Вдруг рядом что-то громко запиликало. Явно смутившаяся Гюрза быстро достала из кармана уже знакомое устройство. Мы все естественно посмотрели на нее, а когда я через мгновение вернул взгляд туда, где стоял ангел, там уже было пусто. Все вернулось на круги своя: простая картина и лежащий на стойке наемник. Осмотрев его еще раз через едва слышно гудящее силовое поле, я не заметил никаких черных нитей. Так как разглядывать спящего крепыша дальше было бессмысленно, я развеял щит и опять повернулся к что-то бормочущей Гюрзе.

— Что случилось?

— Резкий выброс эманаций проклятия. Не завидую тебе, придется весь дом чистить. Но явной угрозы не чувствую.

— Слушай, а откуда у тебя этот прибор? — спросил я, только сейчас подумав о том, что у гоблина должно быть нечто подобное. И как он тогда не почувствовал никаких, как сказала девушка, эманаций от плененного китайца?

Ответ на так и не заданный вопрос не заставил себя ждать. Девушка чуть покраснела и тихо сказала:

— Я сама разработала. Не скажу, что все точно улавливает, но уверена, что не ошибаюсь.

Ага, значит, девайс самодельный и непроверенный, так что инспектора он точно не убедит. И все же не помешает обсудить с брюнеткой этот вопрос поподробнее, а сейчас нужно заканчивать курс лечения.

— У тебя есть какой-то антидот к этому вашему «поцелую»?

— Есть, — опять с какой-то странной смесью настороженности и надежды в глазах мелко закивала девушка. — А можно его будить? Проклятие не убьет?

— Уверен, что все будет хорошо.

Она мне изначально не показалась красавицей, но эти черные глаза буквально завораживали, так что я немного, так сказать, распустил хвост, и, возможно, зря. Если Дверг после побудки начнет корчиться, будет совсем нехорошо. Впрочем, отступать поздно: Гюрза шустро скользнула к барной стойке и что-то воткнула крепышу в шею. Кажется, следующие несколько секунд мы все дружно перестали дышать. А затем лежавший пластом наемник резко сел на стойке и хрипло выдохнул:

— Вудки!

Ну, на таком-то уровне польским владеет каждый, так что я тут же внес встречное предложение на общем:

— Водки нет, есть коньяк.

— Давай, — тоже перешел на низший эльфийский Дверг.

Пока я обходил стойку, друзья помогли покряхтывающему наемнику перебраться на барный стул. Переставив бутылку коньяка с полки на стойку, я полез в нижние шкафчики искать запасные бокалы, а нужно было делать наоборот, потому что, разгибаясь, услышал, как поляк булькает коньяком прямо из горла. Утешало одно: это был не самый дорогой экземпляр из моей алкогольной коллекции. Чувствуя внутреннее злорадство, для остальных я достал бутылку подороже. Да и в бокалы плеснул щедро, а не как обычно принято в приличном обществе. От коньяка не отказался никто, включая Гюрзу. Было видно, что ребята наконец-то сумели расслабиться. Даже кольнуло чувство зависти: для них эта история, можно сказать, закончилась, а вот у меня все самое тяжелое еще впереди.

Когда все выпили и начали болтать о чем-то своем, я повернулся к картине. Аккуратно коснулся края холста и, прикрыв глаза, активировал свой дар. Вот теперь я ощутил живущую внутри полотна сотканную из энергии творения сущность. Ангел по-доброму откликнулся на мой посыл благодарности, но важнее то, что я ощутил его усталость. Похоже, моя догадка о дезинтеграции противоположных энергий оказалась верной. Так же как и светлячок, чтобы спасти Дверга, ангел выжег часть себя, и непонятно, сумеет ли восстановиться. Так что приводить к нему проклятых я буду только в самом крайнем случае. А лучше вообще обойтись без этого.

— Эй, Псих, ты с нами? — послышался за спиной голос уже захмелевшего Дверга.

— С вами, а с кем же еще?

