Кевин был прост, как осиновый листик. Добродушен, местами капризен, но его неоспоримое преимущество было в верности. Он не был способен на предательство. Оттого он долгое время ломал голову и не мог понять, почему Фонзи от них отвернулся? Ведь хэлл любил Авалону, и его с их маленьким отрядом связывало нечто большее, чем просто дружба.

Листая родословные книги, Кевин натыкался взглядом на знакомые имена и лица. Многих он знает понаслышке, с другими ему приходилось пересекаться, а третьи так до сих пор и смотрят на него со страниц книг. Прямо как много лет назад в Часовых Городках. Кевин мог похвастаться отличной памятью. Даже спустя десятилетия он будет помнить все, чему их научили. Каждый выпад в сражении, каждый свой бой…

— Кев, — позвала его Фейт. Мужчина не сразу очнулся от медленно тянущихся мыслей. Он моргнул, тупо уставившись на всадницу. — Нашел что-нибудь?

Кевин перевел взгляд на книгу и кивнул.

— Барон Арн Гримальд, — сказал он. Фейт старательно вывела на пергаменте имя советника. Да, Астровый Совет сформировали не так давно. Но его состав был собран Его Величеством из самых доверенных лиц. Император не мог предвидеть, что найдется тот, кто будет маневрировать слабостями советников. — Поначалу отказывался от участия в совете. Барон относился к Приморскому Королевству с предрассудками. К тому же его жена родила наследника. Он не хотел оставлять баронессу Гримальд без присмотра. Но император настоял, можно даже сказать, угрожал ему. Арн был хорошим политиком, правой рукой Святого Деррака, а значит, и Алой Инквизиции. Тем не менее, он мог затаить обиду на императора.

Фейт записала его слова, а Кевин задумчиво постучал пальцами по корешку книги. Они провозились с именами до самой ночи. Сначала Кевин отсекал всех, кому невыгодно идти против власти, и тех, кто был слишком труслив, чтобы сделать это. Над оставшимися они сидели долго, рассуждая, зачем тому или иному роду предавать империю. От утомительной работы слипались глаза.

Чтобы как-то отвлечься, Кевин заговорил о том, что они с Фейт не обсуждали с самого бала.

— Изабелла дэ Лаудер — одна из драгоценных камней императора, — шепотом сказал он, не желая снова привлекать к себе внимание библиотекаря. — И теперь мы знаем, какой силой она обладает.

Фейт хмуро отложила пергамент и потянулась.

— Нет, — покачала головой всадница. — Она сказала, что сможет сделатьэто. Но о чем она говорила? Что кроется за этим? То, что мы видели и слышали лишь маленький кусочек пазла, который ничего не дает, — грустно закончила она.

Кевин не мог не согласиться.

— Сила, сосредоточенная в руках, — мужчина поставил локти на стол и сплел пальцы в замок, подперев ими подбородок. — А ведь мы ничего не знаем о жизни Изабеллы до того, как она, переплыв море, оказалась в империи. Не припомню, чтобы хотя бы раз видел женщину, у которой есть связь с нашим священным животным. Обычно это прерогатива мужчин.

— “Скоро все закончится”. Так она сказала. А что, если Изабелла знает о заговоре, — вдруг предположила Фейт. — И намерена его пресечь.

— Было бы славно. Такой исход событий нам только на руку, — сказал Кевин с тяжелым вздохом. Его взгляд опустился, зацепившись за просмотренные свитки. — Меня не оставляет предчувствие, что любой из советников в нашем списке, работая сообща с Эсильдой, мог подставить Этери. А что? Имея двух подставных личностей, легко выйти сухим из воды, а в результате заслужить благосклонность Фонзи, как будущего правителя, — он скривился.

— А ведь и правда, — кивнула Фейт. Она резко поднялась, прижимая к груди пергамент. — Надо рассказать Авалоне.

Они покинули библиотеку в надежде, что Авалона успела вернуться в покои Этери. Но всадницы внутри не оказалось. Гостиная была пуста.

Авалона держала в руках трижды свернутый кусочек пергамента. Записка была настолько крохотной, а почерк мелким и угловатым, что всадница прочитала послание только с четвертой попытки под ярко горящим факелом. Кивнув самой себе, хэлла сожгла бумагу и направилась в Зал Астрового Совета. Авалона опасалась, что встретит на пути кого-нибудь из советников или капитана дэ Лаудер, но ей повезло. Коридоры оказались пусты. Зал Совета был погружен во тьму. Несколько секунд всадница привыкала к отсутствию освещения, а затем безошибочно поднялась по ступенькам на самый верх и нашла знакомую нишу.

