— Вы с мамой пропали три месяца назад, — сказал он, сжимая руки в кулаки.

Слова Джона звучали несуразно. Но тут Этери глубоко задумалась. После происшествия на холме она проснулась в холодной озерной воде. Как она туда переместилась? Каждый раз, когда Этери пыталась вспомнить, то натыкалась на стальную высокую стену, обойти которую было невозможно, а забраться наверх не получалось. Она вновь и вновь срывалась вниз.

С тех пор Этери часто вспоминала исчезновение Лилит, и стоило ей попытаться воскресить в воспоминаниях образ дня их пропажи, как у нее начинала кружиться голова, глаза щипало, а руки холодели. Реакция ее тела была необъяснима. И это ставило Этери в еще больший тупик.

Впрочем, она была уверена, что во всем виноват он,незнакомец из книжной лавки. Это он затащил их с мамой на холм, и он же бесследно исчез вместе с Лилит. Местный дознаватель Уолтер взял показатели, но на новые улики смотрел с примесью сомнения. Почему-то все вокруг, кроме Джона, считали, что Этери нашла себе молодого богатого любовника (роль любовника досталась чокнутому незнакомцу) и укатила с ним в столицу. А после того, как он ее бросил, вернулась и разыграла спектакль, позаимствовав историю своей матери. В ее амнезию отказывались верить, а Этери не рвалась всем доказывать свою правоту. Хватало и того, что Джон ей верит, а на остальных ей было наплевать.

Бросив последний настороженный взгляд на дневник, словно Элфи де Флуа мог вылезти оттуда и помахать ей рукой, она быстро приняла душ, переоделась в облегающие джинсы, блузку и укороченный пиджак и закрыла дверцу гардеробной. Привычным движением она надела затемненные очки-прямоугольники, хотя и была одна странность. Ее глаза перестали быть чувствительными к свету. После своего появления она носила их по привычке.

Этери поборола в себе желание еще раз осмотреть одежду, в которой она выплыла из озера. Мужская рубашка, штаны странного покроя и старинный корсет. Казалось, Этери сбежала в этом из театра, где должна была сыграть дорожного вора. А еще небольшой кинжал с длинным тонким лезвием. Его полиции она не показала, сама не зная почему. Этот предмет окутывал флер какой-то истории, которую Этери забыла, как и все, что случилось за эти три месяца.

Помотав головой, девушка вышла из комнаты и спустилась по лестнице на первый этаж. На кухне, совмещенной со столовой, пахло ароматным какао. С самого своего возвращения она жила в доме родителей. Джон так испугался, что Этери снова пропадет, что в приказном порядке заставил ее переехать. А та была не против. Для Этери не прошло более пяти часов, а Джон томился в страхе и одиночестве целых три месяца. Она могла его понять. Ей также не хватало Лилит, как и ему.

На кухне ее встретил улыбчивый и выспавшийся Джон. Он выглядел по-домашнему мило: в штанах и простой рубашке, поверх которой болтался фартук в цветочек. На его руках рукавицы-прихватки. Он аккуратно доставал из духовки поднос с печеньем. Выложив его на тарелку, Джон снял рукавицы и протянул Этери чашку с какао.

Как она любила. С маленькими маршмеллоу, которые весело покачивались на поверхности напитка.

Какао и печенье. Выпечкой обычно занималась мама, хотя у нее это и не получилось. У Джона печенье вышло изумительным: мягким, с привкусом корицы и терпко-сладкой ноткой. Кажется, апельсиновой.

— Как спалось? — заботливо спросил Джон, откусив печенье. Они стояли на кухне, и обоим было комфортно.

Этери, вспомнив резкую головную боль, поморщилась.

— У твоей мамы были такие же мигрени, — со вздохом сказал он.

— И как она с ними справлялась?

Джон мигом погрустнел.

— Она мучилась ими всю жизнь.

Внутренне Этери содрогнулась. Не хотелось бы всю жизнь просыпаться от головной боли и страха, что однажды она забудет свое имя. Забудет все, что делает ее собой. Потеряется…

Этери быстро доела печенье, допила какао, и поцеловав Джона в щеку, убежала на работу. Последний день рабочей недели, и она сможет быть свободна на целых два дня. Закутавшись в теплое пальто и шарф, девушка села в машину и вырулила на дорогу. Ранняя весна была холодной и мрачной. Снег на тротуаре растаял, но промозглый ветер все еще пронизывал насквозь, а небо со стальными тучами опускалось все ниже и ниже.

