— Что я сделала? — спросила Тай у наставников.

— Скорее, чего не сделали, — Ланель хохотнул. — Не надели платье вовремя.

— Ланель, нервы и время! Моё и ваше!

— Всё просто, — продолжила за своего приятеля леди Сель. — Девушка хочет плясать с вами. Отец, естественно, не позволяет. С каждым праздником и с каждым годом она становится всё неуправляемее. Это по его словам. Отказалась от замужества пару раз, ещё что-то по мелочам. Сейчас и вовсе вышла из-под контроля и поклялась, что пойдет с вами, чего бы ей это ни стоило. Вопрос теперь идёт о лишении наследства и о её жизни. Клятва всё-таки. А папаша непреклонен…

Тай не дослушала:

— Звать его сюда немедленно!!! — таким голосом Хельм гонял по плацу первогодок — кандидатов в гвардию. Он, этот холодящий душу рёв, потом снился им пару лет в кошмарах.

Лорда привели. Он был всё такой же красный и оскорбленный. Тай — холодна, как лёд и не церемонилась:

— Я слышала, что вам по нраву обычаи врагов, более, чем наши. Потому, собирайте вещи. Я провожу вас и открою для вас Барьер.

Хольборн не ожидал такого и теперь лорда, казалось, вот-вот хватит удар.

Княгиня добавила ему:

— Однако с вами уедут только те из ваших домочадцев, которые захотят этого сами. Принудить вы никого не сможете, — лорд попытался открыть рот. Тай бесцеремонно не дала. — Я более не стану слушать ваши бредни. Вы пользуетесь свободой, осуждаете её и насаждаете рабство от которого бежали. Позор!

— Простите, госпожа! — Хольборн понял, что почти перешёл грань допустимого и испугался.

А княгиня была неумолима:

— Ваша дочь будет плясать сегодня. Я забираю её в свою свиту. Немедленно пришлите мне её! А если вы ещё раз позволите себе что-нибудь подобное, то отправитесь в Дормер один потому, что, подозреваю, никто не захочет отправиться туда вместе с вами.

Дочь Хольборна явилась к ней в скорости и тут Тай удивилась. Бунт и эта девушка — вещи казались несовместимыми. Почти подросток, мелкая, бесплотная, светлая настолько, что казалась выцветшей, в глухом платье. С по-рабски опущенными глазами.

— Мне сказали, что ты хотела плясать со мной. Почему? И сможешь ли ты решиться на это? — спросила Тай без обиняков. Упадёт в обморок или расплачется — отправится назад к отцу.

Не расплакалась, не вздрогнула. Подняла на Тай свои глаза: очень светлые, живые. Единственное живое, что было в её лице. Они лихорадочно горели и, казалось, мерцали.

— Да, госпожа, — ответила неожиданно глубоким голосом. — Я ничего не боюсь.

— Почему? — Тай не могла отвести взгляд от этих глаз. В них как будто горел тот же вопрос, что мучил её саму.

— Меня зовёт магия.

— Как ты это чувствуешь?

— Она поёт, влечёт меня. Меня просто выкручивает от боли, когда вы пляшете там, на холме, а я не имею того единственного, что имеет значение: свободы!!! — звучит тихо, но страстно. Так надрывно, словно слова вырвались прямиком из сердца.

— Иди, ты будешь плясать с нами. Сейчас о тебе позаботятся.

Тай говорила механически. Так же готовилась к празднику. Говорила с подругами. Приветствовала людей, пришедших праздновать.

И всё это время думала об одном, ждала одного. Ночи. Темноты и света лун. Свободы. Её она хотела всегда и больше всего. Разной, но всегда свободы: от принуждения, от мнения окружающих, от того, чтобы ей навязывали то, как она не хотела, не могла жить. Нельзя жить без свободы. Под спудом мы умираем так медленно, что нам ещё долгое время кажется, будто мы живы, но это не так.

Все хотят свободы и всё хочет свободы. Природа тоже. Магия тоже. Это заложено в нас. Это — наша суть.

Вступая в танец, Тай встретилась взглядом с дочерью Хольборна. Та понимала её как никто. Она мучилась и страдала так же. Поэтому без сомнения разрушила отношения с отцом, отбросила устои, в которых выросла, а сейчас почти с ненавистью сбросила свои тряпки и вошла в их круг. Без свободы нельзя. Кто-то это чувствует, кто-то нет. Но умирают без неё все: и те, и другие.

