Ближе к вечеру, на подъезде к очередному поселению, когда выпасы сменились полями и виноградниками, а вдали зеленели верхушки садов, в пронзительно-голубом небе мы увидели множество черных столбов дыма.

– Граф, – подозвал я к себе дворянина, который управлял северными рыцарями.

– Да, ваше величество.

– Собирайте рыцарей, идем галопом к деревне.

– Но, ваше величество, – вмешался в разговор Соло. – Это опасно, вам лучше идти вместе с гвардией.

– Мой юный друг, – улыбнулся я молодому сентару. – Единственная опасность для меня кроется в том, чтобы дожить до послезавтрашнего утра и умереть в муках. Так что позволь мне прожить это время так, чтобы не было стыдно перед предками.

Я хотел использовать совсем другую фразу, но решил не идти на наглый плагиат.

Соло как-то вдруг сдулся и вздохнул. Единственное, что он себе позволил в плане самоуправства, – вдвоем с седоусым тирахом отодвинуть прислугу и быстро запаковать меня в рыцарскую броню с императорским драконом на щите.

– Ну что, граф? Вперед!

Это было очень странное ощущение – скакать в строю тяжеловооруженных рыцарей. Узость дороги не позволяла нам встать в рыцарский клин, поэтому шли «палицей» – так с фантазией рыцари называли обычную колонну по три. Тяжелых рыцарей в нашей колонне набралось почти полторы сотни, и более чем двухтысячная масса легкобронированных оруженосцев шла такой же колонной, но позади.

Десять минут скачки, и мы въехали на невысокий холм с виноградниками. Деревья уже не закрывали обзора, поэтому мы смогли рассмотреть горящую деревню.

Резня уже закончилась, и нигде не было видно ни одного человека, а вот черных силуэтов морхов имелось хоть отбавляй. Одни бегали между домами, другие копошились во дворах, что-то деля между собой. От мысли, что именно они там могут делить, к горлу подкатился ком.

– Ваше величество, «гребень»? – прогудело из-под закрытого шлема рыцаря.

– Да, граф. Командуйте атаку. – Я сначала ответил и лишь потом вспомнил, что значит сказанное им слово.

Атаковать разрозненного противника сплошным клином, особенно среди препятствий, было неразумно. Поэтому рыцари выстроились редкой шеренгой в несколько рядов – «гребнем». Позади рассеянной массой собрались оруженосцы.

Рядом с графом появился молоденький оруженосец, на спине которого реял штандарт, закрепленный, как крылья польских панцирных гусар, только по центру. В руках юноши появился рог, и он в него дунул. Шеки вспухли, заполняя почти все пространство между нащечниками шлема и наносником в виде стрелки. Тяжелый и гнусавый вой поплыл вперед, казалось не поднимаясь к небу, а стелясь над землей. Не знаю, тренировались ли для этого рыцари особо, но первый шаг лошадей был слитным и прозвучал так, будто какой-то великан яростно ударил себя в грудь. Затем земля застонала от частых ударов копыт, и рыцарская лава понеслась вниз с холма.

– А-а-а-а!!!

Я не особо переживал о навыках работы с копьем, потому что у меня его не было, да и за меч браться не пришлось. Заботливые рыцари, приставленные ко мне графом, взяли своего императора в «коробочку», и этот импровизированный бронетранспортер врезался сначала в одну группу морхов, а затем, выехав на главную улицу деревни, раскатал еще с десяток чернокожих воинов. Морхи выглядели почти как люди, и если не присматриваться, можно было подумать, что на деревню напали очень крупные негры. Причем «махровые», из самых глубин Африки – в основном они были одеты в набедренные повязки и жалкое подобие костяной брони, а в руках сжимали разнокалиберные дубины.

Скажете – жалкое зрелище на фоне хорошо экипированных рыцарей? Да не особо.

Немного впереди и чуть справа от нас такой плохо вооруженный дикарь один на один сошелся с рыцарем. Полтрехметровая туша с ловкостью кошки пропустила мимо себя копье закованного в сталь человека, а затем со всей дури саданула сучковатой дубиной по украшенному каким-то мифическим зверем щиту. Несмотря на высокую заднюю луку седла, рыцарь слетел с коня и рухнул на землю. Испуганный конь понесся дальше, а монстр занес дубину над головой. Что было после этого, я не увидел – наша группа пронеслась мимо.

