– Значит, не возьмете?

– А есть что-то хоть близко похожее по мощности?

– Нет, – развел руками Хомяк, – все выгребли. Одни штамповки остались.

– Ладно, – горестно вздохнул Коршун, – возьмем один, но только спишешь, как на работника.

Я сидел тихо как мышка. Конечно, вопросы буквально перли из меня, но интуиция вопила о том, что нужно помолчать. Прочитать этих старперов было невозможно. Мало того что у каждого по мощному защитному артефакту, так они еще и пользоваться им умели так, что ни крохи эмоций наружу не просачивалось.

– Может, возьмешь два? – вкрадчиво спросил Хомяк.

– На кой? – отмахнулся дядька Захар. – Может, и этот не пригодится. Наручи тоже спишешь по остатку.

– Нет, – тут же взвился Хомяк. – Половина стоимости, не меньше.

– Глянь на него, – возмутился Захар, тыкая в меня пальцем. – Пацан сейчас вообще плюнет на эту затею и пойдет пропивать заначку в баре с непотребными девками, а вещи ты сдашь в Академию на лом.

– Ладно, – явно пересиливая себя, согласился Хомяк. – Уболтал, черт красноречивый.

Коршун чуть подумал, почесав затылок, и добавил:

– Еще нужен холодняк с «кромкой».

– А знаешь, есть у меня хорошая такая штука, – вдруг повеселел Хомяк.

Япона икебана! Что-то у меня появились нехорошие предчувствия. Точно так же он радовался, когда подсунул мне диадему. Нет, вещь шикарная и даже не знаю, как бы я выжил без нее. Но и помучиться пришлось, скрывая свою прелесть в шляпе от взглядов разных хамов.

Судя по прищуру Захара, он тоже заподозрил неладное.

То, как Хомяк колдует сначала с древним компьютером, а затем со сдвижными створками, я уже видел. Когда отгрохотало в первый раз, из похожих на соты ячеек за створками была извлечена коробка с наручами.

Увесистые штуки. Проблематично будет таскать их каждый день, а ведь придется.

Вторым на стол легло нечто, похожее на металлического спрута с четырьмя цепными щупальцами и диском вместо тела. Эту штуку таскать будет не только неудобно, но и тяжело.

Ну и последним номером программы под ехидную улыбку хранителя артефактов электрический свет увидел самый настоящий мясницкий тесак в каких-то неопрятных ножнах. Чтобы совсем добить зрителей, Хомяк тут же вытащил железку из ножен.

Именно такой штукой на базарах разрубают свиные туши. Темный металл прямоугольного, чуть изогнутого клинка с односторонней заточкой дополняла грубая деревянная рукоять, а из украшений – всего пара рун на металле. Даже ковка нарочито грубая. В общем, явно магическое оружие вызывало противоречивые ощущения, но я не спешил с выводами, помня свои первые впечатления от диадемы.

– Это что, работа чокнутого Яна? – спросил Захар, как и я, разглядывая тесак.

– Ага! – радостно оскалился Хомяк.

– Вот же больной на всю голову был мастер, хотя и талантливый. Творил неплохие вещи, но в такой форме подавал, что хоть стой, хоть плачь, – явно для меня сказал Коршун. – Ну, ты и сам теперь видишь.

– Поговаривают, что он до сих пор жив. В психушке держат, – вставил свои пять копеек хранитель артефактов.

– Может, и так, – равнодушно отмахнулся Захар. – Ты давай, посчитай все это, пока парень не испугался.

– Да не вопрос, – еще больше обрадовался Хомяк и защелкал кнопками раритетной клавиатуры. – Пятьдесят восемь тысяч.

Я понимаю, что вещи эксклюзивные, но все равно – грабеж! Того, что сейчас есть на счету, точно не хватит. Конечно, в ближайшее время придут деньги и за серебро, и за другие трофеи, но легче от этого не становится.

– Не тянешь? – вкрадчиво поинтересовался Хомяк, явно заметив изменения в моем настроении. – Тогда давай спишем с твоего баланса все, что там было раньше, а вместо этого запишем щит и тесак. За наручи придется рассчитаться сейчас и в полной мере.

Опять пощелкав кнопками, он выдал более приемлемую цифру в тридцать одну тысячу двести червонцев. Конечно, не хочется быть никому должным, но, с другой стороны, это и не долг вовсе. Артефакты просто будут значиться на балансе станции и их при желании можно даже вернуть. Хотя вряд ли это стоит того, чтобы ссориться с главным хранителем артефактов Города.

