднялся на сцену под аплодисменты и раскланялся.

— Добрый вечер, молодёжь! — поздоровался он. — Рад посетить ваш славный город с многовековой историей. Между прочим, в 2295-м году Рязани исполнится тысяча триста лет!

Зрителя снова захлопали.

— Итак, — Георг Никодимович сделал паузу. — Приступим! Вам, разумеется, не терпится узнать, как же сотворить прекрасную историю, что войдёт в учебники и станет частью культурного наследия… Мне самому интересно, и ответа я не знаю.

В зале раздался смех.

— А вот о чём я вам точно расскажу, — продолжил он, — как сделать сюжет интересным и увлекательным. Чтобы зритель пот рукавом утирал да приговаривал: «Серьёзно⁈» — каждый раз, когда вам удастся его перехитрить.

Два часа, которые длилась лекция, не пролетели, пронеслись настолько стремительно, что ни Маруся, ни Соня, ни Толик их не заметили. Наступила пора вопросов.

— Георг Никодимович, — взял слово Толик, — а каким образом вы пришли к своей текущей деятельности?

— Хороший вопрос! — похвалил Пяткин. — Я работал ассистентом у заслуженного российского драматурга, чьи имя и фамилию взял себе в дань уважения мастеру. Когда он покинул Землю, я продолжил дело своего наставника и немало в нём преуспел. Однажды узнал, что в Новосибирском театре оперы и балета ставят представления и отправился туда, дабы предложить услуги Мельпомене. Местный мэр, Иннокентий Ферапонтович, радушнейше принял вашего покорного слугу и создал все условия для творческой реализации. Лишь благодаря ему я состоялся как профессионал, что согревает мою цифровую душу и наполняет меня тёплыми воспоминаниями о работе в театре.

— Скажите, — поинтересовалась Маруся, — а вы успели ознакомиться со сценариями, которые мы вам отправляли?

— Разумеется! — Георг Никодимович поправил берет. — Раз вы первая задали вопрос, то с вас и начнём!

— С него, — Маруся указала на Толика. — Я — оператор-постановщик.

— Так, — драматург на мгновение задумался, сверяясь со своими отметками по тексту. — Чудесный сюжет, моё почтение! Уверен, будет весьма востребован широкой аудиторией. Есть два замечания. Почему злодей у вас — Рубинштейн?

— Ну… — Толик смутился. — Я обратил внимание, что во многих старых произведениях нехорошие люди носят подобные фамилии…

— Вот! — драматург со значением поднял палец. — Вы споткнулись о клише! Избавьтесь от него! Пусть у этого подлеца фамилия будет… М-м-м… Тяпкин! Свежо и с отсылкой-перевёртышем! Одобряете?

Толик улыбнулся и показал «класс».

— Второе замечание. Аристарх Иосифович не в полной мере раскрывает свою мерзкую сущность. Категорически настаиваю, что его требуется докрутить. Например, повесьте у него в кабинете портрет… Нет, лучше установите бюст какого-нибудь мыслителя. И пусть Тяпкин разговаривает с ним, изливая желчь и злобу на Стеллу, уже не скрывая натуры!

«Браво!» — закричал кто-то, и присутствующие в очередной раз одарили Пяткина овациями.

Вернувшись домой, Маруся принялась делать раскадровку. Рисовать она не умела, зато хорошо фотографировала и уже из снимков с репетиций составляла покадровый план будущего фильма. Режиссёрское кресло тоже пришлось занять ей, поскольку никто из коллег не осмелился взяться за такой крутой проект.

Сегодня Макар Марусю не беспокоил и сидел мышкой: сразу по приходу она честно тридцать минут приседала со штангой и колотила грушу. За это Макар поощрил её своим молчанием, хотя поболтать ему, конечно, хотелось.

Маруся доделала очередной лист, отложила планшет и выдохнула. Всё, хватит на сегодня! Скоро уже спать, а она не разгружает голову перед сном, а нагружает.

