— У меня нет дома, Авалона, — медленно произнес он. — Хочешь знать, почему? Тех, кого я считал семьей, предали меня. Они убили женщину, за которую я сам готов был умереть. И мой дом был рядом с ней.Онабыла моим домом. Да, я герцог этих земель. Отец даровал мне титул и сослал сюда, потому что боялся, что в порыве ненависти я совершу “глупый и необдуманный поступок”, — мужчина хрипло рассмеялся. — Император боялся пасть от руки своего младшего сына. Я был хорош в алхимии и замечательно разбирался в ядах. У меня были лучшие учителя. Именно так я оказался здесь. Не потому, что хотел власти. Я в ссылке, девочка моя, — прошептал он ей в губы.

Авалона не знала, куда себя деть. Лейн Эверт загнал ее в угол. Сзади в лопатки упиралась каминная полка. По сторонам от них стояли низкие кресла. Упрямства Авалоне было не занимать. Она вздернула подбородок, решив, что ни за что не опустит взгляд.

— Это не значит, что я прощу твою ложь, — отчеканила хэлла.

— Ложь, — Лейн словно пробовал на вкус новое для него слово. — Я тебе уже сказал. Это не ложь, а маленькая тайна. Позволь напомнить, что вы с Этери молчали о методах, которыми собираетесь вернуть себе Приморское Королевство.

Всадница вздрогнула.

— Думаешь, я не догадался? — по его губам скользнула холодная улыбка. — Этери не первая женщина, желающая завладеть сердцем принца. Но первая, кто использует это для корыстных целей. Вы не знали, кто я. А если бы знали, ваш план потерпел бы крах.

— Во имя Создательницы, — со стоном зажмурилась Авалона, — и ты знал, что…

— В конце она убьет меня? Разумеется. Так проще всего. Скоропостижная смерть правителя дает право его супруге управлять землями.

— И даже после этого, ты молчал!

Лейн разозлился еще сильнее. Он схватил Авалону за плечи, но так, чтобы не причинять ей боль, и хорошенько встряхнул.

— Ты успела забыть о том, что услышала в Зале Совета? Ави, очнись! Ваш план был обречен. Не я правитель герцогства, а Астровый Совет. И если часть Совета решила, что мне не место на троне, то так и будет. Милая моя, я даже не смогу издать приказ на арест Фонзи Баррада. Всадники безропотно ему подчиняются. Они боятся его власти. Поэтому я отдал тебе его копье. Но ничего не изменилось. Его продолжают бояться. Во время дипломатического приема его пособник убьет Владыку, и тогда за решеткой окажусь я. У нас нет шансов. И нет времени, чтобы что-то исправить.

— Но… ты можешь предупредить императора, — девушка лихорадочно пыталась найти ответ на сложную задачу.

— Нет, Ави, — покачал головой Лейн, не убирая рук с ее плеч. — Это здесь, при дворе, меня считают странным. А там все давно решили, что я лишился рассудка.

— Просто потому, что полюбил фею?

Мужчина слабо улыбнулся.

— Потому что полюбил.

И тут Авалона совершила поступок, о котором совсем скоро начала жалеть. Но в тот миг он показался ей таким правильным, что всадница не смогла поступить иначе.

Она обняла Лейна, прижавшись головой к его плечу. А мужчина, ни секунду не колеблясь, сжал ее в объятиях в ответ. Стало так тепло, словно зима, наконец, закончилась. Воздух вокруг них нагрелся. Пахло травами, как на васильковой поляне. И вокруг сквозило спокойствием. Авалона поняла, почему она так сильно злилась на него. На самом деле эта злость была обращена не на Лейна, а на нее саму. Она так же, как и он, скрывала от друзей себя настоящую. Ради семьи ей приходилось лгать. Империя так и не смогла заменить ей дом. Но, вернувшись в Приморское Королевство, девушка поняла, что и здесь для нее не найдется места. Ее дом остался там, в прошлом. И в будущем, которое могло бы быть, если бы не сделка с Артуром.

Теперь ее дом там, где всадники. Где Этери. Пусть и Лейн найдет свой дом, но только в близких людях. Авалона отчаянно желала этого. Она слушала, как учащенно бьется его сердце, а ее тело покрывалось мурашками от его теплого дыхания на ее шее.

— Я не враг тебе, Ави, — прошептал Лейн. — Никогда им не был.

