Никто не приглашал меня присесть. Незнакомый напарник Косаря просто ухватил за шиворот и, немного встряхнув, усадил на внушающий опасения своей новой ролью предмет мебели. Одно хорошо: прям с ходу прикручивать меня к стулу не стали. Видно, для начала решили поговорить по-хорошему.
— Разочаровал ты меня, Назар, очень разочаровал, — удрученно качнул головой Пахом. Прямо как горюющий отец, окончательно разуверившийся в умственных способностях любимого отпрыска. Маски были окончательно сброшены, и вежливо обращаться на «вы» уже никто не собирался. — От меня ты видел только добро, а ответил черной неблагодарностью, можно сказать предательством, Назар. Из-за тебя легавые взяли нашего человека в жандармерии, когда он попытался забрать документы из тайника. Ты должен был знать, что в нашем мире подобное смывается только кровью.
К этому монологу Пахом добавил театрально-зловещий взгляд. Почему театральный? Да потому что много пафоса, а вот выплеска энергии разрушения нет и в помине. Каким он бывает, когда Пахом хоть немного разозлится, я чувствовал совсем недавно и вполне представляю, что могло бы быть в случае подлинной ярости. А тут сплошная театральщина, и есть у меня подозрение, что роль он играет не только и не столько для меня. А может, вообще исключительно для сидевшего рядом с ним седовласого мужчины итальянской наружности. Солидный незнакомец презрительно поглядывал на меня сквозь полуприкрытые веки. Кажется, он пытается строить из себя нового дона Корлеоне. И все же дядька явно непростой: энергия разрушения сочилась из него едва заметными крохами, так что прямо сейчас переходить к жестким действиям он, скорее всего, не собирается.
О, а вот злость проклюнулась и у Пахома, не дождавшегося от меня быстрого ответа. Так и вопроса вообще-то не было.
— Что молчишь, Назарка? Не знаешь, что сказать?
Ох как мне не нравится такой вариант моего и без того не очень-то любимого имени. Обращался Пахом на общем, так что ответил я тоже на низшем эльфийском:
— Сказать? Ну почему, знаю. Начнем с того, что за предательство как-то по-особенному наказывают в вашем мире, к которому я не принадлежу. А еще невозможно предать того, кому не клялся в верности. Вы сделали заказ и даже не захотели выслушать мое мнение. К тому же не уточнили детали, вот я и выполнил его так, как посчитал нужным.
Не знаю, кем являлся итальянец, но вкупе с Пахомом на этом заседании явно была представлена ну очень солидная коллегия. А тут, понимаешь, наглый придурок клоунаду устраивает. Проникшись глубиной моих заблуждений, стоящий за моей спиной Косарь крякнул и, судя по звуку, сделал фейспалм, в простонародье называемый «рукалицо», затем тихо выдохнул:
— Ой дурак.
Пахом на слух никогда не жаловался, поэтому без проблем уловил заявление своего подручного.
— Пожалуй, ты прав, Косарь. Назар у нас не Псих, а просто дурачок. Похоже, разговора без предварительных ласк не получится.
Пахом перевел взгляд на своего гостя. Доморощенный дон Корлеоне важно кивнул и громко произнес:
— Антонио!
И вот тут стало стремно уже по-настоящему. Я сначала ощутил дуновение энергии разрушения, а уже затем увидел кривоного коротышку с широченными плечами и лицом умственно отсталого садиста.
— Антонио, объясни нашему гостю, как нужно разговаривать с уважаемыми людьми, — на общем, явно чтобы я проникся, приказал итальянец.
От того, с какой радостью это животное откликнулось на повеление своего хозяина, у меня случился весь классический набор: и мурашки по спине, и волосы зашевелились как камыш на ветру. Все, Назар, ты доигрался. Убить не убьют, но покалечат точно. К тому же этот детинушка может сдуру перестараться, и попытка перевербовки классного взломщика сейфов закончится финалом его бытия в магическом городе и мире в целом. Я даже попытался дернуться, но Косарь с напарником быстро прижали меня к стулу и даже собрались заводить руки за спину, чтобы связать их там. Будь это скоротечная драка, злость довела бы меня до любимого состояния веселого пофигизма, но тут ни злости, ни веселья и уж тем более пофигизма так и не случилось. Неприятный липкий страх вырвался из меня совсем уж жалким заявлением:
— Это большая ошибка! Кое-кому ваши действия очень не понравятся.
