Ноланд опешил. Вереск посчитал, что он бежит от трудностей дороги и нависшей над ними опасности! Было немного обидно. Но такие предположения только подтвердили опасения Ноланда о своей прогрессирующей никчемности. Ноланд рассмеялся – так легко стало от того, что вовремя (в последний момент!) он успел сделать правильный выбор.

– Нет! – сказал Ноланд. – В такой ситуации я никогда не убежал бы вперед, даже если бы вы меня отправили. Я поеду на юг.

Вереск выдохнул и похлопал Ноланда по плечу, но тут же нахмурился и потребовал:

– А теперь, юноша, поясни, что ты задумал. Кстати, голова не болит?

– Я в полном порядке и совсем не рехнулся, – сказал Ноланд, щелкнув ногтем по пробковому шлему. – Я решил, что могу и должен помочь патрульным с вуивром. Мне известно его слабое место.

И он рассказал Вереску то, что читал про вуивров в сказках и легендах. Своего рода заплаткой неудачных алхимических опытов и вместе с тем источником силы вуивра был зачарованный лалл – красный камень. Стоило избавиться от камня, как зверь тут же терял большую часть своей чудовищной силы.

– Ноланд, я вижу, ты отлично разбираешься в легендах, но почему ты думаешь, что клетты знают про вуивра меньше тебя? – осторожно спросил Вереск.

– Именно потому, что я неплохо разбираюсь в легендах, – ответил Ноланд с улыбкой и торопливо стал излагать: – У клеттов в Четвертую эпоху не было Ордена Совершенства и, следовательно, рыцарского фольклора, в котором борьба рыцаря с вуивром и подобными чудовищами стала одним из ключевых сюжетов. Даже само название вуивр – луарское. Накопленная народом мудрость сохранилась в сказках и легендах Северного Сандарума. А Эпимахия клеттов всегда была закрытым государством, у клеттов культурный обмен происходил с Хаммадом и Нааром, но с северными государствами у них связей почти нет.

– Очевидно, ты прав. И если рассудить логически, патрульный обязательно дал бы нам совет насчет слабого места вуивра, если бы знал о камне, – сказал Вереск, поглаживая бороду. – И каков твой план? Надеюсь, ты не отправишься в погоню за вуивром?

– Не думаю, что гожусь для такого, я все-таки не охотник на чудовищ. Мое участие ограничится вовремя переданным знанием. – Ноланд развернул на коленях карту. – Если я правильно сориентировался, мы сейчас здесь.

– Чуть западнее. Мы очень медленно ехали последние дни.

Ноланд сместил палец влево.

– Мы находимся в двух-трех днях от переправы на востоке, а после нее останется лишь пара дней до Самородка, так?

– Верно.

– На юго-западе в сорока километрах от нас находится ближайший форт клеттов. Туда я и наведаюсь. Кстати, все забываю спросить, откуда у вас такие подробные карты диких земель?

– Да уж, такие не купишь у городских картографов! Мой приятель Олмстед снабдил меня копиями. Благодаря ему я и знаю этот край. Сам-то я, понятно, не ретивый путешественник, сижу в домике да занимаюсь переводами.

– Тот самый Олмстед, в комнате которого я остановился? Я видел его карты… и книги. Кто он такой?

– О, незаурядный человек… Он представитель редкой и увлекательной профессии – искатель книг. Отважится на все ради добычи редких и древних экземпляров.

– Неужели черный археолог? – нахмурился Ноланд.

– Не совсем, хотя зачастую его методы далеки от научных. Олмстед работает на библиотеки и уважаемых коллекционеров, так что расхитителям он не ровня. Но ты не отвлекайся, Ноланд! Доберешься до форта – и?

– И мне нужна ваша помощь…

Под диктовку Ноланда Вереск подробно изложил суть дела в письме, сделав перевод на альтурус. Теперь любой клетт, прочитав письмо, узнает об уязвимом месте вуивра.

– Я также написал, что ручаюсь за тебя – чтобы они не отобрали у тебя оружие. Кстати, ружье тоже возьми. И еще кое-что…

Вереск забрался в фургон и, вскрыв дальний ящик, принес Ноланду нечто, завернутое в шершавую бумагу. Предмет напоминал небольшой брусок мыла, из под обертки торчал фитиль. Брови у Ноланда поползли вверх.

– Теодор просил привезти на тот случай, если придется преодолевать гранит. Слишком грубый инструмент для археолога, но пара шашек всегда пригодится. Будь с ним очень осторожен. Очень!

