Он пленил Китэрию! Он, рискуя собственной жизнью, переправил её в Роглуар. Теперь она его и только его!

Таймар же в свою очередь видел недоумение Харуха, но в то же время он видел и её. Китэрия белела на фоне этих убогих, зашарпанных стен, как драгоценный камень. Князь бесцеремонно разглядывал её нагое тело, не веря, что такое совершенство возможно. Но в отличие от Харуха понимал, она не просто красивый трофей — она этэри из самого Доли-Яо, а значит, капитану придется подождать. На кон поставлено слишком многое, чтобы чтить в эту минуту дурацкий мужланский кодекс, который важен лишь тем, у кого член превыше всего. Хотя князь и вынужден был признать, что для львиной доли его армии член — основа мира, ось, вокруг которой вращаются все звёзды и миры.

— Никто не претендует на твои права, капитан, — проговорил он устало. — Но кодекс касается женщин, а это существо иного порядка. Если честно, я вообще сомневаюсь, что она человек.

— Между ног у неё всё так же, как и у любой другой бабы, так что… — договаривать Харух не решился. Встретив жёсткий взгляд князя, он лишь потупился и, смирившись, тихо прорычал, — хорошо, я подожду.

Уходя, он бросил расплавленный огнём похоти взгляд на свою жертву и пообещал вернуться. Таймар тоже посмотрел на растрёпанную Китэрию, стыдливо прикрывающую наготу, и вышел вслед за капитаном, нервно хлопнув дверью.

Отчаяние Огайры было безмерным. Когда его метка вдруг потухла, он понял — Таймар дома и в полном здравии. Выходило, что своим бездействием он вновь совершил чудовищный проступок. У него был шанс избавиться от проклятья, а он его упустил, понадеялся на судьбу, позабыв, что маги Лунных пещер и являются её орудием, что через таких как он судьба и действует в их мирах.

В его ли силах было исправить ошибку там, в Роглуаре, Огайра не знал. Но, по крайней мере, спрятать в надежное место свою маленькую Юну, и больше не тревожась за неё, развернуть охоту на демона, он мог. И потому распрощавшись с родными, Огайра поспешил в своё личное чистилище. Но сначала раздобыл магический жезл — оружие, с помощью которого не то, что человека, но и демона можно одолеть.

Чужой, враждебный нижний круг так и не стал магу домом, но даже в этом страшном месте у него имелся родной человек — старинный друг юности из родного Валамара, что последовал в Роглуар за своим отцом, да так и застрял в нём навеки. Они были не только друзьями, но и братьями по несчастью, слишком много общих воспоминаний, связанных с Валамаром, слишком много общей боли, что подпитывал смрад их нынешнего обиталища. Два падших мага, угодившие в сточную яму своих заблуждений, и, не сумевшие из неё выбраться, просто обречены были стать преданными друзьями.

Вольгер Грут вёл в Роглуаре активную деятельность, чего нельзя было сказать об Огайре. Тот отсиживался в склепе своих устремлений и, непрестанно оплакивал былые деньки. Деньки, когда умудренный опытом Грут, впервые посетив Лунные пещеры, познакомился с молодым Огайрой. Кей сразу заметил в тощем, росшим без отца заморыше, некий редчайший дар и стал юнцу наставником.

Вольгер наведывался в Лунные пещеры каждую декаду, и это всегда были дни, полные незабываемого волшебства и радости. Всё, чему маг обучился тогда, было заслугой его друга и учителя Вольгера Грута. Огайра слыл лучшим в Лунном граде и уже готовился вступить в магическую артель, чтобы стать поддержкой и опорой для Муна-Нэмид, но судьба распорядилась иначе. А может то была проверка, перед тем как наречь его достойным, и он просто-напросто не прошел её? Кто ж теперь узнает? Так или иначе, а жизнь продолжалась, и Огайра мог ещё послужить миру, даже в мрачных землях Роглуара.

Возвращение было болезненным, после сладкозвучного и благоухающего Валамара, нижний круг представлялся свалкой с отравляющими отходами.

Огайра поспешил домой, где Юна и постаревшая мать его дочери Тара ожидали его возвращения.

— Папа, папа! — заслышал маг тонкий голосок Юны, бегущей ему навстречу по крутому спуску.

