На расстоянии двух или трех ли вокруг этого места было совершенно пусто.

Группа Янь Чжэнмина узнала о ней слишком поздно. До пятнадцатого числа восьмого месяца оставалось еще три дня. Они думали, что смогут избежать толпы, но, едва прибыв на место, заметили, что все пространство вокруг башни Красной птицы уже было заполнено людьми.

Однако, ни один из этих заклинателей не мог приблизиться к ней. Строение окружало плотное кольцо Ци, подобно зверю-хранителю, таящемуся у ворот. Кольцо испускало невидимый, но яростный и безжалостный жар. Кто бы ни осмелился ступить на ее территорию, его тело тут же оказалось бы сожжено.

Собравшиеся в трех ли от башни заклинатели напоминали рой.

Все они надеялись, что, может быть, им повезет попасть внутрь, где наверняка было сокрыто какое-то чудо, способное помочь им сразу же достигнуть небес¹.

¹  一飞冲天 (yīfēichōngtiān) – с одного взлёта достигнуть неба (обр. о великом деянии, успехе).

Те, кто за жизнь успел нажить какое-либо состояние, создавали себе убежища с помощью артефактов. Беднякам же приходилось использовать землю как постель, а небо как одеяло (2). Царящая вокруг атмосфера напоминала рынок смертных. Сообразительные местные жители приносили еду, чтобы продать ее заклинателям, еще не достигшим состояния инедии. Однако, люди здесь были простыми и честными, к тому же, не такими трудолюбивыми, как народ, живущий у Восточного моря, поэтому торговля не пользовалась особой популярностью.

² 幕天席地 (mùtiānxídì) – небо служит шатром и земля ― кошмой (обр. в знач.: расположиться на вольном воздухе).

Ли Юнь огляделся вокруг и предложил:

— Старший брат, здесь так много народу. Я думаю, не стоит проявлять нетерпение. Давай останемся на ночь. Ты едва достиг уровня «формирования клинка», тебе нужно укрепить его. Я тоже должен попытаться найти способ вернуть нашей младшей сестре человеческий облик. В образе птицы она искушает людей больше, чем в образе человека.

Янь Чжэнмин согласно кивнул и достал кольцо, инкрустированное камнем размером с голубиное яйцо. На первый взгляд оно было похоже на кольцо для стрельбы из лука, но внутри находился самый настоящий жилой двор.

Камень становился все больше и больше, все прозрачнее и прозрачнее, пока, наконец, не превратился в небольшое строение с садом, внутри которого, отдельно ото всех, могли разместиться несколько человек. Как оказалось, кольцо содержало в себе маленький мир.

Здесь было все, от бонсая до крошечной копии горы. Несколько домиков образовывали круг, а посередине разместились великолепные качели.

Стоило кому-то войти во двор, как жара вокруг него тут же исчезала. Внутри царила приятная прохлада. Но активация артефакт сразу же приковала к ним бесчисленные изумленные взгляды окружающих.

— Этот камешек лишь горчичное зерно³, — Ли Юнь медленно шагнул вперед. Прикоснувшись к искусно сделанным качелям, он покачал головой и произнес, — молодой господин, охочий до денег, все эти годы ты занимался контрабандой запрещенных артефактов, но на самом деле в тайне прятал все самые хорошие вещи.

³  Образно о чём-либо крохотном, ничтожном.

— А на кого нам было положиться, чтобы прокормить нашу семью? На тебя? В таком случае мы умерли бы с голоду прежде, чем достигли состояния инедии, — поддразнил его Янь Чжэнмин.

Он оглядел пространство за пределами «горчичного зерна». Окружавшая юношу аура клинка все еще не исчезла и, под его острым, как нож, взглядом, все любопытные тут же обратили свои взоры в другую сторону.

Когда они плыли на остров Лазурного Дракона по Восточному морю, Янь Чжэнмин ничего не знал о жизни. Он только и делал, что искал наслаждений и получал удовольствие. Вопреки воле своего учителя, он настоял на том, чтобы взять большой корабль, чем привлек внимание бесчисленного множества людей. И все же, тогда он весь светился от гордости, радуясь своему превосходному умению хвастаться, не зная, что такое ненависть и зависть, и к каким оскорблениям и нападкам все это могло бы привести.

