Лейн внимательно вчитывался в пергамент. С каждым мгновением его лицо становилось все мрачнее, а Авалона хоть и хотела замолчать, но не могла остановить поток слов.

— Сон, который мне приснился, был настоящим. Я действительно встретила ури. И она забрала часть моей жизненной энергии вместе с воспоминаниями. Лейн, ты встретил не фею. А ури, которая приняла мой облик.

Закончив, всадница отступила на шаг назад и уперлась ногами в кровать. Лейн аккуратно свернул пергамент, а после посмотрел на нее. Авалона стоически выдержала его, не собираясь сдаваться.

— Ты можешь мне не верить. Я пойму. Но, Лейн, не важно, была ли перед тобой все эти годы ури или же фея. Главное, что заверения императора — ложь. Твои чувства были настоящими. Ирэн не забирала твою жизненную энергию. Она несла в себе мой характер, частицу моей жизни. Думаю, это случилось, потому, что я сама никогда бы так не поступила, — тихо добавила она.

Лейн стремительно сократил расстояние между ними и наклонился. Проделал он это так ловко, что Авалона от неожиданности едва не рухнула на кровать. Но Лейн обвил рукой ее талию, не давая упасть.

— Проведем эксперимент, — вдруг сказал он. Авалона моргнула. Ей послышалось? Она ожидала всего. Что Лейн не поверит ей и начнет обвинять в наглой лжи. Что он начнет горевать. Что он выгонит ее из покоев, чтобы побыть одному. Она ожидала всего, но не этого! — Я буду говорить. И если окажусь прав, кивни. Хорошо?

Авалона потеряла дар речи и мысленно была рада, что ей не придется ничего говорить.

— И та-а-к, — с полуулыбкой на губах потянул он. — Твой любимый цвет — нежно-голубой. Такой оттенок имело платье, которое тебе в детстве подарил отец.

Глаза всадницы широко распахнулись.

— Просто кивни, — тихо попросил Лейн.

Авалона послушно кивнула.

— Тебе нравится тыквенная каша в меру сладкая, в меру соленая.

Тыквенную кашу варили в Часовых Городках. Впервые Авалона попробовала ее, когда попала вместе с остальными всадниками на ранний завтрак. Дети воротили от нее нос, а Авалона, попробовав немного раз и навсегда полюбила вкус тыквенных семян. Она кивнула, начиная догадываться, откуда Лейн так много знает о ней.

— В юности ты боялась замкнутых пространств, потому что не хотела оставаться наедине со своими мрачными мыслями, — продолжал мужчина. Его рука скользнула с талии на ее шею, и, не дожидаясь кивка, Лейн обрисовал невидимую линию от шеи к плечу. — Шрамы. Они не причиняют тебе дискомфорт. Но этот.

Его пальцы вновь оказались на ее спине и безошибочно провели по рваным краям старого шрама. Авалона вздрогнула. Спина покрылась крупными мурашками.

— В виде руны смерти. Откуда он?

— Появился, когда я чуть не сгорела в Часовом Архиве, — машинально ответила она. А потом нахмурилась и шуточно стукнула его по плечу. — Она рассказала тебе про него или показала? — сказала всадница, имея в виду Ирэн.

Лейн рассмеялся, а потом проделал нечто невообразимое. Он сжал Авалону в объятиях и рухнул вместе с ней на кровать. Мужчина обнимал ее так крепко, что всаднице стало жарко. Лейн уткнулся носом в ее шею. Теплое дыхание щекотало кожу.

— Моя девочка, — прошептал он, касаясь губами ее выступающих ключиц. — Моя. Живая.

От последнего слова Авалона вздрогнула. Ей захотелось отодвинуться. Вырваться из крепких рук и исчезнуть.

— Лейн… — устало прикрыв глаза, сказала она, — я не Ирэн. Понимаешь?

— Да. Ты — это ты, — ответил мужчина, поднимая взгляд. Теплый. Родной. — Неужели ты ничего не поняла, Ави? Все эти годы я любилтебя. Ирэн была твоим отражением. Но влюбился я втвоимысли,твоичувства,твоивоспоминания.Ты— мое сердце. И я слышу, как оно бьется.

Авалона долго смотрела на Лейна, разглядывая каждую черточку на его лице. Он полюбил ее, когда она была еще совсем юной. Ури забрала часть ее жизни, и в эту часть Лейн влюбился. Но… Авалона не знала о нем. Хейден Вардан всегда был и оставался для нее младшим сыном императора. Частью правящей династии. Историей. Она никогда не задумывалась о нем и вдруг поняла, что ничего не знает о Лейне в то время, как он знает о ней многое.

