Элдрих Ганатра стоял перед воротами Кордигарда, неподвижной, монументальной фигурой: на расстоянии ровно одного полета стрелы.В этом не было необходимости: в лучших королевских латах, неуязвимого живого мертвеца не взял бы даже тяжелый осадный стреломет. Но некоторые привычки остаются с тобой навсегда: и в жизни, и в смерти. Древний король медленно, не спеша, обнажил длинный королевский меч, ища свое отражение в идеально отполированной белой стали. Сквозь темную, узкую прорезь шлема не было видно ничего: даже тусклые багровые огни в глазницах скелета погасли, повинуясь его воле.

На самом деле, ему не нужна была и прорезь: живой мертвец видел мир в совсем иных тонах, и перед его мистическим взором была лишь темно-серая пелена рваных очертаний с множеством ярких огней жизни в городе, которому суждено было пасть.

Трех колец стен из пяти ещё не было, когда он последний раз был здесь. Но даже так: он узнал бы это место из тысячи, даже своим искаженным взглядом. Отражение латного шлема с короной на голове словно искривилось, в незримой усмешке. Воистину, то была ироничная насмешка самой судьбы: основатель королевства воды с пламенным клином и в короне пламени.

Ложный король, услужливо напомнила память.

Быть может, это привело бы его в ярость раньше. Королевская гордость - не пустые слова. Но семь столетий - долгий срок. Годы криков в пустоту. Радость от успехов потомков. Разочарование от недостойных и неудач. Годы шли, но он ещё не терял надежды. Но время стирает все: стерлось и яростное желание мести, что он передал своему сыну. Стерлось и стремление к величию, превращая его детище в обычное провинциальное королевство на окраине севера, погрязшее в вечных дрязгах с соседом…

В конце-концов, не осталось и надежды. Лишь мстительный дух мертвого лидера, что не желал сдаваться: никогда, никому, даже когда не осталось ничего.

В том, что именно человек, положивший конец его собственной династии на троне, привел его в это место, была определенная ирония. Но он не был зол, давно разочаровавшись в потомках. Ярость при их первой встрече была наиграна: но удивительно, что молодой волк поверил. Пожалуй, его навыки лицедейства хорошо сохранились…

И вот он здесь. В самом центре мира. На древней земле людей, пропитанной застарелой кровью, болью, предательством… Но так же и доблестью, честью и благородством: гремучей смесью, что всегда текла в жилах людей. Кто-то считал это место проклятым, а кто-то святым: но древней король был иной породы.

Он считал этот город местом, которой должно быть уничтожено.

Элдрих обернулся, встречая взглядом стройные ряды солдат, и заговорил: глубоким, уверенным и властным голосом.

— Я знаю, кто-то из вас считает эту землю святой. Но если когда-то это и было так, кровь людей смысла всю святость отсюда ещё многие столетия назад. Касание отца не делает что-либо святым, ибо частичка его - в каждом из нас, и я говорю это как король, что нарушил все святые заветы, что знал, и лично стоял в присутствии создателя. Многие думают, что мы тут ради моей мести: и в этом есть часть правды. Но далеко не вся.

Лидер армии слегка повернул голову мягким, но решительным жестом, оглядывая всех. Он уже давно научился контролировать тембр голоса: и в этот час в скрежещущем, лязгающем голосе, оповещающем всех вокруг что перед ними нежить, не было нужды.

— Чтобы новый мир мог родиться, старый должен пасть. — гулким, внушительным голосом произнес древний король, поворачиваясь к вражеским стенам. — И он падет сегодня - навсегда. Сквозь огонь и справедливость, сквозь пепел пламени и прах смерти: закройте свои сердца сегодня, ибо мы пришли сюда не как убийцы и разрушители, а как рыцари возмездия, заложившие фундамент новой эпохи.

Элдрих шагнул вперед, отдавая приказ начинать: ни жестом, ни словом, но действием: как подобает королям.

Первая линия - гвардия бирюзы, рыцари смерти, шагнули за ним. Над полем боя протрубил громкий сигнал боевого рога, знаменуя начало атаки. У них не было ни осадных орудий, ни лестниц: и на долгий, протяжный миг, кому-то подобная атака на городский стены, полные готовых к бою защитников, могла показаться безумием.

