Прошла зима, потом весна, потом лето и осень с той поры, когда я увидела его впервые. Зигрид Рыжий приходил с несколькими своими людьми к моему отцу. Они говорили о перемирии.

— У меня есть дочь, — сказал отец тем днём, когда Зигрид и двое воинов в кожаных куртках сидели напротив него за дубовым столом. — Она почти вошла в лета замужества. Думаю, нам выгоднее породниться, чем продолжать лить кровь.

— Предлагаешь обменять дочь на мир? — послышался гулкий голос.

— Предлагаю назваться союзниками, Зигрид, а моя дочь станет условием мира. Насколько мне известно, ты ещё не связал себя брачными обетами?

Зигрид усмехнулся.

— Ты ловко придумал, Волк Юга. Только я не привык покупать кота в мешке.

Я пряталась за дверью в коридоре и подсматривала. Зал был погружён в полумрак из-за узких окон-бойниц. Горел очаг, по стенам плясали чёрные тени и рыжие отсветы. Огонь потрескивал. Из укрытия я видела только спины переговорщиков и отца, сидящего в высоком кресле. Он был уже старым. Война окрасила его волосы серым. Всё золото и драгоценности отец снял и спрятал. Чужаки не должны видеть, что у нас ещё есть, что забирать.

— Позови её, — попросил Зигрид Рыжий — Хочу взглянуть.

Отец посмотрел на двери и заметил, что они приоткрыты. Сердце рухнуло в живот, когда он позвал:

— Катерина! Поздоровайся с дорогими гостями! — отец усмехнулся. — Моя девочка очень любознательна. Ни одна новость от неё не скроется.

— Полезная черта для будущей княгини.

Я сглотнула и толкнула двери, показываясь «дорогим гостям», которые ещё вчера резали наших воинов на подступах к крепости. Они обернулись. Лица были смуглые, резкие и испещрённые морщинами и шрамами. Густые бороды косматые, как шкуры зверья. Руки грязные, пальцы и вовсе чёрные. Среди варваров выделялся лишь один — он был рыжим. Борода и волосы, как пламя огня.

Так вот, почему его зовут Зигридом Рыжим.

— Повернись, — попросил он, когда я подошла и остановилась около них.

Зачем? — я тревожно взглянула на отца.

Тот кивнул. Я послушно покрутилась, шелестя юбкой. Вдруг стало неловко. Щёки запылали от пристальных мужских взглядов. Я снова замерла, стесняясь поднимать глаза от дощатого пола. Сжала пальцами ткань подола, впервые в жизни не зная, куда деть руки. Ощутила, как качнулись волосы за моей спиной. Зигрид потрогал пряди, а я вздрогнула.

У него же руки грязные!

— Забираю, — распорядился Зигрид Рыжий и поднялся с кресла. Воины последовали его примеру.

— Что? Нет, подожди, — встрепенулся отец, тоже вскочив. Он быстро обошёл стол и встал около меня. Я испуганно шмыгнула за его спину и схватилась за рукав его бархатной рубашки, взирая на страшных чужаков. — Катерине только семнадцать! У нас принято дожидаться восемнадцати. Это закон.

Зигрид Рыжий бросил на меня взгляд. Я на мгновение встретилась с призрачными, серыми глазами. Взгляд был таким острым, что меня будто пронзило копьём. А ещё стало неловко, и я снова опустила голову.

— Пусть дожидается у меня. Как раз родит мне наследника, — заметил Зигрид Рыжий. — Или мир тебе не так нужен, а, Бернар? Мне надоело резать мальчишек, которых ты наряжаешь в доспехи. Ты уже не тот, старик.

Это был болезненный укол.

Может, удасться ещё объединиться с востоком и прогнать бергсландцев? Тогда и меня отдавать не будут! — об этом я мечтала в те мгновения.

— Заберёшь через год, я всё сказал, — зарычал отец. Воины не зря звали его Волком Юга.

Зигрид снова посмотрел на меня, помолчал, но потом кивнул. Он поднял руку.

— Ладно, твоя взяла, — и показал палец. — Один год, Бернар. Если я не увижу невесту снова, то от твоего княжества останется чёрное пятно.

Сказав это, князь Бергсланда развернулся и протопал к дверям. Его воины последовали за ним, но захватили с собой недоеденного окорока, которым потчевал их отец. Они скрылись во мраке коридора. Вскоре во дворе послышалось конское ржание и лязг воротных петель. Отец подошёл к окну, провожая «гостей» глазами. Я стояла, как вкопанная, посреди зала.

