— Ави? — от звука его настоящего голоса девушка вздрогнула и подняла взгляд. Смешинки в глазах сменились обеспокоенностью. — Как ты?

Авалона не знала, как у него это получалось. Не понимала, откуда в Лейне, отпрыске Императора Сионии, столько человечности. Но когда он вот так ее спрашивал, искренне и вместе с тем нежно, она была готова сдаться. И все истинные чувства, что она так старательно подавляла, вырывались наружу стайкой птиц.

Ссутулившись, Авалона поставила локти на колени и закрыла пылающее лицо руками. В этот раз оно горело не от смущения, а от стыда. Все катилось по наклонной. Мало им было знать, что Астровый Совет, обращенный против принца, собирается убить Верховного Владыку. Так еще и в убийстве дэ Хельда обвинили Этери.

— Я… — она закрыла глаза, но тьма не подарила ей умиротворение. Напротив, она засасывала всадницу в бездну, — не знаю, что нам делать.

Послышался шорох ткани, звон хрусталя и журчание воды. Потом ее колена коснулось что-то теплое. Она отняла руки от лица. Лейн сидел перед ней на коленях. В его руках находилась чашка с напитком, от которого исходил аромат пряных ягод. Он протянул чашку Авалоне и когда она дрожащими пальцами взяла ее, накрыл ее руки своими ладонями. Стало тепло, но не только от его прикосновения. Взгляд Лейна, уверенный, без толики сомнения, грел не хуже первого весеннего солнца.

— Ави, я рядом, — прошептал он, не разрывая зрительный контакт. Всего два слова, а сердце хэллы вновь стало беспокойным. — Мы вместе придумаем, что делать дальше.

Вместе. Раньше стоило ей услышать это слово, как она вспоминала Иэна, Кевина и Фейт. Но в конечном счете, единственный, кто ее не бросил и не позволил умереть — человек, который с первого взгляда ей совсем не понравился. Нет, Авалона не таила обиду на всадников, она даже могла их понять. Больше всего ее удивляло то, что Лейн Эверт, не смотря на всю ее подозрительность, обвинения и недоверчивость, продолжал протягивать ей руку.

Некоторое время они молчали. Каждый думал о своем. Его теплые ладони продолжали согревать ее своим теплом, и постепенно душевное равновесие всадницы восстановилось. Авалона без задней мысли поделилась с Лейном выводом, к которому они пришли.

— Эсильда, — сказала она, посмотрев на мужчину, — Эсильда Гасперс подставила Этери.

Выслушав доводы, Лейн задумчиво кивнул. Он не выглядел удивленным, разве что непривычно хмурым.

— Странно, — произнес он. — Хоть Эси и славится своими придворными интригами, но я не думаю, что она зашла бы настолько далеко из-за банальной ревности.

Авалона в корне была с ним не согласна.

— Иногда любовь вынуждает нас делать ужасные поступки. На самом деле люди совершают их вовсе не от любви, но им очень удобно прикрываться ею, — сказала она, почему-то вспоминая Фонзи.

Казалось, совсем недавно Фонзи Баррад, такой улыбчивый и живой, был частью их отряда. А сейчас он хьенд и рыскает по всему городу, чтобы убить их. На краю, где царит любовь и понимание, слишком легко сорваться и утонуть в море ненависти.

— Да. Я знаю, — Лейн коснулся ее щеки там, где так и не зажил порез, оставленный после схватки с Баррадом. Авалона вздрогнула, а на губах алхимика появилась слабая тень улыбки. — Теперь у нас парные шрамы, — весело произнес он.

— Что? — всадница уставилась на него, как на сумасшедшего.

— Посмотри, — он указал на свою щеку, которую теперь по вине Авалоны украшала длинная глубокая царапина. — Она расположена в том же месте, что и твоя.

И правда. Случайность это или предзнаменование, но рана Лейна оказалась точно такой же.

— Ты улыбаешься.

Авалона не почувствовала, в какой момент ее губы сложились в глупую улыбку. Но каждый раз, когда ее взгляд останавливался на Лейне, ей хотелось улыбаться. Почему же?

— Что же касается Эсильды, — беззаботно продолжал он, — она не способна на хладнокровное убийство.

