Он зажмурился и, воспользовавшись тем, что средь собственных людей его не особенно видно, чуть облокотился о косяк. Легче не стало, настырно-сладкий аромат буквально проникал через ноздри в мозг и творил там непонятную Таймару магию. Он постарался не вдыхать глубоко, открыл глаза, увидел идущего к нему Огайру в сопровождении двух жриц. Маг почему-то раздваивался, как позже понял князь жрица тоже. Он снова прикрыл глаза и тут же распахнул их от неожиданности.

В сладком угаре благовоний в памяти князя будто ожил мираж его ночной гостьи. На обратной стороне век он увидел молодое лицо в обрамлении пушистых волос нереального верескового цвета. Девушка была прекрасна, и Таймар тут же пожалел, что открыл глаза. Ему хотелось снова прикрыть веки, чтобы рассмотреть невероятное создание, но Огайра и годи храма уже стояли перед ним. годи протягивала руку, говоря что-то непонятное.

Поначалу Таймар подумал, будто у него из головы в один момент вылетели все знания валамарского, но потом он сообразил, что просто не в себе, голоса доносились будто бы сквозь вату, да и лики плыли, как размытые волной картины на песке.

Собравшись с силами, князь на всякий случай кивнул и потянулся к суме на поясе. Выудив из неё артефакт, удерживавший самое воинственное княжество их империи от попыток отвоевать независимость, он протянул его годи. Старая женщина, хранящая в своем необыкновенно-одухотворённом лице следы былой красоты, приняла у него камень, внимательно изучая руну. Потом она указала княжеским солдатам, в сторону скамеек, спрятанных по периметру храма в укромных нишах. Те прошли к ним и расселись по двое, а Таймар направился за годи в крохотную келью, где пахло уже по-иному, но не менее наркотически.

Князь в тайне завидовал своим людям, которые могли сейчас сидеть, украдкой наблюдая за девами, что остались в главной зале и приносили Богине подношения, да срезали высохшие цветы в гирляндах. Но не прелестные создания манили воина, а наличие опоры. Проклятые благовония действовали на него феноменально пагубно, он с трудом держался на ногах и боролся с желающими сомкнуться веками. Но вот, наконец, и ему предложили сесть.

В комнате, где умещалась лишь кровать, небольшой стол и два стула, они с Огайрай расположились на последних. Сухонькая же старушка в замысловатом одеянии старшей жрицы вынула из тайника в стене странное приспособление, походящее на пенсне Захрима, и принялась внимательно рассматривать крохотные насечки, идущие по периметру камня.

— Это не самая сложная магия, — сообщила она. Затем отложила свой мудрёный прибор в сторону, прикрыла глаза и, судя по дрожащим векам, стала настраиваться на артефакт. — Но я жрица Рамии, а этот амулет создавался в храме Авадитты, — она снова зажала камень в ладонях, покрытых синеватой паутиной выступающих вен, её веки дрогнули. — Нет, молодой человек, мне жаль, но мы не обладаем магией, что есть у жриц любви. Только они могли создать подобную связующую сеть. Полагаю, этот артефакт направлен на усмирение агрессии.

Князь кивнул, и жрица улыбнулась.

— Да, это очень похоже на приспешников Авадитты, их сила не уступает разрушительной мощи Фаиндира, но она очень хрупка. Не уверена, что получится восстановить этот резонатор, но попытаться всё же стоит.

Таймар не без труда нашёл в себе силы сделать вежливый кивок и принять артефакт из рук годи. Надежды Дей-Айрака потухли, сорвавшейся с неба звездой. И всё же князь не сник. Выходя из душного обиталища Богини Плодородия, он вдохнул чистого воздуха и рассудил, что всё не так уж и плохо. В конце концов, он первый воин империи и защитит её границы и без валамарских штучек.

«Шема права, — думал князь, шагая прочь от душного места, — хватит уже уповать на магию чужих земель. Пора выяснить, на что Маелрахи могут претендовать исходя из собственной силы».

— Молодой человек, — до Таймара долетел голос старой годи.

Он обернулся. Женщина стояла на пороге своей скромной обители и подзывала его сморщенным пальцем. Он махнул своим солдатам рукой, чтобы они ступали дальше и не светили тут больше разбойничьими рожами, а сам пошёл обратно к жрице.