— Знаю, — она закрыла глаза и прижалась к нему сильнее, словно не желая отпускать самое ценное, что у нее есть.

Этой ночью Этери не спалось. Она перевернулась с одного бока на другой, потом легла на спину и стала разглядывать узор на полупрозрачном балдахине. Что-то было не так. Этери ощущала это, каждый раз делая вдох. Воздух словно стал плотнее от неминуемого чувства опасности. Камин в спальне давно потух, створки окон были приоткрыты, но она все равно задыхалась, словно оказавшись в душной оранжерее.

И тут в безмолвной тишине Этери услышала негромкий девичий голосок. Тихое, но невероятно красивое пение. Этери приподнялась на локтях, пытаясь понять, откуда доноситься звук. Стараясь не шуметь, она накинула на плечи шелковый халат и вышла в гостиную. Вытянув перед собой руки, чтобы не навернуться во тьме, она шла за голосом и остановилась рядом с дверью, ведущей в еще одну спальню. Это была спальня Тины.

Этери толкнула дверь и зашла. В камине догорали последние поленья, освещая широкую кровать багрово-черными языками пламени. Девочка сидела на кровати. Обняв свои колени, она смотрела перед собой в стену и пела, а по ее щекам текли слезы. Этери не могла разобрать слов песни, а когда поняла, что Тина поет на другом языке, вздрогнула. Как назло, Этери часто вспоминались слова Элфи. Клементина не человек, — сказал он тогда, — она другой биологический вид. Эти слова не понравились девушке. Кем бы Тина не была, она все равно останется ребенком. Дочерью Иэна и… ее дочерью тоже. Этери пыталась скрывать свои эмоции, когда Тина называла ее мамой, когда делилась с ней своими милыми наивными открытиями или когда капризничала. В эти моменты девушка чувствовала, как все больше привязывается к маленькой девочке. Ей нравилось обнимать ее, быть строгой или идти у нее на поводу. Она хотела оберегать ее и быть рядом.

И сейчас в сердце Этери всколыхнулась боль. Почему ее дочь плачет? Не обращает на нее внимания, а бессмысленным взглядом смотрит перед собой? Почему она выглядит такой несчастной? Этери села на край кровати и привлекла девочку к себе. Тина очнулась не сразу. Она моргнула, и мутная пелена спала с ее глаз.

— Мама? — прошептала малышка, стискивая в кулаке край простыни.

— Милая, расскажи, что случилось, — мягко попросила Этери.

— Я видела во сне море, — сказала она монотонным голосом. — Черная вода, а в ней красные пятна. Багряная кровь. Смерть. Холод.

Тина больше не плакала, только дрожала. Этери тяжело вздохнула, завернула Тину в шерстяное одеяло и, взяв ее на руки, опустилась вместе с ней на пушистый ковер рядом с камином. Около огня было тепло, и девочка постепенно согрелась. Этери обнимала ее и думала над словами маленького ребенка. Увидев во сне кровь, Тина решила, что это предвестник смерти. Но разве это не просто сон? Разыгравшееся воображение, не более. А ведь то же самое думала Лилит, когда Этери со страхом рассказывала ей о каких-то смертельных лентах.

“Тебе показалось”,— сказала тогда Лилит. В ее голосе звенел металл, разрубивший доверие между ними пополам. Да и было ли когда-нибудь это доверие?

— Тина, — позвала девочку Этери. — Хочешь, я расскажу тебе сказку?

В небесно-голубых глазах малышки промелькнул слабый отголосок интереса. Она кивнула. Этери закрыла глаза и прошептала:

— Экскалибур.

В воздухе замерцали искры, и в ее руке появился меч с острым клинком и навершием в виде человеческого черепа. Тина с любопытством провела по мечу ладошкой.

— Когда-то давно, — начала Этери, — в далекой стране, на самом краю земли, жил великий мастер, кующий самый прекрасные клинки…

Тихо и размеренно девушка рассказывала дочери историю обезумевшего мастера Хайвуда и его несчастного сына Калеба. Клементина уснула еще до того, как услышала печальный конец истории, а Этери еще долго смотрела, как пляшет в камине огонь. Уснула она на рассвете.

Утро началось резко и не сказать, что приятно. В тихую плотную тьму ворвался ослепительный солнечный свет. Этери открыла глаза, обнаружив себя и Тину под тонким шерстяным одеялом на полу. Как оказалось, это Авалона нарушила их уединение, ворвавшись в спальню и открыв портьеры.