Меня продали.

Рыдать и молить отца изменить решение было бесполезно. Мир, пусть и призрачный, оказался ему важнее, чем я.

Понимала ли я, что другого выхода нет? Да, понимала. Но простить… никогда. У Волка Юга было слишком мало любимых дочерей, чтобы ими разбрасываться. По правде, лишь я одна. Разве можно отправить любимую, единственную дочь к лютому врагу? Оказалось, что можно.

День моей свадьбы был пасмурным и морозным. С неба, тяжёлого и низкого, сыпалась мелкая снежная крошка. Солнце так и не поднялось над лагерем, потому казалось, что настал вечный вечер.

Вечные сумерки были у меня на душе.

Служанки собирали мой наряд. В повозке, где мы провели несколько дней пути, было довольно тепло. Втроём мы нагрели деревянные стенки дыханием. Темноволосая Лейла крепила белый, кружевной полог к моим волосам. Беатрис расправляла складки свадебного платья.

Мы хранили скорбное молчание. Я не хотела этого брака. Девочки искренне мне сочувствовали, но все слёзы были пролиты ещё дома, в крепости Рагард. Никто из нас не представлял, какая жизнь нас ждёт в княжестве моего жениха.

— Говорят, что Зигрид Рыжий сын Смерти. Он убивает любого, кто только громко вздохнёт в его присутствии, — вдруг заговорила я, напуганная слухами. — За свирепость его прозвали Горным Львом…

— Говорят, он убил своего дядю и всех братьев, а потом бросил тела волкодавам и сел пировать на костях, — добавила Лейла. — А ещё, я слышала, его воины настолько свирепы, что враги бросаются в бегство от одного блеска их шлемов…

— Так, девочки! Ну-ка хватит пугать себя! — охнула Беатрис, сделав круглые глаза. — Князь будет самым хорошим мужем, полюбит госпожу, и они будут жить долго и счастливо!

Беатрис улыбнулась.

Мы с Лейлой одарили её недоверчивыми взглядами. Я, конечно, всегда любила сказки, но никогда в них не верила.

— Всё готово, госпожа, — поклонилась Лейла, закончив с моим нарядом. — Ты такая красивая! Все только на тебя и будут глазеть!

— Спасибо, девочки. Я счастлива, что вы со мной.

Служанки оглядели меня с тревогой. Вчера я рухнула в обморок, когда мне сообщили, что сам Зигрид Рыжий хочет меня видеть сразу по приезде. До вечера провалялась в беспамятстве и, должно быть, сегодня выглядела бледнее, чем обычно. Вот бы и сейчас упасть, чтобы избавить себя от грядущего ужаса.

— Так, идёмте, — распорядилась я, пытаясь бодриться, и даже выдавила улыбку.

Беатрис и Лейла вышли из повозки первыми и помогли спуститься. Длинный подол зацепился за порожек у дверцы. Я охнула. Беатрис тут же склонилась, чтобы помочь. Не хватало ещё юбку порвать. Ледяной ветер чуть не сбил с ног. В тонком платье сразу сделалось невероятно холодно, не спасала даже шубка из волчьего меха — подарок жениха.

Мы поспешили в дом Зигрида Рыжего, где нас уже ждали.

Боги, надеюсь, там будет тепло!

Я подняла подол, чтобы не запачкаться о жухлую, позднюю траву. Никакой дороги не было, лишь едва видимая подмёрзлая тропа. Вокруг стояли палатки, где жили воины князя и рабы, взятые в плен.

Сейчас снаружи никого не было, кроме, разве что, дозорных, стерегущих покой в лагере. Может, отец и прислал меня в подарок, но они-то не могли знать, что нападения не будет. Отец привык держать слово. Но сейчас я мечтала, чтобы он его нарушил. Боги, вот бы отец со своими воинами ворвался в лагерь и забрал меня домой!

Но этого не случилось.

Хрипло каркнул ворон и скрылся, хлопая крыльями, в окне высокого дома. Оттуда слышался гул голосов, смех, звучание незнакомых инструментов. Уже шёл пир. Без меня. Впрочем, я не сильно расстроилась. Меня уже колотило от страха.

— Ну, наконец-то! — воскликнул высокий небритый воин с чёрными глазами, встретивший нас у дверей. Мы шагнули в мрачное помещение, забитое людьми по самый потолок, и освещённое факелами. Пахло людским потом, хмелём и жареным мясом. — Князь не любит ждать, поспешим.