— Не могу, трахну тебя прямо тут, — захрипел Зиг, поднимая мой подол.

Я плотнее прижалась к его животу. Железная застёжка на его ремне холодила меня между ног. Зиг был мокрый и холодный от тающего снега. Я пыталась помешать ему, не хотела в коридоре. Умру от стыда, если кто-то нас застанет.

— Зиг, любимый… давай в кровать, я не могу!

— Проклятье, Катерина!..

Он ещё раз грязно выругался, но подхватил меня и понёс по лестнице. Почти бежал. Я обняла его за шею, вдыхая родной запах. Никогда не смогу насытиться им.

Боги, у нас дети в комнате! — вспомнила я и чуть не хлопнула себя по лбу. — М-да, хороша же мать! Не вспоминала про своих найдёнышей весь день!

Но в покоях их не оказалось. Зиг захлопнул дверь ногой и бросил меня на постель. Было удивительно чисто и прибрано. Я поднялась на локтях. Зиг уже припал к моей груди, пытаясь стянуть сложное платье.

— Зиг, где дети? — Грешным делом решила, что он их куда-то отправил. — Зиг!

Князь глухо зарычал ругательство. Поднял голову, чтобы посмотреть на меня. Я ожидающе подняла брови. Не успокоюсь, пока не узнаю, что с детьми! Зиг закатил здоровый глаз.

— Я велел Оддманду устроить их в отдельных покоях и приставить девку, чтобы приглядела. Всё? — он зарычал на меня: — Подымай юбку, Катерина, я сейчас сдохну!

Его слова успокоили меня, с детьми всё хорошо. Зайду к ним попозже, узнаю, что и как.

Я покорно обмякла, позволяя целовать моё тело и жадно хватать за грудь. Застонала, откликаясь на грубую ласку. Зиг спешно раздевал меня. Порвал рукав, не справившись с пуговицами, пуговки рассыпались по покоям. Завязки на спине тоже ему не понравились. Зиг распорол их ножом и чуть не вырвал меня из платья. Я уже вся изнывала от желания, когда он поставил меня на четвереньки. Шлёпнул. Я вскрикнула. Лицо горело. Его грязные слова, шлепки взбудоражили меня ещё сильнее. Я умоляюще заёрзала. Прижалась лицом к меху одеял и выгнулась в спине. Заскулила, не в силах терпеть ожидание.

Зиг был грубым. Если когда-то я рыдала от боли, то теперь только так и хотела. С ума сошла всё-таки.

— Китти, — звал он меня, придавив собой. Был сзади и громко, жарко дышал в затылок. Его рука гладила мой живот и грудь. Другой он опирался на постель. Льстил мне: — Моя драгоценность, моё сокровище… моя весна…

Прошу, боги, дайте нам сына! Я очень хочу стать мамой.

Он взял меня ещё раз, перевернув на спину. Брал долго и сладко, прерывая удовольствие на трепетные ласки. Грубость отступила. Он целовал меня, хрипло шептал, что я главное его сокровище, что я самая красивая. Я таяла в его руках. Верила сладким словам, постанывала его имя. Целовала в ответ и гладила огненную бороду.

Была счастлива.

За окном уже стояла темень, когда мы насытились друг другом. Зиг гладил мою спину, пока я лежала головой на его плече и зевала. Не выспалась сегодня, устала, но забыла о всех бедах. Нежность разрывала грудь, потому я не могла прекратить целовать испещрённые знаками пальцы Зига. Глаза слезились от переизбытка чувств.

В голове была лишь одна беда, что мешала полностью успокоиться. Я полежала, набираясь смелости. Обдумала слова, что хочу сказать, и повернулась к мужу.

— Зиг, — позвала я.

— М?

— Я хочу кое-что рассказать тебе, — начала тихонько, внимательно следя за его резким лицом. — Прошу, выслушай меня.

И не ругай. Мне очень страшно.

Зиг зевнул и обернулся. Его лицо было усталым, а движения ленивыми. Он взглянул на меня и погладил по щеке. Убрал волосы с моего лица привычным жестом. Кивнул.

— Ну, я слушаю. Говори, — приказал князь.

Мне стало боязно, но я хотела признаться. Пусть между нами не будет никаких тайн.

— Когда тебя не было, — начала я. Зиг сразу напрягся. Мускулы его плеча под моей головой стали жёсткими, проступил чёткий рисунок мышц на его животе. Мне стало страшно. Убьёт. Но договорю. Буду честна. Голосок задрожал, когда я продолжила: — В день, когда я привезла мальчиков в усадьбу, ко мне пришёл Гуди.