Маленький хутор в Гагмарских холмах, который Огайра скрыл от посторонних глаз магией, был одним из немногих клочков роглуарской земли, где ему дышалось относительно легко. Вторым местом были земли Вольгера Грута, они отличались большей роскошью и обилием. Кей мог позволить себе не только скот, но и поля, засеянные кукурузой, пшеницей и ячменём. У Огайры рос лишь горох, а в загоне паслись две козы, да с десяток кур клевали редкую поросль на крохотном дворе. Конечно, маг его уровня мог обустроиться в Роглуаре значительно лучше, но его семья была непритязательна, как и сам Огайра, к тому же они частенько переезжали, чтобы не вызывать у людей подозрений. Он как маг, за двадцать лет, проведенных в Роглуаре, не постарел и на половину, его пятнадцатилетняя дочь выглядела от силы на десять, но вот жена, которой шёл сорок пятый год, увядала, как и все люди.

— Папа, я научилась заклинанию поиска! — сообщила ему Юна, как только он поймал её и, взяв на руки, закружил.

— В самом деле? — улыбаясь, спросил Огайра. — И кого же ты нашла?

— Тебя! Я знала, что ты вернулся ещё полчаса назад. Ты приземлился неподалеку от Вайрука.

— Всё так, — протянул Огайра, радуясь успехам дочери.

— Пойдем скорее, — проговорила Юна, высвобождаясь из отцовских объятий. — Мама переживает.

— С чего бы?

— А с того, — послышался за его спиной недовольный голос Тары, — что соседские мальчишки видели, как твоя дочь колдует!

— Я тоже рад тебя видеть, дорогая, — устало протянул Огайра.

Маг любил свою жену, может не той молодой и горячей любовью как раньше, и всё же любил, наверное, по привычке. Она его тоже любила, вероятно, от безысходности. До того как Тара узнала, что отец её дитя падший маг, их страсть была всепоглощающей, невероятной, она вернула бывшего Валамарца к жизни, убедив в том, что и в бездне есть место свету и счастью. Но когда жена узнала, что её ребенок унаследовал отцовский дар, пришла в ужас и потребовала от Огайры сохранить происхождение Юны в секрете от людей.

Тара была женщиной упёртой и предпочитала прожить тривиальную жизнь совершенно обычного человека, хоть это ей и давалось нелегко, ведь будучи замужем за магом это практически невозможно. Именно поэтому Огайра и делал со своей стороны всё что мог, разъезжая с семьей по разным уголкам Дей-Айрака. Вот и теперь им предстояло бросить насиженное место, чтобы укрыться в чертогах старинного друга семьи Вольгера Грута.

Для себя маг решил, что как только девочка будет под надежной защитой кея, он приступит к миссии, которую сам же на себя и возложил. И уж отныне не будет щепетилен с дейайракцами, ибо кроме чести магу терять нечего, а он свою уже давно изгваздал пороком.

— Это ничего, что Юну видели соседские мальчишки, — сказал Огайра, потрепав дочь по коротко стриженным рыжим кудряшкам, — потому что мы снимаемся с этого места.

— Опять?! — всплеснула руками Тара.

— Опять, — подтвердил Огайра, тяжело вздохнув.

— Но у нас хозяйство! — попыталась протестовать его жена, которая не любила съезжать с обустроенного места.

— Оно вам больше не понадобится, потому что мы поедем туда, где всего в избытке.

— К дяде Вольгеру?! — радостно воскликнула Юна, зная, что в Роглуаре было только два места, где они ни в чём не нуждались — в замке кея и подле отца.

— Да, бельчонок, мы навестим моего старинного друга, и как можно скорее, — с нажимом проговорил он, глядя на жену.

— Ты опять вляпался в какую-то переделку? — осуждающе спросила Тара.

— С чего ты взяла?

— Потому что мы всегда срываемся с места второпях, когда ты влезаешь в скверную историю.

Отвечать Огайра не стал, он не любил ни врать, ни оправдываться, поэтому просто взял за руку дочь и повел её в дом, собирать вещи.

За два с лишним часа большой дорожный куль жены, маленький заплечный мешок дочери и сундучок с магическими артефактами Огайры были собраны.