Как оказалось, у Хомяка было все готово для благородного дела обирания лопухов вроде меня. Имелся даже свой банкомат. Так что мне ничего не оставалось, как со вздохом достать из-под задней крышки карманных часов идентификационный жетон и уронить его в специальную прорезь терминала. Вернулся он точно таким же, но с привязанным к нему счетом произошли не самые приятные изменения. Впрочем, что-то мне подсказывало – деньги я потратил совершенно не зря, да еще и неплохо так сэкономил.

– Забирай это барахло, – тут же оживился Захар, – и иди к паучихам. Ко мне, пока не пройдете ритуал, не суйтесь. И не вздумай вливать энергию в щит и тесак. Сделаешь это потом, под моим контролем. В общем, вали отсюда.

Говорил он нарочито грубо, но меня это не задело, потому что и без оценки ментального фона было видно, что старик шутит, а вот с Хомяком он шутить не собирался:

– Ты, друг мой старинный, бутылочку-то зря спрятал. Думаешь, я уйду отсюда, пока не ополовиню ее. И закуску закажи соответственную.

Хомяк сердито засопел, но я понимал, что и это всего лишь бравада – они явно с обоюдным удовольствием посидят в компании друг друга.

Обратно меня вывели все те же охранники, передав на руки все тому же водителю электрокара.

Я вполне обоснованно ждал от Гены массу вопросов, но скучающий в удобном кресле броневика старый друг встретил меня неожиданным заявлением:

– Тут твоя врачиха звонила.

– Сразу два вопроса, – остановил я его жестом. – Почему моя? И почему она звонила тебе?

– На первый сам себе отвечай, – ехидно ухмыльнулся Баламут, а по поводу второго она тебе и расскажет. В общем, твоя подружка сообщила, что мы можем забрать Златку.

– Когда? – уточнил я, все еще не понимая сути происходящего.

Помнится, Эльвира говорила, что на зимовке даже лучше поселить девочку в их пансионате.

Ладно, разберемся на месте.

– Сказала, если не хотим оплачивать еще один день, то лучше сделать это до обеда, – пояснил Баламут.

Извлеченные из кармашка жилетки часы показали половину одиннадцатого. До приема у паучих еще куча времени, так что успеем.

– Пан, – обратился я к нашему мехводу, – давай к сорок шестой проходной.

– Принял, – отозвался старый поляк и разогнал броневик еще до того, как закрылась боковая дверь.

Шустрый Сосо встретил нас у проходной. Правда, выглядел парень напряженно, бросая настороженные взгляды в сторону дружинников, охранявших проход в Стене.

Если честно, я и сам немного подобрался, когда мы проходили контроль, но все обошлось без малейших проблем – втык Шаталиной дружинники проигнорировать не рискнули.

На этот раз в приемной «поляне» нас встречала сама госпожа Ковалева. Эльвира выглядела напряженной, но при этом вела себя вполне профессионально. Она проводила нас в комнату ожидания и быстро пояснила суть происходящего:

– Никита Олегович, хочу вас обрадовать. Реабилитация Златы проходит намного быстрее, чем мы даже смели надеяться. Честно говоря, я не могу пояснить причину такого эффекта. Возможно, это связано с условиями, в которых она находилась все это время. В общем, больше нет никакого смысла постоянно держать ее у нас. Чтобы перестраховаться, можете привозить ее на осмотр раз в две недели. Ночь в тонизирующей капсуле лишней точно не будет.

Генка, радуясь за внучку, расцвел, как пион, и чуть ли не полез обниматься к смутившейся Эльвире. Чтобы как-то разрядить странную ситуацию, та вызвала дежурную сестру и попросила отвести деда к внучке, а сама осталась сидеть в комнате ожидания. Я тоже не спешил вставать.

– Никита Олегович, – решительно заговорила Эльвира, прямо взглянув мне в глаза, – уверена, что со своим-то даром вы отметили мое немного неадекватное поведение.

– Я бы не назвал его неадекватным…

– Дайте мне закончить, – пресекла она мою попытку смягчить ситуацию. – Я давно уже не восторженная девочка и понимаю, что в мире все происходит далеко не так, как мне кажется и тем более хочется. Но почему-то решила, что ваше нежелание продолжить наше общение вызвано пренебрежением. Вот и избегала встреч с вами. А когда увидела с другой женщиной, по-глупому психанула. И это хорошо, потому что только тогда поняла, как нелепо выгляжу. Поэтому хочу извиниться.