Зиг молчал. Но дыхание его стало громче.

— Он… он ездил со мной в город, очень помог. Я… я не думала, что так может случится, но…

— Но?

Меня будто по щеке ударили, таким резким прозвучал его голос.

Я вспомнила тот день и снова начала трястись. Обняла Зига, прижимаясь к нему всем телом. Не думала ни про какую измену, просто хотела рассказать, как испугалась. Хотела, чтобы он защитил. Позаботился. Сказал, что я его драгоценность, и он всегда будет рядом.

— Он поцеловал меня, — всхлипнула я. — Я так испугалась. Не знала, что сказать, что сделать!.. Мы были одни, уже была ночь, темно. Все ушли спать. Я застыла, как сосулька. Мне было так страшно, что я плакала ещё полночи.

Зиг порывисто поднялся на локте и посмотрел на меня. Взгляд показался мне обеспокоенным. Он понял, что я не изменяла, — осознала в голове. Понял, что так жалко я прошу помочь мне. Зиг схватил меня за подбородок. Погладил большим пальцем мои опухшие от поцелуев губы.

— Он что-то сделал тебе?

— Н-нет, — я покачала головой, — только поцеловал. Я заплакала, он извинился и ушёл.

Князь выдохнул и обнял меня. Я прижалась и прикрыла глаза, чувствуя себя в безопасности.

— Я убью его.

Другого ответа я даже не ждала.

Погладила Зига по плечу, будто ласкала морду дракона. А чего я хотела? Чтобы все были друзьями, как в сказке, что я рассказывала мальчикам? Это невозможно. Прости, Гуди, но я не могу скрывать от князя такие вещи. Лучше расскажу я, чем он узнает через сплетни. Боги ведают, что он придумает в своей буйной голове, что вытворит. Лейфа, вон, повесил, хотя тот лишь толкнул меня…

Страшно думать, что сделает за поцелуй.

Но я решила сказать именно сейчас, чтобы подумал до утра. Трезво принял решение. Если так пойдёт и дальше, то скоро у Зига не останется воинов. Не станет же он всех их вешать? А меня, как я слышала, любили и желали все.

— Прими мудрое решение, мой лев.

Зигрид

Ночью я почти не спал. Думал, что мне делать с этим ублюдком Гуди, чтобы отомстить и не опорочить честь моей жены. Я очень испугался, что её обидели, пока я прохлаждался на юге. Не простил бы себе никогда. Но, хвала богам, покусились лишь на её нежные губы.

Не удержи она меня, я бы убил ублюдка прямо тем же вечером.

С утра кликнул Йоргена и велел привести преступника в главный зал. Воевода кивнул. Взял нескольких парней и пошёл за Гуди. Я ждал их, сидя на троне, и стучал пальцами по подлокотнику. Ярости, как вчера, уже не испытывал. Почти не злился. Разум оставался холодным, как и нужно для суда. Решение я уже принял, знал, как накажу. Но сначала хотел взглянуть этому бессмертному в глаза. Так ли он смел, каким хочет казаться?

— Господин, — Гуди поклонился, когда его поставили передо мной, и парни отошли в сторону. В зале были воеводы и несколько простых воинов.

Я кивнул в знак приветствия. Сердце задрожало. Тело напряглось, сдерживая вновь накатившую злость. Ненавидел ли я его? Китти плакала из-за него.

Я хотел его уничтожить.

— Не буду ходить вокруг, — заговорил я, глядя паршивцу в глаза. Взгляд был ясным, но грустным. Он уже понял, зачем я вызвал его, но не боялся. Смелость достойна уважения. Не зря этот урод носил воинский пояс. — Ты обвиняешься в покушении на честь моей жены. Что скажешь в своё оправдание?

Гуди сглотнул, дёрнув небритым кадыком. Он держал руки за спиной, стоял передо мной в свободной рубашке и простых, потёртых на коленях штанах. Оружия у него не было. Я мог спустить на него псов, но… Китти не простит мне излишней жестокости.

— Я… я люблю твою жену, господин, — хрипло выдавил Гуди. Я изумлённо вскинул брови.

Какая наглость! Да все её любят, и что, мать вашу? Целоваться с ней, пока меня нет⁈

Воеводы хранили молчание, но я видел, как вытянулись их лица. Йорген переглянулся со мной, а глаза круглые, как монеты. Все были удивлены словами Гуди. Но мне понравилось, что он был честен и не стал бестолково отнекиваться.