Там что, какая-то ловушка? Не настолько же она тупая, чтобы не понимать последствия. Мелькнула мысль спросить напрямую, но тут же отогнал ее и сразу подошел к стене. Приложив ладонь к гладкой белой поверхности, не имеющей никаких видимых щелей, я снова закрыл глаза и сосредоточился. Сзади донесся голос гоблина:

— Да как так-то? Мы же все здесь просветили.

Растерянность и злость Иваныча согрели мою душу, но я тут же отбросил все лишние, мешавшие делу мысли. Через два удара сердца стало понятно, почему так злится мой резкий, как детская неожиданность, куратор. Дверка, которая закрывала тайник, была очень непростой. Не в смысле подлянок там всяких, а именно в плане противодействия таким вот хитрым дядькам, как гоблин и компания. Этот магический артефакт маскировал и себя, и все, что было за ним, от любого просвечивания, сканирования и даже простукивания. Но в том-то и дело, что я не собирался делать ничего из вышеперечисленного, а создатель этой милой штучки был очень талантлив и вложил в нее достаточно энергии творения. Суть влитых в артефакт чар я, конечно же, не мог распознать, но вот для чего мастер создавал материальную заготовку, осознал вполне отчетливо. При этом понял, что открыть эту штуку самостоятельно не смогу. Механики тут не было, а нужен магический ключ-активатор. Повернувшись к Лорикет и старательно делая вид, что мы с ней не знакомы, я спросил на низшем эльфийском:

— Мадам, дадите мне ключ или нам ломать стену?

— Ну конечно, если что, сразу ломать, — фыркнула она и со все еще горящим в глазах злорадством бросила в мою сторону снятый с шеи кулон.

Поймав его, я развернулся к стене и приложил кулон к месту, где почувствовал дверку артефакта. В стене что-то щелкнуло, и тут словно пелена сошла с глаз. Четко проявился квадрат разрезавших стену щелей. Открыв дверцу полностью, я заглянул внутрь и увидел бокс для медицинских инструментов. Так как никто не потребовал отойти от тайника, я достал бокс самостоятельно и тут же ощутил, что внутри находятся достаточно сильные артефакты.

Да чтоб меня!

Мысленный вопль едва не выскочил наружу, и промолчать удалось с большим трудом. Я перевел взгляд на Лорикет и увидел на ее мордашке злобное торжество.

Вот же курица!

Сразу же и без малейшего шанса на ошибку я ощутил, что в боксе находится несколько инструментов, в том числе два скальпеля, вышедших из-под когтистых лапищ Бисквита.

— Ну что там? — проявил нетерпение гоблин.

Пришлось поворачиваться к нему и с показным равнодушием пожимать плечами:

— Медицинские инструменты. Ничего плохого я не почувствовал. Здесь никого не убивали. Похоже, действительно делали только пластические операции.

— Ты уверен? — Иваныч от досады даже крякнул.

При этом он внимательно смотрел мне в глаза. Чуйка на подвохи у гоблина была феноменальная, так что мне опять пришлось приложить усилия, чтобы кивнуть со спокойным выражением на физиономии. Комиссар квакнул что-то невразумительное и стремительно направился к выходу. Похоже, он не из той породы блюстителей порядка, которые станут извиняться перед подозреваемым за ошибки следствия.

Экспертная группа и орки силовой поддержки потянулись за ним, а я так и остался стоять между двух холодильников с металлической коробкой в руках. Лори поднялась со стула и, виляя бедрами, направилась ко мне:

— Ну что, легаш, не получилось у тебя ничего? Что же ты не заложил своего дружка? А может, мне стоит рассказать злобному гоблину, кто сделал вот эти чудесные скальпели?

Теперь она говорила по-французски, причем с явными жаргонизмами. Заглянув мне в глаза, эта птичка ехидно улыбнулась.

Ох, зря ты так, попугайчик гваделупский. У того, кого в десять лет пятнадцатилетняя Ирка Заноза с двумя подружками чуть не забила ногами в попытке отобрать подаренную сердобольной посетительницей детского дома конфету, очень своеобразный взгляд на гендерный вопрос. Полный феминизм и равноправие. Бить женщину я не стану не потому, что я, видите ли, должен быть джентльменом, а потому, что она физически слабее меня. Применять силу к тому, кто не может толком ответить, будь то девушка или какой-нибудь очкастый ботаник, — это как признать свою интеллектуальную и психологическую убогость.