Но теперь, даже если бы он решил отправиться в путь на лодке из золота и серебра, кто бы осмелился сказать ему хоть слово?

Однако Янь Чжэнмин вовсе не испытывал гордости. Он чувствовал лишь страшный упадок сил.

Сердца людей были полны злобы, так что обладание яшмой⁴ уже считалось тяжким грехом. С его нынешними способностями он мог без страха красоваться перед всей этой толпой, но не мог открыть печать главы клана Фуяо.

⁴  怀璧 (huáibì) обладать яшмой (чем привлекать к себе внимание грабителя).

Ничто в этой жизни так не ранило человека, как «бессилие». Янь Чжэнмин чувствовал, что за столько лет это слово почти стало его короной. К счастью, небеса даровали ему способность воспринимать жизнь легче, чем большинство людей. В противном случае, эта мысль уже давно раздавила бы его.

Может быть, учитель передал ему печать главы клана только лишь из-за этого преимущества?

Янь Чжэнмин думал об этом с некоторой долей самоиронии.

— Давайте отдохнем, — сказал он, наконец и, повернувшись, взглянул на Чэн Цяня. — Здесь прохладнее?

Чэн Цянь был так ошеломлен, что на мгновение потерял дар речи. Его тело было сформировано в глубине ледяного озера, поэтому он не любил жару. Однако, будучи обладателем столь уникальной особенности, он совсем не потел. Сам он никогда ничего не говорил, потому решил, что никто этого и не заметит. Но, внезапно оказалось, что его старший брат знал и помнил об этом.

Глядя на растерянное лицо юноши, явно не знавшего, как реагировать на эти слова, Янь Чжэнмин не сдержал вздох.

— Иди сюда, будешь защищать меня. Я должен укрепить свой уровень.

Для мастера меча достижение стадии «формирования клинка» было не просто повышением уровня самосовершенствования. Это было больше похоже на вступление в новый мир. Медитируя, Янь Чжэнмин тщательно осмысливал произошедшее. Долгое время спустя, когда юноша, наконец, открыл глаза, он увидел, что Чэн Цянь действительно преданно охранял его.

Даже полусонные Ли Юнь и Лужа были рядом.

Янь Чжэнмин мягко кашлянул и произнес:

— Что вы все здесь делаете?

Ли Юнь вздрогнул и проснулся. Он выглядел сонным, но все равно выпалил:

— Старший брат, каково это — достичь «формирования клинка»?

Но он был не единственным, кто проявлял любопытство. Они все это чувствовали. Если человек не являлся истинным заклинателем меча, он просто не мог войти в сферу «формирования клинка». Во всем клане Фуяо, включая Хань Юаня, только их глава и старший брат вошел в Дао через меч.

Даже Чэн Цянь сел и выжидающе посмотрел на него.

Ненадолго задумавшись, Янь Чжэнмин осторожно ответил:

— Мир огромен.

Эти слова прозвучали настолько поверхностно, что он мог бы и вовсе ничего не говорить. Только Чэн Цянь, изучавший фехтование прилива, похоже, что-то понял.

Увидев его задумчивое лицо, Янь Чжэнмин печально улыбнулся своим мыслям и разом проглотил то, что собирался сказать дальше: «Но я заперт здесь».

Мир снаружи бесконечен, но я заключен в тюрьму.

Именно это ощущение дала ему сфера «формирования клинка».

Следующей стадией было «вложить меч в ножны».

В отличие от всех остальных, у заклинателей меча очень редко бывали моменты просветления. Чем сильнее на них давили, тем яростнее они сопротивлялись. В этой битве силы Янь Чжэнмина были подавлены духом истинного дракона. Затем его подстегнули неосознанные слова Чэн Цяня. Загнанный в угол обеими сторонами, он сумел вытеснить энергию меча в стадию «формирования клинка».

Заклинатели меча могли делать в Цзючжоу все, что им заблагорассудится. Но они очень редко достигали настоящих высот, потому что этот путь был поистине сложным.

В этот момент Чэн Цянь словно что-то почувствовал. Он встал и уже через несколько секунд оказался у ворот. На пороге их «дома» стоял согнувшийся старик. В полной тишине, он держал в руке мерцавший на ветру фонарь, и ждал.