Я и сам не заметил, как напряженный, наполненный тревогами процесс исцеления перешел в дружескую посиделку. На несколько минут я даже вывалился из давящей безысходностью реальности и смог немного расслабиться. Компания, действительно, на удивление легкая, и даже чужака они втянули в круг своей болтовни без особого напряжения. Но в то же время было понятно, что надолго эта идиллия не затянется. Первым на неловкую тему свернул Йохан:

— Слушай, На́зар, тут такое дело… мы по всем понятиям должны вернуть тебе серебро, но, честно говоря, отдать все не получится.

Для самого скандинава это явно была больная тема, и не нужно обладать магическим даром менталиста, чтобы понимать: полученный гонорар является эдаким прохождением экзамена, и если я сейчас затребую все обратно, то на дальнейшей карьере командира отряда наемников можно поставить крест. Впрочем, даже не учитывая все эти нюансы, я не собирался требовать серебро за спасение человека, с которым ходил в бой.

— Вы сделали свою работу, и она должна быть оплачена. А то, что мой ангел вытащил Дверга, так мы оба не могли поступить иначе. Поверь, я смогу отбить эти деньги, причем довольно быстро.

Странно, конечно, но я и сам почему-то верил своим словам и теперь уже совершенно не парился по поводу таких больших финансовых потерь.

— Хорошо, — оживился здоровяк и, явно решив полностью успокоить свою совесть, добавил: — Но если будет нужна помощь, обращайся. Мы поможем по-дружески, без всяких денег.

Его коллеги тут же одобрительно закивали, и их поддержка снова позволила нам вернуться к прежнему настроению. Ну, не совсем прежнему, потому что наш вновь образовавшийся маленький эмоциональный пузырь уже пошел трещинами. Вдребезги его разнес марш имперских штурмовиков. От звуков именно сейчас казавшейся особо зловещей мелодии все внутри сжалось и заледенело в нехорошем предчувствии.

— Алло, — ответил я на вызов.

Сидящие за стойкой наемники притихли даже без предупреждающих жестов.

— Не знаю, обрадую тебя или огорчу, но на складе мы не нашли следов ДНК твоего друга. Ни в товаре, ни в отходах.

Я на несколько секунд замер, прикрыв глаза, разрываемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, растрепанная психика взвыла от того, что весь этот кошмар продолжается. Нужно опять принимать трудные решения и идти на рискованные, возможно совершенно бессмысленные действия. Но с другой стороны, согрела радость от того, что Женька, возможно, еще жив. Я не стал лучше относиться к такому чувству, как надежда, но она все-таки имеет и светлую сторону.

Так, Назар, соберись! До финиша еще капец как далеко.

— Иван Иванович, а что говорит пленный? Вы же его откачали?

— Откачали, но он молчит.

— Да ладно! Секатор не может разговорить какого-то хумана? — не сумел я сдержать прорыв мрачной иронии.

— Не надо меня подначивать, — похолодевшим тоном заявил гоблин. — Скорее всего, там в голове такие ментальные закладки, что даже Медленно Падающий Лист лишь развел руками и сказал, что ничего сделать не сможет.

То, как гоблин произносил три странных слова, наверняка означает, что это имя, и имя эльфийское.

— А что говорят ваши специалисты по проклятиям?

— То же самое, что я сказал тебе еще на складе. Нет там никаких проклятий, и он даже близко не малефик.

Ага, нет никаких проклятий. Где-то я уже это слышал. В голове завертелись обрывки воспоминаний о странных событиях, которые, возможно, не имеют друг к другу никакого отношения. Опять навалилось ощущение чего-то непонятного и подозрительного. Наверное, именно так чувствуют себя параноики, верящие во вселенский заговор и мировое правительство рептилоидов. Очень хотелось отбросить все эти домыслы, но, блин горелый, Женева — магический город, и здесь возможно все что угодно! К тому же если отбросить эти бредовые идеи, то теряется последняя ниточка к спасению Женьки, а если не отбрасывать…

— Иван Иванович, вы уверены, что мы можем говорить свободно?

— Ты сейчас о чем, залетчик? — раздраженно уточнил гоблин.

— Вы уверены, что нас никто не слушает?

— Что ты несешь?! — еще больше распалился инспектор, но затем вдруг замолк и через несколько секунд продолжил, но другим тоном — спокойным и даже каким-то небрежным: — Все, надоел. Некогда мне с тобой болтать.