Всадница могла снова окунуться во мрак. Найти сотню причин, почему ей нельзя находиться здесь. Нельзя быть с ним рядом. Но она не хотела. Мысли путались, а в груди так сладко грело, что когда Авалона склонилась и поцеловала Лейна, то даже не почувствовала угрызений совести.

Лейн, не ожидав от хэллы каких-либо действий, на мгновение замер. Его губы имели привкус лета и горьких трав. Все вокруг стало таким неважным… И комната в золоте и белоснежно-алых оттенков. И то, что за окном неистово завывала вьюга. И неправильность происходящего, ведь она преступница, разыскиваемая Алой Инквизицией, которая целуется с младшим принцем Империи Сион. Но, отбросив все сомнения, Авалона была уверена, этот поцелуй — самое правильное решение в ее жизни. Особенно, когда Лейн перехватил инициативу. Он с тихим стоном прижал всадницу к себе. Гладил ее по лицу, шее и длинным растрепавшимся волосам. Авалона плавилась в его руках. Никогда и ничего подобного с ней не происходило. Девушка сторонилась людей. До определенного момента их прикосновения были ей неприятны. Но жизнь научила ценить каждое касание к своим близким. И сейчас Ави ни о чем не думала. Она запрокинула голову, остро чувствуя каждое прикосновение губ Лейна к своей шее. Разве может быть что-то более настоящее?

Поцелуи Лейна напоминали прогулку по теплому лесу среди многовековых деревьев. Когда только начинал цвести вереск, а маленькие ласточки ласково затягивали очередную песнь. И самое время плести венки из полевых трав и, щурясь, смотреть на солнце, наслаждаясь его теплом. Авалона смотрела. Ей казалось, что до солнца дотянуться невозможно. Но она зарывалась пальцами в темные волосы Лейна и чувствовала, как от тяжелого дыхания вздымается и опадает его грудная клетка.

Она держала солнце в своих руках. А он не давал ей упасть в пропасть. Все происходило так, как должно было. Они часть единого целого.

— Я хочу знать о тебе все, — прошептала она, касаясь губами его милой ямочки на щеке. Это была чистая правда. Лейн знал о ней многое, но не все. Она не знала практически ничего. Но она хотела стать частью его жизни. Не этой. Роскошь, злато, власть — вовсе не то, что ей нужно. И если бы Лейн стремился только к влиянию, то Авалона никогда не открылась бы ему.

Лейн Эверт был другим. И Авалона хотела быть с ним. Хотела наблюдать за его экспериментами в алхимической лавке, укутавшись в теплое одеяло и попивая горячий жасминовый чай. Она хотела собрать вместе с ним травы, изучать их свойства и помогать простым людям. Всадница не желала больше прятаться.

Сны без сновидений. Этери любила их за спокойствие и душевное умиротворение. Но в этот раз все было иначе. Она проваливалась во тьму. Летела в раскрытые объятия пустоты, неловко размахивая руками. Падение обещало быть болезненным. Но так и не случилось. Отовсюду раздавался нестройный шепот голосов. Тихих, похожих на шипение клубка змей. Сколько бы Этери не пыталась, но так и не смогла разобрать, о чем они говорят. В груди зрела досада. Раз за разом она задавала себе один и тот же вопрос.

Как я могу все исправить?

Он появился не так давно и усилием воли подавил предыдущий.За что Ареморика так поступила именно со мной?Этери понимала, что появление метки связи — не более чем череда случайностей. И если бы можно было повернуть время вспять, быть может, она прошла бы тот же путь. Не потому, что любила страдать, а из-за Тины. Девочка волшебным образом вошла в ее жизнь и стала для нее такой близкой, словно всегда была ее родной дочерью. А Иэн… ей достаточно знать, что с ним все хорошо. Что он в порядке. Когда все закончиться, он обязательно обретет желанную свободу, и Этери услышит, как прекрасно он играет на лютне.

Девушка проснулась. Невесомый балдахин расплывался перед глазами. Интересно, почему? В горле стоял тяжелый ком, а грудную клетку словно прошибли стелой в районе сердца. Этери подняла руку, потянувшись за дневником на прикроватной тумбочке. Но вместо книги нащупала чье-то твердое плечо.