Со стен взвились тучи стрел, гулко ухнули, пронзая воздух могучие болты тяжелых стрелометов, воздух зазвенел от стихийной магии: но сталь, вода, ветер и пламя бессильно разбились о темно-серую пелену, что соткалась из пустоты прямо над наступающей армией.

Король-лич не замедлил своего шага, неумолимыми, отточенными движениями приближаясь к воротам.

Волна черного тумана поднялась за спиной древнего короля: питаемая несокрушимой волей, темной жаждой мести и знаниями, выкованным в боях бесчисленных мириадов миров.

Ворота разлетелись вдребезги, а туман разделился на тонкие черные полосы, заворачивая назад и врываясь внутрь барбакана, неумолимой, безжалостной волной собирая свою жатву: там, где он проходил, с треском крошился камень, лопались магические щиты и затихали крики солдат.

Горд явно уделяет недостаточно времени пожирателю жизни.

Мысль мелькнула, чтобы в следующий миг смениться сосредоточенностью воина. Стены пали прежде, чем он взошел на них. И не было смельчака, что заступил бы ему дорогу: ибо те, кто стояли первыми на страже города опали пустыми доспехами, рассыпаясь в прах от неумолимого, проникающего сквозь любые щели черного тумана.

Он ожидал иного. Несмотря на свою новую силу, на лучшее оружие, на миллионную армию: слава непобежденного королевства была слишком велика. Древний король был готов сражаться на пределе сил: вновь и вновь выворачивая свою душу наизнанку, мощью, мастерством и мечом проламывая любые силы врага. Он ждал сражений за каждый метр старых, видавших много битв стен, ловушек на каждой улице, хитроумных атак и объединенной мощи лучших мастеров королевств…

Но ничего этого не было. Люди умирали раньше, чем успевали атаковать его, а потоки черного тумана проламывали магические щиты почти не замечая их. Элдрих просто шел вперед, и никто не мог его остановить. Конечно, в этом не было ничего необычно: у него была бесчисленная армия, лучшие солдаты мира, знания, способные сокрушать саму реальность… А против - выступали всего лишь люди, и лучшие из них были уже мертвы к этому дню.

Неторопливым, неумолимым шагом, он поднялся по лестнице, полной пустых доспехов, и взошел на стены, остановившись недалеко от первой башни: чтобы окинуть взглядом поле боя.

Город горел. Вспышки огня наваливались на него, казалось, отовсюду: вот, объединенный удар десятка огненных шаров обрушивается на башню, вдребезги разнося осадную машину, и горящие обломки падают на дома, поджигая их. А чуть левее более опытный отряд магистров бьет пламенным лучом по защитникам стены, и ярчайший огонь плавит сам камень, испаряя их врагов. Закинутые лестницы повсюду. Град осадных снарядов, обильно смазанных горючим составом, падал прямо на город, поджигал баррикады, уничтожал солдат, что бежали к стенам…

Пускай они заняли лишь половину стены — река, протекающая через город, всё служила надежной защитой — шансов удержать первое кольцо в защитников не было.

Элдрих бросил пристальные взгляд в небеса, стремясь высмотреть неожиданное подкрепление врага: но небеса безмолвствовали. Поэтому древний король шагнул дальше: настало время расправиться и с этой башней. Взмах закованной в латы руки: и потоки черного тумана врываются внутрь, срывая дверь, вырываясь наверх: и тяжелые стреломет на вершине затихает, а пожиратель жизни, разделившийся на дюжину черных струй, возвращается к хозяину, наполняя того силой.

Легко. Слишком легко.

Король-лич напряг свои чувства до предела, ощупывая окружающее пространство. Где-то должна быть ловушка: всё не может быть так просто. Только не с Ренегоном, только не с этими подлецами…

Однако, к его легкому удивлению, он нашел кое-что иное. В башне был живой человек. Кто-то уцелел после его удара: невозможно!

Элдрих решительно шагнул в башню, вытаскивая оттуда за шкирку, тело в простых кожаных доспехах в железными заклепками. Покрытый пеплом, чумазый мальчишка: ещё безусый юнец, призванный в ополчение, лет шестнадцати, не больше.