— Ты освободилась? — спросил Макар.

Маруся кивнула.

— Поболтаем?

Маруся кивнула ещё раз.

— Какая-то ты неразговорчивая, — опечалился Макар. — Ладно, тогда я поболтаю за двоих. Ответь-ка мне, человече, на серьёзный вопрос. Вот я вижу, что ты, кроме работы, сейчас загружена проектом, постоянно трудишься, со мной почти не болтаешь. А что будет, когда ты выйдешь замуж и у тебя появятся дети? Ты меня выкинешь?

Маруся, которая пила воду из стакана, чуть не поперхнулась.

— Это с чего ты так решил⁈ — воскликнула она. — Выбросить друга⁈

— А вдруг, — осторожно продолжил Макар, — у твоего мужа тоже будет робот-помощник…

— Значит, в нашем доме найдётся место для двух роботов!

— А если вы заведёте робота-няню?

— Тогда для трёх!

— А если в квартире не хватит места для троих?

— Молодым семьям выдают новое просторное жильё!

Маруся подошла к Макару и обняла его.

— Пойми, глупыш, люди никогда не бросают своих друзей. Я ни разу в жизни такого не встречала, — сказала она, и робот довольно зажужжал.

Новосибирская область, 2349 год.

Павлов сидел за своим рабочим столом, в креслах расположились Этот и Мама. Для размещения в кресле Н101 пришлось сложить моноколесо, и теперь он был похож на шахматную фигуру с руками. Профессора нервировало, когда перед ним кто-то стоит. «Словно я — какой-то большой начальник, а вы — провинившиеся сотрудники», — говорил он. Поэтому Павлов настоял, чтобы все на совещаниях сидели.

— Докладываю, — профессор открыл блокнот. Познакомь их с Толиком, эти два ретрограда явно бы подружились. — Пока идёт подготовка лётного состава, строим ракеты. Через три года планируем доставить персонал на лунную базу для её расконсервации. Через пять лет, после испытания реактора в условиях невесомости, приступим к сборке первого крейсера. Есть два приоритетных направления — Марс и Венера. С какого из них начать, я ещё не решил. Хотел бы выслушать вас.

— Я за Марс! — высказался Этот. — Там могли остаться люди, братья по разуму!

— Не согласна, предлагаю Венеру, — возразила Мама.

— Обосновывай, — Павлов сделал приглашающий жест рукой.

— Про расстояние повторяться не буду. Важно то, что мы ещё никуда не летали. Я понимаю, что крейсер сначала погоняют на малые расстояния, но большой полёт рано или поздно состоится, а значит, мы должны быть готовым к любым нештатным ситуациям. Даже с учётом полёта туда и обратно, без строительства научных баз.

Павлов снова взмахнул рукой, мол, продолжай.

— Что же касается Марса… Проблема именно в том, что там, вероятно, живут люди. Мы не знаем, что у них происходит сейчас, как изменились общество и они сами, уцелели ли они… То, что «марсиане» не готовы к встрече с нами, — факт. Если выжили, то большинство людей думает, что Земля давно превратилась в Венеру. Вряд ли учёные раскрыли им всю правду или сообщают данные со спутников и телескопов. Главное, что к этой встрече не готовы наши дети. Найдут пустые города, заваленные костями, — испытают страшнейший шок. Обнаружат живых и агрессивных — не смогут себя защитить. Я бы пока предложила сосредоточиться на Венере, а когда дорастём до разумного контакта, тогда направимся к Марсу.

Павлов и Этот согласились с аргументами Мамы. Каждый из них помнил три последних сообщения с красной планеты. Первое состояло всего из трёх предложений: «Профессор, у нас война! Срочно активируйте проект „Восстановление“! Надежда только на вас!» Оно поступило летом 2249-го года. Потом случилась пауза длиною в десятилетие.

Вторым пришёл отчёт, за сухими цифрами которого скрывалась кровавая трагедия:

'Общее число городов: 3527.

Пригодные для жизни: 928.