— Ты сейчас о своем хозяине гоблине? — с кривой ухмылкой спросил Пахом. — Напрасно надеешься. Ты для него никто, жалкий хуман, которых эти жабы презирают. Да и опасность Секатора, как по мне, немного преувеличена.
— Ты действительно так считаешь? — раздался вопрос на чистом русском. — Напрасно, Стас, напрасно. Я думал, ты умнее.
Если честно, я тоже так думал. Эта мысль пришла мне в голову сразу перед волной облегчения. Понятия не имею, каким волшебным образом в нашей компании появился хорошо знакомый мне персонаж. Волшебным, потому что мне точно известно: телепортация женевским магам не под силу. Даже проход в другой мир и то пробили не они, а ученые с очумелыми ручками, с помощью коллайдера. Впрочем, это все совсем не в тему. От нахлынувшего облегчения почему-то стало стыдно. Действительно, какой я, к чертям, Псих, если чуть не обделался от страха?!
Пока мысли метались в голове бильярдными шариками после разбивки, сцена в комнате словно заморозилась. Вот уж от кого мощно веяло энергией разрушения, так это от Иваныча. Конечно, не так сильно, как от малефика, которого мы с ним на пару уморили в его же логове, но присутствующие прониклись, даже не обладая даром оценщика. Не скажу, что все прямо оцепенели, но делать резкие движения явно не хотелось никому. Ну, почти никому. Тот самый Антонио, который должен был поломать мне энное количество костей, отреагировал на резкое изменение обстановки и ощущение угрозы как положено дикому зверю: быстро и агрессивно. Даже опешивший итальянский мафиозо не успел остановить своего подручного. Впрочем, тому удалось сделать всего два шага в направлении Иваныча, и тут звякнуло стекло, качнулась штора, а горло звероподобного палача пробила самая настоящая стрела. Массивная такая, злобная. И мне почему-то кажется, что, будь это даже крупнокалиберная пуля, расплескавшая мозги по стенам и мордам присутствующих в комнате разумных, эффект был бы не таким мощным.
Ценители старого фэнтези сразу же заподозрили бы в этом злодействе какого-нибудь лучника эльфа, но наша городская сказка немножко из другой оперы. Как раз эльфы родного мира Ивановича луками не пользовались уже пару тысяч лет. А вот у орков это оружие что-то вроде популярного национального спорта, как у японцев. Не удивлюсь, если сработал Беня.
— Так о чем это я? — словно прерывавшись не на смертоубийство, а просто задумавшись посреди светского разговора, продолжил Секатор.
Внезапно первыми из присутствующих активизировался итальянец, скорее всего по той причине, что свою речь гоблин вел по-русски, так что мафиози ничего не понимал. Да и гибель Антонио не могла оставить его равнодушным. Впрочем, для Иваныча это не было проблемой: он тут же перешел на другой язык и бросил несколько резких фраз на итальянском. Мафиозо заткнулся на полуслове, оставшись сидеть ровно, и, кажется, даже начал дышать через раз. Жидковат оказался этот суррогат дона Корлеоне.
Происходящее захватило меня, на время заставив забыть, что руки все еще удерживают два бандоса. Резко дернув плечами, я освободился и с удовольствием откинулся на спинку в ожидании классного шоу. Тем временем Иваныч снова перевел взгляд на Пахома и продолжил свою речь по-русски:
— Ладно, твое легкомысленное отношение к моей особе мы обсудим позже, а сейчас давай поговорим о нарушенном договоре. Я ведь не юрист и, когда договаривались, условия мелким шрифтом не выдавал. Все было сказано четко и в лоб. Вы прикрываете нового оценщика от заказов на его голову извне и используете в серых делишках. Серых, Стас! Я предупредил всех вас, что в откровенный криминал макать его не надо: рассержусь. А, ну да, ты же моей злости совершенно не боишься. И Кодекс равновесия тебе тоже побоку.
Пахом сидел выпрямив спину и удерживая так называемый покерфейс, но мой дар обмануть сложно. Нет, я совсем не эмпат, но, если такую ситуацию не сопровождает выброс энергии разрушения, это означает лишь одно: объект наблюдения боится, ну, или серьезно опасается. Создаваемый в моей голове последние месяцы образ всемогущего авторитета пошел трещинами.