Узкий проход обнаружился почти сразу. Лейн заранее открыл для нее тайный ход и теперь ждал в своих комнатах. Авалона злилась. Но не на него, а на саму себя. Она понимала, что при всей власти, сосредоточенной в руках Лейна, он никак не может ей помочь. Однако почему-то всадница продолжала надеяться. Ей казалось, что только ему подвластен ход событий, и никто другой не сможет перевернуть их в свою пользу.

В глаза ударил свет. Девушка выбралась из тисков узких стен, ступив на мягкий ковер винного цвета. Покои принца ей не нравились. Выбеленные стены, позолоченная мебель. Многие предметы интерьера были из настоящего золота. Например, ваза с высоким горлышком, стоящая на каминной полке. Цветы, торчащие из нее, к счастью, золотыми не были. От темно-синих колокольчиков исходил стойкий аромат древесины и луговых трав.

И все же алхимическая лавка нравилась Авалоне больше. Там хотя бы чувствовалась жизнь. Авалона подумала, что сердце Лейна всегда тянулось к чему-то волшебному, ведь не зря он влюбился в фею. Воспоминание неприятно царапнуло горло. Почему ей противна сама мысль, что столько лет Лейн Эверт любилэто?

Всадница поджала губы и огляделась. Лейна нигде не было, а в покоях царила тишина. В кабинете мужчины тоже не оказалось, хотя Авалона была уверена в обратном. Ничего не понимая, хэлла пересекла комнату, бесцеремонно открыла дверь в спальню и… застыла.

Причиной оцепенения послужил внешний облик Лейна, стоящего перед напольным зеркалом. Он брился при помощи заостренного лезвия через оголенное плечо был перекинут небольшой лоскут ткани. Лейн был одет в домашние штаны. Влажные темные волосы закручивались на концах. На широкие плечи и спину падали капли, словно утренняя роса с литвы дерева. Авалона хотела отвернуться или выйти, громко захлопнув дверь, чтобы потом с самым честным лицом лгать, что ее здесь не было, но… Она не могла. Не могла оторвать от него взгляд. Щеки обдало таким жаром, какой чувствуешь только рядом с раскаленной печью. Сердце забилось сильнее, норовя выпрыгнуть прямо из груди. Авалона редко испытывала смущение. Нет. Вернее будет сказать, она никогда его не испытывала. И сейчас, впервые испытав, она поняла, насколько это чувство коварное. Ее тело горело. Лицо, шея, уши. Она мечтала броситься наутек, но, тем не менее, продолжала смотреть, как Лейн аккуратно проводит лезвием по подбородку. Ее словно завораживали действия мужчины, который без улыбки был сосредоточен на деле.

Авалона громко сглотнула застрявший в горле ком. Рука Лейна от неожиданности дернулась, и на щеке появилась царапина, из которой тут же показалась кровь. Лейн резко обернулся. В его глазах проскользнуло удивление, быстро сменившееся весельем.

— Ава…

Дверь захлопнулась. Девушка тяжело дышала, прижимая дверь со стороны гостиной двумя руками. Что происходит? Почему у нее такая странная реакция? В Часовых Городках ей не раз приходилось переодеваться в одной палатке с мужчинами, и такого эффекта никогда не было. Но стоило взглянуть на сильные плечи Лейна Эверт, как дышать становилось трудно. Ее руки ослаблено скользнули вниз. Авалона привалилась спиной к двери, устало прикрыв глаза. Сейчас нужно думать об Этери, убийстве, Эсильде Гасперс. О чем угодно, но только не о нем!

Оттолкнувшись от двери, всадница тяжело опустилась в кресло с высокой спинкой и бездумно уставилась перед собой. Прошло достаточное количество времени, прежде чем она пришла в себя и смогла мыслить трезво.

Лейн вышел из спальни. На его губах играла загадочная улыбка. Он успел переодеться в светлую рубашку, и Авалона неосознанно вздохнула с облегчением. Улыбка Лейна стала шире, а глаза искрились насмешкой. Однако всадница не собиралась поддерживать его игру. Мимолетная слабость прошла, и теперь все ее мысли занимало убийство Верховного Военачальника.