— Вы плохо разбираетесь в людях, Ваше Высочество, — поддела она его.

Лейн покачал головой.

— Все совсем не так. Я отлично разбираюсь в людях! Могу доказать, — его глаза хитро блеснули. — Ты довольно известная в империи личность, Авалона дю Лак. Просто представь, сколько слухов ходило и продолжает ходить о тебе. Вашему отряду приписывают много всего. Предательство, убийства, вандальство… Поверь, я даже половину не перечислил. Но когда я увидел твое лицо на розыскной листовке и понял, что ты не Ирэн, то почему-то подумал, что все эти слухи — не правда. Я часами вглядывался в лист пергамента и понял, что, несмотря на слухи, ты хороший человек. Я продолжал так считать даже после знакомства, когда ты мне чуть не сломала руку, — хмыкнул он. — И все же первое впечатление было верным. Ты оказалась удивительной. Сильной, смелой, храброй. Готовой броситься в бездну ради друзей, сражаться рядом с ними до последней капли крови. Авалона, ты невероятная, — хриплым голосом произнес Лейн. — И я чувствовал это с самого начала. До сих пор будешь утверждать, что я плохо разбираюсь в людях?

Он сжал ее ладони сильнее. Всадница обомлела, словно ей внезапно сказали, что завтрашний день не наступит. Биение сердца заглушало прочие звуки. Авалоне показалось, что ее губы объяло пламенем. В лицо бросилась краска. Она опустила взгляд на свои руки, покорно лежащие в ладонях Лейна и остывший чай.

— Ави. Посмотри на меня, — в его охрипшем голосе слышалась мольба.

Прежде чем подчиниться, девушка выдохнула, будто собираясь с силами, и подняла голову. Глаза Лейна имели оттенок молочного шоколада. Авалона отчетливо видела их, поскольку его лицо находилось в преступной близости. Между их лицами осталось так мало пространства. Воздух заканчивался. Или ей просто так казалось?

— Лейн, — прошептала она одними губами, собираясь сказать то, о чем впоследствии могла пожалеть, но…

Послышался стук в дверь. Такой обыденный и равномерный. Волшебство момента было утеряно. Авалона отшатнулась назад. На лице мужчины вспыхнула такая ярость, что всадница решила никогда в жизни его не злить. Выругавшись, он шепотом произнес:

— В мою спальню. Быстро.

Авалона, закаленная строгими нравами Часовых Городков, подчинилась незамедлительно. Уже когда закрывалась дверь, она услышала, как Лейн повелительным тоном разрешает войти.

— Ваше Высочество, — произнес тонкий голосок служанки, — к вам пожаловал Брэм Гасперс.

— Пошли его в бездну, — в сердцах пожелал мужчина.

— Но… он говорит, это срочно. Что-то о несправедливом заключении графини Шарани.

Авалона и Лейн, как по команде замерли, после чего последний кивнул.

— Пусти его.

за некоторое время до этого…

Брэм нашел Изабеллу в небольшой комнатушке, которую женщина с удовлетворением называла кабинетом. По мнению Брэма, здесь не хватало места даже собаке, не говоря о людях. Но Изабелле нравилась уютно обжитая комната с узким квадратным столом и одним единственным комодом в углу, где хранились важные бумаги. Каждый раз, открывая дверь, Брэму приходилось складываться пополам, чтобы не удариться головой о притолоку. Это его, мягко говоря, раздражало, но он стоически терпел.

— Я принес отчеты, — сказал мужчина, аккуратно положив пергамент перед капитаном.

Изабелла подняла на него взгляд и кивнула. Брэм никогда не считал себя внимательным человеком, но в этот раз проницательные глаза капитана показались ему задумчивыми. Обычно мужчина вздрагивал, стоило ей направить на него взгляд, полный морской синевы. Сейчас же он не ощутил привычного напряжения. Это означало лишь одно. Что-то случилось. Что-то очень не хорошее.

Но какое ему, Брэму, до этого дело? Он всего лишь казначей. Его задача: следить за благосостоянием герцогства, а со всем остальным пускай разбираются Изабелла и хьенд Баррад. Их прерогатива — война. А Брэм — простой, ничем не примечательный человек.

“Если не брать в расчет дар альва”, — про себя вздохнул он.