— Вниз… ступай вниз по лестнице и разыщи старую ведьму Шему, — простонал лишённый сил Таймар, подталкивая рабыню, что отделалась лишь икотой.

На деревянных негнущихся ногах девушка прошла к камину, взяла с выступа одну из свечей, попытки с десятой выбила из огнива искру и зажгла огонь. Потом вышла из спальни, а когда вернулась, Таймар был близок к тому, чтобы отдать Вату душу.

Вслед за рабыней по холодным полам прошаркала ведьма. Увидев, что её драгоценный мальчик находится на самой границе с миром духов, старуха засуетилась. Оттолкнув девчонку, которая вышла из оцепенения и сейчас сидела на полу, подле своего господина, она припала ухом к Таймаровой груди, а когда отстранилась, глаза её были полны слез.

— Кто сотворил с ним такое? — обратилась она к девицам.

— Мы не знаем, он был очень странным, в диковинных одеждах и без оружия, — проблеяла одна.

— Нет, нет, что ты оружие у него было! — встряла другая. — Палка, каменная такая. Когда дурень Вил за неё схватился, она еще засветилась вся, а он упал замертво.

— Светящаяся палка, говоришь, — произнесла Шема, зловеще щуря глаза.

Рабыня испуганно закивала, пятясь к стене.

— Плохи дела, очень плохи, рыбки мои, — прошепелявила ведьма. — Ну-ка, разведите-ка вон ту жаровню, — Шема указала рукой на плоскую чашу, стоящую в углу комнаты. — Там должно быть масло и угли.

Когда рабыни оживили пламя в жаровне, комната осветилась мягким рыжим светом, и старая ведьма увидела, что лицо Таймара уже приобрело мертвенно белый оттенок, а глаза непроизвольно закатываются, пугая белками.

— Они видели портал, Шема, — из последних сил прохрипел князь.

Старуха покачала головой, и девушки сразу поняли, что-то не так.

— Ни одна живая душа не узнает о твоём секрете, господин, — заголосила одна из рабынь.

— Я буду молчать, мой князь, я никому не скажу о тайном ходе, — вторила ей другая.

— Конечно, ты будешь молчать, дитятко, — прошамкала ведьма, — ведь мёртвые не болтают.

С этими слова она метнула в рабынь две иглы, что вплетала в свои тощие косы, и девушки пали обездвиженными.

— Не боись, мой мальчик, старая Шема тебя вылечит, — бормотала ведьма, суетливо подтаскивая к Таймару, дуреющих от ужаса девиц, что лишились возможности владеть своими телами.

Рабыни пучили глаза, пытались мычать и сопротивляться, но попавший в их кровь яд, начисто лишил обречённых возможности защищаться. Так и не издав ни единого звука, верные господину наложницы отдали в кровавом ритуале все свои силы умирающему князю. А безжалостная, как и её любимчик ведьма, не удосужилась хотя бы прикрыть жертвам глаза, и несчастные были вынуждены не просто молча сносить адские муки, но и видеть всё, что творит безумная колдунья с их одеревеневшими телами.

Сначала Шема вспорола им вены, выкачав из них с полведра крови, а потом проделала то же самое с Таймаром, которого она каким-то чудом умудрилась в одиночку заволочь в чугунную лохань для мытья.

Жертвенную кровь ведьма вылила в лохань и, расставив вокруг неё зажжённые свечи, принялась заклинать её.

Когда старуха окончила ритуал скрещивающий кровь, ещё бьющиеся сердца молодых женщин были вырезаны и преданы ритуальному пламени. Таймар видел, как увлажнились глаза Лии, когда ведьма вырезала у её подруги сердце и бросила его в жаровню, где оно зашипело и запенилось, а потом и вовсе почернело.

Сквозь помутившееся сознание и собственную боль князь чувствовал страх ещё живой рабыни, он был ярким, практически осязаемым… А потом всё кончилось, осталась только его сумасшедшая няня, которая продолжала колдовать над ним, возвращая к жизни. В свете свечей ведьма отплясывала какие-то бесовские танцы, выкрикивала заклятья, и через силу поила Таймара заговорённой кровью его рабынь.