Они плясали сегодня долго. Гораздо дольше, чем обычно. Устали, но Тай не отпускала их. Она заражала их своим дерзновением, силой. А сама не чувствовала ничего такого. Был только "вопрос" и просьба: быть свободной! Она просила для себя и для магии. Она чувствовала себя ею сейчас.

Напряжение нарастало, её подруги едва держались на ногах. А сама Тай ощущала невероятное давление. Казалось, её вот-вот разорвёт или расплющит. Пляска её стала невероятно быстрой. Девушки упали. Деревья и трава под ногами ярко сияли. А саму её подбросило высоко вверх.

Давление прорвалось. Ей казалось, что воздух вокруг переливается и держит её. Что с ней? Умирает? Упала на траву.

Люди внизу кричали. Тай с трудом подняла голову. Подруги смотрели на неё почти с ужасом. Что с ней? С трудом стала подниматься на ноги. Неизящно, сначала на колени, потом дальше. Сил не было. Радужные блики в глазах не проходили.

— Что со мной? — спросила растерянно и беззащитно.

— Посмотри! — воскликнула дочь Хольборна, подставив ей руку и помогая встать. Не страшась, схватила что-то и сунула почти под нос Тай.

— Что это?

— Крылья! Смотри! Настоящие крылья! — засмеялась — закружилась дочь Хольборна, словно силы вернулись к ней.

Она смеялась радостно, чисто, как смеются дети. И Тай пришла в себя.

Встала ровно. Расправила крылья. Они были прекрасны: сияющие, многоцветные. Такие, каким ей во снах представлялся их мир. Тай счастливо выдохнула, словно прошла долгий, тяжёлый путь. Свобода — вот она. Для неё самой и для их мира. Только вместе, выражаясь друг в друге они могут быть по настоящему свободными.

***

— Покажи мне свои крылья! — умоляет Марвин.

Тай делает движение, но тот внезапно останавливает её. Накрывает их обоих непроницаемым щитом. Всё-таки приготовил сюрприз!

— Никто из моих людей не должен их увидеть, — пояснил архимаг.

Тай кивнула и с лёгкостью развеяла щит. Тут же подала своим людям знак, что всё в порядке.

— Они убили бы вас не спрашивая, если бы развеяли щит сами, — объяснила магу. Дед, всё-таки. Сестры будут рады даже такому.

Охрана княгини встала вокруг них и накрыла площадку непроницаемым куполом.

— Как интересно… Ну, показывай!

И Тай показала. Крылья развернулись и засияли, даря привычное чувство радости и единения с миром. Маг потрясённо смотрел на внучку, на сияющие крылья, на блики, которые отбрасывали они на песок, камни и лица охраны. Подошёл ближе. Лицо изумлённое, даже испуганное:

— Ты знаешь, что была на волосок от смерти? Ты бросила вызов богам. Попросила за всех нас. Если бы они не увидели в тебе силы и чистоты, ты бы умерла. Не выдержала бы перерождения. Бедная моя девочка!

Тай не знала, что замахнулась на великое тогда. Да оно и не было для неё таким. Была и есть близость, единение, а в них нет страха и риска. Но как объяснишь это? Она промолчала в ответ на пытливый, сочувственный взгляд деда. А он понял и принял. Есть тайны, которые откроются далеко не каждому. Эту он постичь не сможет, но будет беречь.

— Когда магия усилится ещё, ты сможешь летать! Но уже сейчас тебя можно считать чистокровным эльфом. Можно я к ним прикоснусь? — прошептал благоговейно.

Дождался кивка, протянул руку и дотронулся. Рассмеялся. Легонько погладил ещё раз упругое, сверкающее крыло. Воззрился на свои сияющие пальцы:

— Пыльца фейри. Давно забытый, драгоценный ингредиент… Чистокровная эльфийка королевской крови… — пробормотал он, разглядывая руку, и внезапно сжал её в кулак. — Когда соберёшься в Дормер, контролируй себя как следует. Жаль не бывает амулетов, препятствующих обороту. И изобрести уже никак на успеть.

Маг схватился за плечи внучки, не обращая внимания на предостерегающие взгляды охраны. Говорил требовательно, страстно:

— Помни, что вот для них ты — сестра и друг. Для меня — родная кровь и надежда на возрождение магии нашего мира. Для тех, кто там, — мотнул головой за Барьер, — ты — возможность, которую они не упустят. И опасность самому их существованию… Не забывай! Не теряй контроль ни на минуту потому, что если это откроется, тебя не спасет никто. Потому, что нет ничего сильнее человеческой алчности и зависти!