Быстрый взгляд по сторонам показал, что на меня прут практически все мужики, находящиеся в гостиной. А вот представительницы прекрасного пола оказались вполне адекватными, они даже пытались задержать атакующих меня непонятно с какого лиха парней. Ну а дальше стало не до смотрин. Первого нападающего я принял прямо на загудевший силовой щит. Затем резко сменил его конфигурацию, упираясь ногами в пол. Мое освоение печати щита давно вышло на новый уровень, поэтому первого агрессора откинуло метра на три. Повезло, что он упал не на стеклянный столик, а шмякнулся на невысокий диван, перевалился через него и пропал из поля зрения. Второй удар я практически прошляпил, потому что он пришел справа и немного сзади, но все же увернулся и двинул в ответ правым локтем куда-то в грудь агрессору, заставив его отшатнуться, затем резко развернулся и добавил ногой в живот, выводя его из схватки на пару минут.
Ниса что-то кричала, мужики рычали, а их подруги визжали, причем пронзительно и яростно. Поначалу показалось, что они сейчас примут участие в моем растерзании, но через секунду я был ошеломлен тем фактом, что разодетые в дорогие наряды светские львицы от обычного мягкого удержания перешли к агрессивным действиям в плане недопущения мужиков к моей тушке. Ну, или мне почудилось, что дело обстоит именно так. Возможно, всех просто охватило какое-то групповое бешенство.
Неужели кто-то подсунул в гостиную Нисы артефакт с массовым проклятием? Тогда почему я в норме, и Ниса тоже вроде не сходит с ума. Как бы то ни было, именно благодаря визжащим фуриям меня тупо не растоптали непонятно чем взбешенные мужики. А шансы у них были: выстоять против полутора десятков пусть не особо тренированных, но все же достаточно крепких парней у меня шансов не так уж много. И без того с передовой троицей приходилось разбираться на грани своих возможностей. Один раз мне заехали в ухо и опять едва не влепили классический футбольный удар по самому сокровенному. Вот футболисту я двинул в зубы от всей широты своей возмущенной души, так что кроме уха пострадали еще и костяшки.
Кто его знает, чем бы все это закончилось, и, слава богу, узнавать не пришлось. Когда по коже пробежали знакомые мурашки, я тут же вернул стикер в чехол и крепко зажал ладонями уши, даже под угрозой схлопотать очередной удар, и, как оказалось, правильно сделал. Опять этот свист! Конечно, по воздействию ему далеко до гоблинской сирены, но приятного все равно мало. Взбесившиеся гости Нисы вдруг утратили весь свой задор и тоже попытались закрыть уши, но явно не так успешно, как я. В гостиную из прихожей ворвались крупные фигуры в черных костюмах. Впереди лихим атаманом пер ор Кастул.
Продолговатая штука у него во рту скорее всего и издавала этот назойливый, пробивающий даже сквозь плотно прикрывшие уши ладони звук. Орк обошел меня и практически закрыл своей тушей. Двигавшиеся за ним два охранника человеческой расы подхватили меня под выставленные вперед локти и уволокли в прихожую. Причем проделали это так ловко и стремительно, что вырываться я начал уже у самого лифта, благо действие свистка прекратилось и появилась возможность убрать ладони от ушей. Борьбы с охранниками не получилось, потому что они тут же отпустили меня и даже немного отошли в стороны, явно чтобы я не воспринял плотный контакт как агрессию.
— Простите, месье, — заговорил один из них. — Нам нужно было убрать вас из этой квартиры, как раздражающий фактор. Сложись ситуация иначе, мы увели бы кого-нибудь другого.
Моя злость тут же схлынула, и я понял, что парни делают свою работу, причем профессионально и очень корректно.
— Пожалуйста, пройдемте с нами в операторскую, где мы и дождемся жандармов, — вежливо продолжил говорливый. Его молчаливый напарник лишь едва заметно кивнул, словно мне нужны были подтверждения с его стороны.
Орк остался в квартире Нисы явно с целью навести там порядок: когда мы уже входили в лифт, из гостиной донесся могучий рык, который наверняка остудит все горячие головы. Судя по тому, что здоровяк не испытывал особого пиетета даже перед Нисой, в случае чего он и пинков может раздать там от всей своей щедрой оркской души.