Еще несколько секунд – и мы выехали из деревни с другой стороны. Рыцари останавливались и опять выстраивались в цепь. Осмотревшись, я увидел, что потерь среди рыцарей немного, а вот оруженосцев морхи проредили изрядно. Те, кто выжил, сейчас проезжали сквозь цепь рыцарей и выстраивались за нашей спиной. Дикарей же в деревне оставалось еще много. Многие повыскакивали из домов, и на первый взгляд сейчас их там было не меньше пары тысяч. Кроме того, опять-таки только в этот момент, я заметил странную группку за деревней, которая почему-то оставалась в стороне от боя.

Теперь становилось понятно, каких именно всадников упоминал писатель-путешественник. Около сотни морхов расположились посреди успевшего пожелтеть поля. А центром этой группы являлись три всадника – явно вожди морхов. И восседали они на… носорогах!!!

Только что они там делали и почему не участвовали во всеобщей вакханалии? В мозг стучалась какая-то полезная мысль, но я никак не смог ее ухватить. А через минуту думать было уже поздно.

На холме с другой стороны деревни появились легионеры на своих неказистых лошадках. Быстро спешившись, они начали строиться в стройные прямоугольники центурий – пять рядов по сто человек. Сейчас стальная полоса центурии казалась незыблемой, но стоит появиться такой необходимости – она легко распадется на десять «брусков» тирахий.

Невысокий холм с редкими фруктовыми деревьями, но довольно высоким виноградником, конечно, не позволял встать одним фронтом всем двенадцати центуриям из полутора гвардейских легионов. Поэтому они шли в четыре ряда, и даже теперь второй и первый легионы не смешивались между собой. Возможно, в придворных играх подобная разобщенность имела смысл, а вот на поле боя только мешала. Сегодня всеми силами гвардии командовал Таух Соло – маркиза Дамиле я отстранил от командования легионом и оставил под домашним арестом в столице, так что негативное влияние внутренней вражды было сведено до минимума.

Гвардейцы были неплохими наездниками – положение обязывало, – но легионер – он и на лошади легионер, и лучший скакун для него – собственные ноги. Центурии быстро достигли первых домов деревни. Пара тысяч морхов, которые еще несколько минут назад казались серьезной силой, на фоне шести тысяч легионеров как-то терялись. Передние центурии распались на полусотни под командованием тирахов и вошли в деревню.

Жаль, конечно, но красоте этой деревни пришел конец – то, что не сожгли морхи, растопчут уже легионеры.

Небольшие отряды морхов как капельки ртути собрались в одну массу и ринулись на ряды легиона. Но если с одинокими всадниками они еще могли что-то поделать, то перед стальным монолитом легионерского строя оказались бессильны. Вот еще одно подтверждение превосходства хорошо сплоченного, дисциплинированного отряда над разобщенной массой одиночек, какими бы сильными бойцами они ни были. Слитный удар копий, шаг вперед, затем ответный грохот дубин по большим круглым щитам. Дружно завопили тирахи, и тут же еще шаг вперед и очередной слитный удар многозубой челюсти легиона. Гвардейцы работали как машина, и через несколько минут морхи дрогнули. Черная масса отхлынула назад и покатилась в нашу сторону, а вслед за нею, как символ неминуемого возмездия, мерно двигалась стальная полоса легиона. Эта масса воинов не была похожа на ртуть, а скорее на конструктор – центурия с треском раскалывалась на мелкие части, обтекала здание и вновь смыкалась.

Попытки морхов подловить легионеров на подобных маневрах для чернокожих монстров заканчивались печально – каждая полусотня сама по себе была маленькой центурией и стойко держала оборону, при этом неизменно стремясь присоединиться к основному организму. Если кто-то оказывался между этими деталями, то, когда конструктор собирался, их попросту раздавливало.

– Пора, ваше величество, – прогудел рядом голос графа, возвращая меня к реальности.