— Госпожа⁈ Тихо! Тихо, смотри на меня!

Около меня появился Гуди. Его огромные руки зажали рану на моей груди. Он грязно выругался. Стал отрывать куски ткани от подола своей рубашки, потом срывать с меня платье. Поднял меня, перематывая мою грудь повязками. Я хрипела. Рвано глотала ртом воздух, не вполне осознавая, что происходит.

— Прости, Гуди, — прошептала я. Он склонился надо мной и держал на руках. Боги, вот не думала, что умру на руках у мужчины, которому разбила сердце… как ужасно.

— Нет! Нет, Катерина, только не закрывай глаза! Проклятье, не закрывай глаза! Смотри на меня! — зарычал Гуди, обхватив меня. Поздно. Я уже проваливалась в темноту. Ощутила, как его губы целуют меня в лоб, в щёки, в губы. Это был жест отчаяния. — Не вздумай умирать, проклятье!

Поздно, Гуди. Прости меня.

Зигрид

Йорген не бахвалился сияющим доспехом, как представитель императора Льва, и рубил жестоко. Закрылся щитом от первых двух ударов, давая противнику ощутить вкус победы на кончике языка, а потом двумя ударами секиры повалил золотого мальчика на землю. Секира просвистела в воздухе и разрубила доспех с хрустом. Воин императора завыл звериным воем. Мои псы оглашали рёвом округу, заглушая его крики. Йорген вырвал секиру и замахнулся снова. Солнце блеснуло на заточенной стали. Кровь брызнула на лица стоящих кругом людей. Лезвие секиры обрушилось на голову воина, и он вскоре замолк.

Я наблюдал, как Йорген разбивает голову противника в кровавую кашу, и осознавал, что спустил чудовище с поводка. Сами боги послали мне его. Что ж, спасибо им.

Поединок не продлился долго. Воин императора не успел сделать и пары замахов мечом, как оказался на земле. Йорген просто растерзал его. Мои парни выли волками, подбадривая первого воеводу. Я улыбался, наблюдая, как чернеет лицо императора. Держал в руке свиток, где Исаком вчера были записаны все требования моих людей.

— Р-ра-а-а! Хвала Праотцу! Хвала Старой Матери! Эта жертва для вас, боги! — взревел Йорген, отрезав голову воина императора. Он поднял её за золотые волосы и швырнул императору. Кровь запачкала белые одежды Льва Востока. Мой пёс обвёл присутствующих взглядом и постучал по доспеху кулаками. — За императора Зигрида!

— За Зигрида Рыжего!

— За императора Зигрида! Слава! Слава! Слава! — поддержали мои люди.

Я вышел в круг к своему бойцу под рёв сотен голосов моих воинов. Они кричали моё имя и славили, свистели, выли, стучали топорами по щитам и гудели в роги. Стая зверей прославляла меня. Говорят, меня кличут богом Смерти. Теперь я и впрямь ощущал себя богом. Никогда не испытывал такого чувства. Йорген обернулся, когда я подошёл, и поглядел на меня бешеными глазами, в которых была лишь чернота. Я потрепал его по плечу.

— Удвою тебе жалованье, — пообещал я. Йорген оскалился безумной ухмылкой. Зубы его были кровавыми, с разбитого носа текла кровь.

— Требую свою усадьбу и сотню рабов, — заявил он.

Я усмехнулся, узнавая своего пса, и кивнул. Хоть пять усадеб. Йорген исполнил мою мечту, вышел на бой ради меня, и я никогда не забуду его преданность. Я прошёл через круг навстречу императору востока и остановился перед ним, оглядел перепуганные лица его свиты и отвесил поклон.

— Вот, тут все требования, — сказал я и дал ему свиток.

Магистр Марк в багровом плаще взял пергамент из моих рук и передал императору. Тот злобно вырвал свиток из рук своего пса и развернул. Бегло прочёл. Его глаза выпучились.

— Что? Мою дочь⁈ Ты с ума сошёл⁈

— Почему же? Я решил, что нам будет выгоднее породниться, — пожал плечами я. — Уверен, Бьёрн понравится твоей дочурке. Он славный малый.

Император Лев поднялся с трона и громко сопел. Его бешенство веселило меня.

— Приходи завтра, и ты получишь всё, что требуешь.

Мы пожали руки, скрепляя договор. Император взмахнул пурпурным плащом и направился в лагерь, где его дожидались кони. Его жена и дочери поспешили за ним, взятые в кольцо толпой закованных в броню воинов. Вожди и другие воины потянулись следом. Ко мне подошёл князь северян Варди.