Не знаю, имелись ли в хозяйстве местных охранников специальные камеры для дебоширов, но меня туда не повели, а действительно определили на мягкий диван в операторской. Судя по видео с добрых двух десятков экранов, наблюдение велось лишь в коридорах и общественных местах. В квартирах камер вроде не было, так что оставалось загадкой, как они так быстро успели среагировать на дебош в апартаментах Нисы. Понимая, что никаких ответов не получу, я не стал задавать лишних вопросов и просто молча сидел в ожидании прибытия жандармов.
Появление в открывшихся дверях Иваныча удивило только потому, что он в последние дни был жутко занят и практически не отвечал на мои звонки. А вот то, что информация о моем очередном залете быстро попадет именно к специальному инспектору, как раз не случайность, а закономерность. Долгую минуту стоявший на пороге гоблин сверлил меня тяжелым взглядом, но, похоже, он откровенно устал от всех этих сложностей, которые я ему систематически подбрасываю, поэтому лишь печально вздохнул и жестом отправил сидящих за пультом охранников за дверь. Уходить с рабочего места они наверняка не хотели, но повиновались. Похоже, знали, с кем имеют дело. Гоблин все так же молча подошел к дивану и уселся рядом со мной. Выждал еще десяток секунд, явно пытаясь осмыслить ситуацию, и жестко приказал:
— Рассказывай.
Ну а что я? Рассказал как есть, со всеми деталями и предположениями. По большому счету в плане предположений поделился лишь недоумением, потому что и сам не мог объяснить, почему люди вокруг меня перестали вести себя адекватно и творят сплошную дичь. Попытка воспользоваться доводами Бисквита и списать все дело на возбуждение от праздника и внезапно возникшую популярность из-за случая с подрывником мне самому показалась не совсем убедительной. Так что свой рассказ я закончил вопросом, который со стороны наверняка звучал крайне беспомощно:
— Иван Иванович, вы-то хоть что-нибудь понимаете?
— Не больше твоего, — угрюмо заявил гоблин, затем все же добавил: — Ну, может чуточку.
— А можно поподробней об этой чуточке? — тут же ухватился я за оговорку инспектора.
— Я не знал, за что ухватиться, и решил подойти к проблеме с другой стороны. Мне показалась слишком уж подозрительной активность некоторых блогеров, а также перебор с твоей физиономией на всех экранах. Ты хоть представляешь, сколько в Женеве стоит рекламное время?
— Не думаю, что дешевле, чем в Нью-Йорке.
— Дороже, причем намного, — подтвердил мою догадку гоблин. — Вот я и потряс агентства через своих знакомых. Денежный след вывел к людям с очень сомнительной репутацией. Парочку мы прихватили за старые делишки и потрясли немного в укромном уголке.
— И? — не выдержал я слишком затянувшейся паузы.
— Разрешение на ментальный взлом нам не дели, а ребятки оказались упорными, зато татуировки на их телах, которые мы обнаружили при первичном досмотре, очень красноречиво поведали, что эти недоумки добровольно стали слугами эльфов, так что говорить с ними смысла нет, нужно трясти их ушастых хозяев. Честно, Назар, объясни мне, почему люди так легко идут в рабство? Как вам не противно?
— Лично мне — противно, — резко ответил я, чувствуя закипающее раздражение. — Думаю, у вас, гоблинов, тоже есть разные особи с закидонами, так что не нужно грести всех под одну гребенку. А насчет легкости, так все просто: слишком уж давно у нас отменили это самое рабство. Забыли мы, каково это, когда кто-то распоряжается тобой как своей вещью, вот и не понимают, насколько это мерзко, ведь деньги-то платят, значит, не совсем рабство, хоть и приходится пресмыкаться. А деньги там наверняка огромные.
— Да уж, ушастые точно не бедствуют, — с явным недовольством проворчал гоблин. — В общем, как мы с Симеоном и предполагали, все, что творится вокруг тебя, связано с ушастыми и тем пирамидальным храмом в Диколесье. Уверен, старейшины в Эльфийском совете знают, в чем тут суть, или по крайней мере догадываются. Так просто я к ним заявиться не могу, но есть шанс привлечь к этому делу ор Максимуса. Почему-то вождь всех орков проникся к тебе уважением.