Ноланд бережно убрал динамит в карман. Пожалуй, вуивр, привыкший противостоять воинам Четвертой эпохи, удивился бы такому сюрпризу. Ноланд вспомнил согнутое пополам ружье, и оптимизма поубавилось.

После короткого полдника из галет с финиками и приготовленного на керосиновой горелке чая они разошлись. Вереск отпускал Ноланда с волнением, но в целом отнесся к его задумке одобрительно и с уважением. Решили, что Ноланд отправится сначала по дороге на запад и уже потом свернет на юг. Так меньше шансов сбиться с пути, но главное, есть шанс встретить на дороге недавнего патрульного. Возможно, ему нужна помощь, а если все в порядке, то письмо с инструкциями по убийству вуивра достаточно передать ему, и тогда нет нужды ехать до форта. В любом случае Вереск будет двигаться на восток и разобьет лагерь, когда доедет до моста через реку. Там он дождется возвращения Ноланда, если тот не догонит фургон раньше.

Дождь барабанил по пробковому шлему и хлестал по лицу, ветер лез под ворот плаща, но в груди Ноланда пульсировал живой огонь куража. Ноланд чувствовал, что благодаря своему решению разорвал замкнутый круг и обрел некую самостоятельность. Путешествовать с Вереском – лучшее, чего можно пожелать на этих забытых дорогах, но в одиночестве каждое действие Ноланда становилось маленьким личным выбором, он мог поступать так, как считал нужным, основываясь на личных мыслях или ощущениях, без оглядки на старшего компаньона.

Клеттская лошадь оказалась послушной и чуткой ко всем командам, университетские уроки верховой езды вспомнились до единого. Копыта лошади чавкали, попадая в наполненные водой ложбинки, но для одинокого всадника без фургона дорога стала вполне удобной. Здешняя непогода переносилась куда легче холодных гроз Баргена. На родине Ноланда дожди ассоциировались с промозглой осенью, но здесь южные ветра не пронимали до костей и не заставляли стучать зубами – вокруг цвели луга, и ощущение летних каникул не пропадало. Удивительные места, сам воздух в заповедниках был другим: чистым, наполненным запахами земли, цветов и дождя.

Звуки тонули в монотонном шуршании дождя, ветер лохматил кроны деревьев, в небе ворочались глухие раскаты грома. Иногда Ноланду слышался клекот какой-то птицы, похожий на пронзительный натужный кашель или смех. Эти крики вызывали неприятный озноб вдоль позвоночника, было в них что-то печальное и злое одновременно. Ноланд ехал и прислушивался. Стало понятно, что источник звуков где-то на севере от дороги и любые птичьи голоса намного тоньше – звук был слишком глубокий и тяжелый и раскатывался на многие километры окрест.

Он свернул к обочине и повел лошадь к тому месту аллеи, где деревья стояли пореже и виднелся просвет. Через подзорную трубу он осмотрел местность. Пелена дождя сокращала обзор, капельки попадали на объектив и вынуждали то и дело протирать линзу. Но кое-что на самом пределе видимости Ноланд разглядел. Или ему показалось. На далеком холме виднелись руины какой-то древней постройки – сохранился небольшой огрызок стены и россыпь серых глыб. Среди камней что-то шевелилось, слишком подвижное для трепещущего на ветру дерева. Нечто живое вскарабкалось на древние развалины и в ответ на раскаты грома огрызалось на небо криком, похожим на пронзительное дребезжащее рычание, в котором слышался кашель и смех.

Ноланд не мог сказать наверняка, что именно видел и видел ли вообще, но предположил худшее. Нужно было спешить и поскорее сворачивать на юг, подальше от вуивра. Лошадь волновалась, после громовых раскатов настораживала уши в ожидании страшного крика, а потом мелко дрожала. Ноланд надеялся, что гроза действительно очаровывает и отвлекает вуивра, а дождь с ветром, может быть, не дадут чудовищу учуять близкую добычу.

При такой погоде Ноланд едва уловил, как начало смеркаться. Просветы в серой кутерьме облаков, бывшие до этого голубыми, стали наливаться сливовым цветом. Тени под деревьями расползлись, будто черный мох. Ноланд сверился с картой и свернул со Старого тракта на юг. На открытом пространстве стало немного светлей, но так или иначе необходимо прибыть в форт до ночи, не то придется разбивать лагерь среди холмов. Ноланд внезапно осознал, что, свернув с тракта, оказался в диких землях, там, где люди не селятся и путешественники не ходят. Нет уж, лучше всю ночь провести верхом, высматривая огни форта, чем лечь здесь и закрыть глаза!