В “Книжном сознании”, как и всегда, пахло книжной пылью и стариной. Мистер Ли был одним из тех, кто искренне обрадовался ее возвращению. Найти замену ему так и не удалось. Выслушав историю Этери, наполненную разными мистическими пробелами, мистер Ли, почесав подбородок, сказал:

— Это могло бы стать отличной идеей для романа!

Этери так не считала. Нет, возможно, этакая мистически-детективная история и покорила бы сердца читателей, но никто из них не захотел бы оказаться на месте главного героя. И Этери не хотела, но с прискорбием осознала, что это не роман, а ее жизнь.

Мистер Ли находился за стойкой и что-то быстро строчил в бумагах. Все было как всегда, за исключением его хмурого лица и черных широких лент, обвивающих его тело.

Этери замерла, а ее сердце застучало с такой силой, словно хотело вырваться из груди. Почему эта дрянь на коже мистера Ли?

Старик поднял голову, и его лицо осветила усталая улыбка.

— Доброе утро! — сказал он и закашлялся. Недобрый знак.

— Доброе.

Все же она смогла взять себя в руки и кивнуть. Переодевшись в свой хлопковый фартук, Этери вышла из кладовой, неся в руках стопку старых книг. Они подлежали утилизации, и мистер Ли как раз собирался отвезти их.

Проследив за тем, как пожилой мужчина вышел из магазина, Этери вздохнула и принялась за работу.

“Может быть, все обойдется?”— подумала она.

Этери часто доводилось видеть необъяснимые вещи, и почему-то каждый человек, на коже которого появлялись странные угольно-черные ленты, умирал. Так было заведено, и пугало Этери до дьяволят в глазах. Ведь никто, кроме нее, этих лент не видел. Мистер Ли был замечательным человеком, прожившим достойную жизнь, но… не может же он отправиться на тот свет так рано?

Расстроенная девушка взяла несколько книг и забралась на деревянную лестницу, на которой до сих пор была сломана одна ступенька. В прошлый раз та ступенька надломилась, и Этери чудом не разбила себе голову. Ее поймал незнакомец, да с такой легкостью, что она невольно восхитилась. В дальнейшем Элфи де Флуа делал еще более странные вещи. Например, на том холме…

Расставив книги по полкам, Этери вдруг заметила торчащий ветхий корешок. Нахмурившись, она достала тяжелый том и едва удержалась, чтобы снова не свалиться вниз. Надпись на книге гласила:

“Сказки Древней Ареморики”.

По посеребренному тиснению будто бы пробегали холодные искры. А ведь эту книгу Этери продала мистеру де Флуа, когда они встретились в первый раз. Что она делает здесь?

Удивление Этери не было наигранным. Дело в том, что все книги в “Книжном сознании” хранились в единственном экземпляре. Одна книга - одни хорошие руки. Первое правило магазинчика. И эта книга не должна была стать исключением.

— Тем не менее, она здесь, — сделала неутешительный вывод Этери.

Она спустилась вниз, рассмотрела книгу со всех сторон, убедившись, что она осталась в том же состоянии, в котором Этери ее продала, и нахмурилась еще больше. Что это может означать? Внезапно книга притянула ее взгляд настолько сильно, что Этери не смогла сдержаться и попыталась открыть первую страницу.

Но тут в магазинчик вернулся мистер Ли.

— Народу сегодня не густо, — посетовал он, снимая шляпу.

— Утро пятницы, — захлопывая книгу, ответила Этери. — Вот увидите, вечером от клиентов отбоя не будет.

— Что это? — мистер Ли рассматривал громоздкий том, который она все еще держала в руках.

— Сказки.

— Не припоминаю у нас такой книги, — почесал голову мистер Ли. — Понравилась?

— Заинтересовала, — поправила она старичка.

— Можешь взять почитать. Занесешь через пару дней.

Этери благодарно улыбнулась.