Князь, выросшей под присмотром Шемы, и прежде видел подобное, но вот участником был впервые. Будучи в одурманенном состоянии Таймар воспринимал всё происходящее ещё более мрачным и кровавым, чем оно было на самом деле. Ему грезились пурпурные моря, костры до небес и пляшущие с факелами демоны, исполняющие ритуальный танец Шемы. Они заставляли его выпить море, и он пил, захлебываясь теплой солоноватой жижей, что с каждым глотком придавала ему всё больше сил.

Когда, очнувшись от видений, князь окинул взглядом свои комнаты и увидел то, что осталось от его бывших наложниц, он нисколько не удивился. Скривившись, Таймар равнодушно отвёл взгляд от бездыханных тел и поблагодарил Шему за работу, велев, сжечь останки наложниц в камине и позвать слуг, посвященных в их колдовские дела, чтобы те прибрались.

Исполнительный начальник охраны сделал всё так, как ему велели. Когда Таймар, отлежавшись после живительного ритуала Шемы, вернулся в Бычий замок, то обнаружил там троих пленных и Алию. Все они прибывали в глубоком сне и даже были связаны.

Самолично перенеся спящих в башню Страха, князь вызвал тюремщика, чтобы распорядиться насчет Нэвры и Сиху. Опытный служащий прибыл не один, он прихватил с собой двух крепких конвоиров. Когда Таймар давал тюремщикам инструкции по поводу размещения пленных, на пороге его покоев возникла Шема.

— Я же просила тебя не вставать, — запричитала она. — Ты ещё слишком слаб.

Князь бросил на ведьму осуждающий взгляд и жестом выпроводил мужчин вместе с их спящими ношами.

— А что с оставшимися женщинами, Ваше Высочество? — спросил тюремщик, перешагивая порог и поглядывая краем глаза на Китэрию и Алию.

Таймар махнул рукой, чтобы тот выметался. На валамарку у князя имелись свои планы. Её он предпочёл запереть в башне Страха, а вместе с ней и Алию, чтобы та прислуживала ей. Комнаты, что он решил отвести для вышемирянки, уже должны были подготовить, и Таймар не хотел посвящать в свою затею лишних людей, а перенести лилулай в её клетку он планировал самостоятельно.

До сообразительного тюремщика быстро дошло, что совать любопытный нос, ему позволят не везде. Он чинно поклонился и ушёл вслед за конвоирами.

— Ты мне зад ещё подотри при моих солдатах! — грозно выплюнул князь, когда они с Шемой остались наедине.

— Это тебе не шуточки, Тай, — нисколько не устрашившись, проговорила ведьма. — Ты чудом выжил, но тебе всё ещё грозит опасность! Не забывай, что тебя не медведь подрал, а маг. Колдовские поражения сами собой не заживают. Мне ещё предстоит помучить тебя парочкой ритуалов и постельным режимом.

— Что?! — возмутился князь. — Хочешь, чтобы отец четвертовал меня за разгильдяйство во время войны?

— Его нет в столице. Я же тебе говорила, что он отбыл в Райман на переговоры. И пока он там, они не нападают.

Таймар насупился, исподлобья взглянув на ведьму.

— Хотя бы пару-тройку дней, — взмолилась она.

— Два дня, не больше, — сдался Таймар, поняв, что Шема права — он слаб и слабость эта совсем не такая, какую он знал прежде.

Обычные раны приносили князю лишь боль телесную, которую он давно научился игнорировать или терпеть. Но проклятущее энергетическое поражение проделало дыру в его броне, в его железном панцире отчуждённости от собственных чувств, как правило, причинявших ему несносные муки. Теперь князь всё чаще изнемогал от видений и душевных терзаний, прежде не донимавших его ржавого сердца и холодного, словно айсберг разума.

Шема приступила к своим ужасающим практикам сразу после того, как князь устроил Китэрию с её служанкой в своей башне. Дождавшись, когда Таймар раздаст все указания и удостоверится, что замки на дверях темницы для лилулай надёжны, ведьма утащила князя в его покои и тут же принялась за заботы. Она не выпускала его из спальни несколько дней, мешая настои, чертя вокруг него мандалы и накачивая чем-то мерзким. К концу третьего дня ведьма привела к нему девушку.

— Это придаст тебе сил, — сказала она, улыбаясь. — Я проверила, девочка чиста и у неё очень хорошая жизненная сила, которой она с радостью поделится. Только постарайся не слишком сильно повредить её, она ещё пригодится.