— В Хрустальный град направилась делегация из Доли-Яо, — доверительно сообщила она. — Очень может быть, что вы отыщете там нужного вам человека. Я советую посетить храм Авадитты именно в этом городе. Если жрицы любви вам не помогут, то может, смогут их гости… — она неоднозначно покачала головой, а потом вдруг скрылась в проёме. — Не уходите, — донёсся её голос из глубин затуманенного от курильниц зала.

Таймар остался ждать на пороге, не нравилось ему действие подозрительных трав, что жгли эти святые девы в своих чашах. Через минуту старушка вернулась, держа в руке крохотный свиток, скреплённый восковой печатью.

— Это письмо для годи. В нём я прошу оказать вашему братству помощь в восстановлении артефакта. Ваш друг сказал, что от него зависят жизни сотен людей.

Князь кивнул, и годи, поджав выцветшие губы, с горечью посмотрела куда-то вдаль, будто могла видеть призрак, уходящей к Богам жрицы, которую они совсем недавно к ним отправили.

— Надеюсь, вам это поможет.

Таймар приложил свиток к груди и низко поклонился жрице. Впервые в жизни он сгибал спину перед женщиной. Ощущение было странное.

— Что она сказала? — поинтересовался Огайра, когда князь догнал отряд.

— Отправила меня в какой-то град Хрусталя или как-то так.

— В Хрустальный град?! — простонал маг, и его лицо накрыла маска обречённости.

— Это далеко? — забеспокоился Таймар.

— Нет, — устало обронил маг. — Именно поэтому она тебя туда и направила. Это в нескольких часах отсюда. Город как раз располагается в долине Нувэй. Но я не уверен, что эти жрицы станут нам помогать, — Огайра задумался.

— Годи сказала, что туда прибыла делегация из Доли-Яо. Она дала мне сопроводительное письмо, — он вынул из-за пазухи свиток, скреплённый печатью.

Маг помрачнел ещё больше. Его лицо буквально походило на сизую тучу, готовую разразиться ливнем. Князь понял, что присутствие этэри из священной долины Тедьюри только усложняет задачу, а не наоборот, как полагала сердобольная служительница Рамии. Но на его удивление, Огайра не стал оспаривать решения годи. Он тяжело вздохнул, взъерошил свои чудесные, чуть подёрнутые сединой волосы и, снова пригладив их, пошёл вперед.

Таймар решил не выспрашивать о возможных проблемах раньше времени. Не хотел, чтобы всё сорвалось. Ведь он прекрасно осознавал, что, притащив их в это тихое безлюдное место, Огайра рассчитывал обойтись без демонстрации Муна-Нэмид. Он надеялся выполнить поручение Деорака здесь, в этом тихом месте и вернуть наследника с починенным артефактом обратно. Но ничего не вышло. Сама судьба проторила Маелраху младшему путь в мир полный чудес и опасностей.

Князь догадывался о причинах поникшего настроения мага. В одном из городов прославленного королевства его могли узнать и поинтересоваться, что он тут делает, да ещё в компании таких неприглядных путников. Магу подобное развитее событий не сулило радости, а роглуарцам и подавно. Но долг есть долг и поэтому Огайра шёл, сопя себе под нос ругательства. Таймар в них не вслушивался, смысл и так был ему очевиден, а злобы он на Огайру отчего-то больше не держал, вероятно потому, что маг честно пытался выполнить поручение и не подставить при этом под удар князя и команду.

Они шли уже пятый час, вымотались, как загнанные лошади, и единственное, что спасало — это возможность оголиться по пояс. В этой степи их некому было заметить, кроме мустангов. Но вот, наконец, Таймар увидел вдалеке кромку леса, а ближе к вечеру команда дошла и до его границы.

От увиденного у Таймара аж дух перехватило. Перед ним стояли не получахлые деревца, что росли в его владениях, а настоящие гиганты. Даже Каовельские чащобы меркли перед этим лесом. Его деревья походили на могучих молчаливых стражей. Вековые секвойи по высоте превосходили башню Страха, да и в обхвате были немногим у́же неё. Пышные кроны уходили на десятки аршин ввысь и сплетались в непроницаемый изумрудный купол.