Только когда это произошло в первых раз, ничего удивительного в этом не было. Сейчас же он вел себя также, как всегда. Мило и улыбчиво. Но всадница, чьи портреты украшали все столбы города, все равно ему не поверила. Он не ожидал ее встретить так, хотя признался самому себе, что очень ждал, когда эта встреча произойдет.

Добравшись до темной лавки, Лейн решил не зажигать свечи. Он и так найдет неприметную лестницу в углу и поднимется в мансарду. Под крышей скрывалось маленькая коморка. Ничего особенного. Жесткая кровать, приставленная к стене, письменный деревянный стол с выдвижными ящичками и старый комод, в котором хранились вещи. Мужчина на ощупь достал спички, зажег почти полностью расплавившуюся свечу в подсвечнике и поставил ее на стол, а сам занял деревянный стул с высокой спинкой.

Из самого нижнего ящика он достал фотокарточку и помятый лист пергамента. Лист был порван и склеен заново. Улыбка стерлась с его лица, стоило ему оказаться в одиночестве. Зелено-карие глаза больше не смеялись. Они смотрели на фотокарточку с грустью и затаенной болью, от которой останавливалось сердце. Лейн развернул лист пергамента.

“Разыскивается Авалона дю Лак”.

На портрете всадница выглядела грозно, но чуть приподнятый уголок губ насмешливо изгибался, делая лицо хитрым. Пергамент не мог передать даже десятую долю ее строгости и серьезности. Как и фотокарточка не могла передать той легкости и воздушности, коей отличалась изображенная на ней девушка. Они были полными противоположностями, но внешне они друг от друга ничем не отличались. Поначалу Лейн думал, что портрет на листовке искажен. Не могут эти девушки быть настолько похожими. Он считал так до тех пор, пока не встретился с Авалоной лично. Они словно сестры, хотя мужчина знал наверняка, что это не так.

Лейн нежно обвел пальцем контур фотокарточки. Цвета почти выцвели, став серыми. Но в его памяти до сих пор хранилась цветная и живая девушка. Яркие глаза, словно расплавленный малахит, алые ягодные губы, прикосновения ее теплых рук, редкая, но такая красивая улыбка. Эта девушка никогда не выходила у него из головы. Даже на мгновение. Он всегда ее помнил.

А чтобы она сказала? Что сделала? А что делать бы не стала?

И чувство вины всегда сдавливало его горло сильной рукой. Может, Авалона его шанс на искупление? Знак самой Ареморики, что нужно жить дальше, попытаться перестать все время думатьо ней.

Но как же это сложно сделать рядом с всадницей! Лейн схватил листовку с портретом, снова сравнивая их лица.

“Всего лишь слова, которым я не верю”, — от жесткого голоса Авалоны в своей голове мужчина вздрогнул. Она ему не верит. И… кажется, боится? Но не его самого. Всадница боится за сохранность жизни Этери. Какая глупость! Разве он может подчинить этой милой девушке вред? Даже если и нет, Авалона об этом не знала, защищая ее ото всех разом.

Авалона дю Лак. Преступница, предавшая империю. Приспешница Черного Легиона. Шанс на искупление? Или изощренный способ издевательства?

Лейн вздохнул, потирая руками бледное лицо. Он не может оставить все так, как есть. К тому же, случайно встретив Этери, его планы изменились. Его лицо скрыла тень, но та тень чувствовала его слабую улыбку. Лейн сложил лист пергамента вчетверо и вместе с фотокарточкой убрал его между страницами старой книги о травах.

Истинная королева и всадница, выглядевшая точь в точь, как его возлюбленная. Одна ему верит, другая опасается. Но обе не знают о нем ничего. А когда узнают, будет слишком поздно.

Вернувшись в гостиную, всадница застала в помещении только Иэна. Мужчина сидел в глубоком кресле подле камина и напивался. Где он достал светло-янтарную бутылку медовухи, оставалось только догадываться. Его полный стакан и наполовину пустая бутылка говорили о многом. Радужки глаз мужчины помутнели, и вовсе не от алкоголя. Он ушел в себя, размышлял, сжимал губы в тонкую линию и пил.

Авалона подошла, вырвала стакан из его руки и только Великая Создательница знает, сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы не вылить содержимое ему на голову.