— Надо было попросить и вторую дочку, — пробормотал он. — Красивые девки, я бы взял такую жену.

— Иди в зад! — выругался я и толкнул его в плечо. — Я и без тебя хожу по краю. Если так хочешь, мы найдём тебе жену в Бергсланде. У меня есть пара девиц на примете.

С дочерью, мне казалось, я загнул.

Где Китти? — я волновался. Йорген волком нёсся по лесу чуть не вперёд меня, потому что я успел сказать о его рожающей подружке. Он был весь чёрный от крови, вонючий, с разбитым лицом. И бесконечно ругался. Даже я не знал, что можно выдумать такие обороты.

— Проклятье, я должен был быть с ней! Я обещал!..

— Прости, друг, я не думал, что она решит рожать на поединке! Неудачное время выбрала твоя дочь, чтобы поприветствовать нас.

— Заткнись! Это ты выбрал неудачное время для грёбаного поединка!

— Эй, ты сам захотел выйти на грёбаный поединок! — вспылил я. — Я не просил тебя жертвовать собой!

— Иди нахрен!

Бессильная, тупая злоба. Тупой разговор. Ничего уже не исправить. Трис, наверное, уже родила, и дочь Йоргена ждёт не дождётся своего уродливого, грязного отца с перебитым носом и кровавыми губами. Бедная девочка, надеюсь, она никогда не вспомнит его таким… Нам стало немного легче, когда послали друг друга и сказали пару ласковых.

На сердце было неладно. Я спешил рассказать новость, что не будет кровопролития, как Катерина и хотела. Что я герой и могу получить пару десятков поцелуев и жаркую ночь за мою доброту. После вестей о нашем сыне я был готов и правда всё кинуть, но вот мои люди не оценили бы моего стремления к доброте. Доброта не звенит так сладко, как золотишко императора Льва.

— Грёбаное дерьмо! — выругался Йорген.

Я увидел повозку, где путешествовала моя жена. Около неё лежал труп темноволосой девушки с пустыми глазами и перерезанным горлом. Трава была в крови, будто тут боролись. Потом увидел Гуди с моей женой на руках, рыжую подружку Йоргена с окровавленным подолом и ревущим свёртком.

— Что тут случилось, мать вашу⁈ — взревел я.

Йорген кинулся к Трис и обнял её, рыдающую и красную. Самые страшные подозрения были в моей голове. Ноги задрожали, словно у щенка. Я никогда не боялся так, как в тот миг. Увидел, что светлое платье Китти в бурых подтёках крови, а на груди разорвано, с повязками из тёмной ткани. Катерина была бледной и без чувств, словно… умерла?

Нет. Нет, боги, она не может умереть, когда я добился всего. Когда мы зашли так далеко.

— Прости, господин, — Гуди держал её на руках. Он был весь в соплях и слезах. Прижимал мою жену к груди, словно ребёнка. — Я не уберёг Светлую Госпожу…

— Я убью тебя, — я выхватил из сапога нож. Был готов убить всех, но вряд ли кровь поможет заполнить дыру в груди.

Чудовище, которое Китти так старательно сковывала цепями столько времени, которое приручила и любила, рвалось на волю. Не было силы, чтобы удержать его. Перед глазами всё сделалось красным от ярости. Глупая ярость. Глупое бешенство. Убивать — это было единственное, что я умел. Только разрушать. Не умел лечить, собирать, строить. Не умел создавать мир. Теперь разрушениями и смертями точно ничего не исправить. Я не знал, что делать, куда бежать. Да и зачем? В чём смысл жить, если нет её?

Моя весна мертва.

— Нет, Зигрид! — вдруг воскликнула Трис. Она взмахнула руками. — Она жива! Помогите! Сделайте что-нибудь! Боги-и прошу!..

Я упал около жены на колени. Гуди передал её мне. Я обнял тонкое, дрожащее тельце, как самую большую ценность в мире. Так и было. Кроме Китти мне было ничего уже не нужно. Я поднялся с ней на руках и был готов нести в лагерь прямо так. Ходить по лекарям, по святилищам. Да даже идти в монастырь! Лишь бы кто-нибудь спас мою драгоценность.

— Что с ней случилось? — спросил я Гуди. Мы возвращались обратно к месту поединка. Была безумная идея, она сделает меня слабым, но другого выхода я не придумал.