Спокойно и без спешки я достал из коробки оба скальпеля и спрятал их в карман.

— Это мое! — выкрикнула Лорикет и даже дернулась в мою сторону, но тут же замерла, когда я ухватил ее за тонкую шейку.

Нет, не чтобы причинить боль, а просто зафиксировал, для лучшего понимания моих дальнейших слов.

— Слушай меня, курица крашеная, я сейчас догоню того злобного гоблина и скажу, что напоследок уловил энергию смерти. Скажу, что мне почудилось, будто здесь разделывали людей на органы. Не уверен, конечно, но есть такое подозрение. Он вернется и вывернет тебя как резиновую куклу. Здание опечатают, а твои озабоченные извращенцы пойдут в другие бордели.

В ответ на меня дохнуло выбросом энергии разрушения, но опять же какой-то жиденькой, что ли. Но важнее другое: я начал получать информацию, практически так же, как при контакте с энергией творения. Нет, прочитать мысли этой странной птицы не удалось, но вот то, что она хочет, а возможно, и планирует меня убить, считывалось без особых проблем.

И это тоже зря. На меня опять накатила веселая злоба, так что я криво ухмыльнулся, на секунду задумался и постарался с помощью своей внутренней силы сгенерировать нечто похожее на тот мрак, который исходил от Йохана. И ведь получилось! Конечно, на скандинава и даже Косаря подобное не подействует. Это все равно что пугать профессионала пластиковым пистолетом. А вот тот, кто слабо разбирается в оружии, может испугаться. Нечто похожее получилось и со слишком много возомнившей о себе проституткой.

— Не надо, — пискнула Лори и тут же начала отыгрывать бедную овечку: — Извини, я просто испугалась. Все так внезапно навалилось.

Отпустив тонкую шейку, я сделал шаг назад.

— Я тоже ошибся, но извиняться не буду. Уверен, ты уже задумываешься о том, как бы заработать на этой операционке больше, чем сейчас. Мой тебе совет: не надо. Ты уже на карандаше у очень злобного гоблина. Если оступишься, он тебя с удовольствием ощиплет и запихнет в самый темный морозильник. Не знаю почему, но Иваныч жуть как не любит вивисекторов.

На этом, не прощаясь, я покинул сие милое заведение. Надеюсь, навсегда. Снаружи меня встретило веселое солнышко и такой прозрачный, теплый, наполненный приятными ароматами воздух, что весь негатив и мрачные мысли смыло без следа. Возвращаться домой, чтобы продолжить уборку, совершенно не хотелось, к тому же до нашей еженедельной встречи с Бисквитом осталось совсем немного. Так что я просто прогулялся по городу, посидел в кафешке и, когда часы на смартфоне показали шесть пополудни, вызвал такси.

Мой путь лежал в баню. Нет, не потому, что меня туда кто-то послал, а по собственной воле и по вполне логичной причине: мыться. Семеновские бани наверняка названы так по примеру Сандуновских, появились в Женеве практически сразу, как только начала формироваться славянская община. Что самое интересное, это практически единственное место, где можно попариться как положено: с вениками и квасным паром. И мне его показал Бисквит. Как оказалось, орки большие любители попотеть в парилке, но делали они это по примеру американских индейцев: в шатре, куда закатывали раскаленные камни и сбрызгивали их водой.

Понятия не имею, как обитавший в итальянском квартале артефактор добрался до русских бань, но сейчас он там постоянный посетитель. Да и меня сумел подбить на такую традицию.

В отличие от заведений типа «Золотого павлина», фасад Семеновских бань особо не впечатлял, но это только снаружи. Внутри каменное здание, благодаря специальным панелям, выглядело как деревянный терем.

Прямо у входа меня встретил Гаврила Филиппович. Местный распорядитель тут же расплылся в широкой улыбке:

— Назарий Аристархович! Рад вас видеть.

Были у меня, конечно, подозрения, что этот солидный мужчина, знающий практически всех в славянском квартале, запомнил меня исключительно из-за колоритности имени, но все равно приятно.