— Ты что творишь? — прошипела Авалона, выбрасывая бутылку в мусорное ведро.

— Пью.

Иэн проследил взглядом за выброшенной бутылкой. Недовольно нахмурившись, всадник сложил руки на груди.

— Вроде взрослый человек, а ведешь себя, как малолетний глупый мальчишка, — припечатала Авалона. — Даже если на секунду забыть об Этери, этажом ниже находиться твоя маленькая дочь. Что, если она увидит тебя в таком состоянии?

Мужчина поморщился.

— Одной бутылки маловато, чтобы опьянить всадника.

— Зато достаточно, чтобы ввести в неадекватное состояние тебя. — Авалона с размаху опустилась в соседнее кресло, уставившись на Иэна полным холодной ярости взглядом. — Я тебя предупреждала. Ты знал, чего ждать. Так какого… — она проглотила ругательство.

— Авалона, уйди, — попросил он, закрывая лицо ладонями. — И без тебя тошно. Ты видела, как она на меня смотрела? Три, мать его года. Я не видел ее так долго… — он отнял руки от лица и вдруг улыбнулся, прошептав, — она всегда была такой красивой?

Всадница тяжело вздохнула. С ним бесполезно говорить. Она просто бьется головой о стену, пока Иэн стоит в сторонке и наблюдает за этим.

— Слова не сойки. Она никогда не забудет всего, что ты ей наговорил. Но ты же этого и добивался?

— Все правильно. Пусть она ненавидит меня. Я не хочу причинять ей боль.

— Какой же ты дурак, Иэн Кадоган, — покачала головой Авалона. — Ведь именно это ты и сделал.

— Ты поняла, о чем я.

— Да, — сказала хэлла и увела разговор в другое русло. — Видел, что сделала Клеми?

— Видел, — возвращая себе серьезность, отозвался всадник.

— Не смотря на наш запрет. Почему она коснулась Этери? Я отчетливо ощущала настороженность Клементины. Настороженность, а не страх. Даже я, увидев Этери впервые, оцепенела. А она назвала Этери страшной тетей и схватила за руку, — усмехнулась уголком губ Авалона.

Иэн тоже улыбнулся. Алкоголь на него и правда не подействовал.

— Вокруг этой девушки все также полным полно загадок, — произнес он.

— У нас нет времени на то, чтобы их разгадывать. Если Этери вернулась, значит, она готова занять престол. Готова присоединиться к нам.

Иэн невесело хмыкнул.

— Только ты забыла об этом, — он закатал рукав на правой руке, обнажая метку Черного Легиона.

— Сложно забыть, когда узор на твоей руке постоянно движется.

— Нужно от нее избавиться. А с этим у нас определенные сложности.

Авалона постучала пальцами по подлокотнику, усиленно размышляя. Появление Этери могло им помочь. Всадница не знала всего, но знала одно. За будущей королевой всегда неукоснительно следует бывший король Сидов. Элфи Серокрылый знает если не все, то многое. Но просить о помощи альва…

Она поморщилась.

— Выглядишь так, словно у тебя есть идея, — Иэн резко поддался вперед.

— Плохая идея. С дурными последствиями.

— У нас других не бывает. Говори.

— Тебе ведь тоже приходила мысль, что Этери не могла появиться здесь одна?

Иэна перекосило. В холодных глазах полыхнула волна гнева.

— Альв.

— Элфи ни одну сотню гердрад живет на этой земле. Ему ли не знать, где может находиться артефакт.

— За сделку с ним мы заплатим еще дороже, чем Черному Легиону!

— У нас больше не осталось идей, Иэн, — мягко сказала хэлла. — Он наша последняя надежда на свободу.

Всадник был с этим в корне не согласен. Об этом говорил его мрачный взгляд и крепко сжатая челюсть. В гостиной раздавался тихий треск огня, а над камином висели миниатюрные Отмеряющие Время. Стрелки медленно подходили к четверке, девятке и единице, что означало наступление ночи. Куда подевалась Этери, Авалона не знала, но очень хотела ее найти. Нужно было что-то сделать и что-то сказать. Как-то утешить девушку. Но хэлла не смогла бы ей помочь. Только побыть рядом. Иэн поступил глупо. Он сам понимал это. Но в одном хэлл был прав. Выбора у него не было.