— Катерина… моё золото, моя киска, — прохрипел Зигрид. Он чмокнул меня в ухо и спросил: — Как думаешь, мой план свершится?

Я сглотнула и повернулась на бок, чтобы разглядеть во мраке его лицо. Зигрид прижался к моим рукам лицом.

— Я… я не знаю, — призналась я, решив, что после близости он точно не станет злиться. Погладила его щёку, смягчая правду. — Зиг?..

— М?

— Спасибо, что прекратил набеги на Сёдраланд. Я… я счастлива.

Он неверяще посмотрел на меня, улыбаясь с той беззаботной ехидцей, которая меня будоражила. Зигрид погладил мою щёку костяшками пальцев, убирая волосы с лица. Он сказал хриплым шёпотом:

— Теперь я точно поставлю мир на колени, моя Китти.

Весь следующий день шёл дождь.

Время замерло. Мы никуда не двигались, оставаясь на том же месте в небольшом подлеске у ручья. Я никуда не выходила из палатки, Зигрид запретил. Не очень-то и хотелось, если честно. Он разжёг мне костёр посреди шатра, открыл отверстие в потолке, чтобы дым шёл наружу, и оставил одну. Как всегда.

Я скучала. Бродила по шатру, рассматривая вещи Зигрида. Он оставил в шатре круглый щит. Я присела на корточки и склонила голову. На щите были нарисованы драконы. Драконы украшали широченную грудь и левое плечо Зигрида, оплетая руку до самого запястья. Эти рисунки, кажется, были его оберегами. Давали силу, самого Зигрида делая драконом.

Интересно, он сказал правду про своего дракона?

Рядом заскулил Шторм. Он был единственным другом для меня в этот пасмурный, холодный день. Я обернулась и почесала волкодава за ушами. Шторм завилял хвостом и притащил палку.

— Да, милый, мне тоже скучно, — вздохнула я. — Но поиграть мы не можем. Там дождик, промокнем.

Свои карты Зигрид спрятал в кожаный футляр, чтобы уберечь бумагу от влаги. Футляр лежал на столе. Меня так и подмывало снова достать диковинные карты и хорошенько их рассмотреть. Но я не решалась. Испорчу ещё.

Неожиданно вернулся Зигрид. Я удивилась. Ждала его не раньше, чем к ночи. Он вошёл в шатёр в мокром плаще и скинул капюшон. Вытер лицо ладонью, смахнув ледяную влагу, и пригладил рыжие волосы назад. Настроение у него было мрачным, поэтому я поспешила отойти от его стола.

— Дрянь, придётся торчать тут неизвестно сколько, — выругался князь. Он скинул плащ и бросил на кресло. Взглянул на меня. — Что встала, давай в постель. Раз выдалось время, будем трахаться.

Я вскинула брови. Он шутит?

Но, кажется, Зигрид говорил серьёзно. Он принялся раздеваться. Прогнал Шторма, подбросил веток в огонь и взглянул на меня, стоящую, как дерево. Мне было холодно, да ещё и между ног тянуло после вчерашнего.

— Ну, что не так? Боги, проклятье, Катерина, всё тебе не угодить! Не хочешь?

Я покачала головой. Зигрид закатил глаза. Он сидел на корточках у костра и поманил меня пальцем. Я подошла.

— Знаешь, сокровище, порой я очень много тебе позволяю, — проворчал Зигрид, сжимая мои озябшие пальцы. Он погрел мои руки дыханием. Я робко улыбнулась.

— Я же твоя драгоценность, — буркнула я.

— Хитрая лисица ты, а не драгоценность, — он щёлкнул меня по носу. — Ну ладно, что тогда будем делать? Я весь твой, моя скучающая жена.

Я задумалась. Села около него на одеяло, подогнув ноги.

— Расскажи, как ты придумал свою идею? Про владения от моря до моря?

Зигрид

Много лет назад, когда я только занял княжеский стол Бергсланда, то зашёл в хранилище. Там отец собирал книги, разные, в том числе старые. Я никогда сюда не ходил раньше, пыльно и воняет тухлой бумагой. Всегда темно, тесно. Слишком сухой воздух. К тому же, я не разумел письма и никогда не держал в руке перо. Меч и секира лежали в ладони роднее. Но теперь, когда я стал князем, мне стало любопытно, зачем отец хранил это старьё.

— Господин, — старый, худой, как палка, и совсем лысый хранитель в сером балахоне поклонился мне. Я кивнул в знак приветствия и оглядел высокие полки, заставленные кожаными книгами.

— Что здесь, старик?

— Знания, господин, — отозвался хранитель. Он был горбатым, поэтому мог даже не кланяться.

— И зачем они тут? У нас негде складывать оружие, а мы собираем вонючее старьё, — проворчал я, пройдя между полками. Провёл пальцем по дереву. На коже остался густой серый след. — Ещё и грязно. Как бы заразы не было.

— Оружие ничто в сравнении с мудрым умом, мой господин.

Я обернулся. Старик что-то знал, мне неведомое. Он смотрел серыми, тёмными глазами. Там, в его глазах, была колкая мудрость. Я срочно захотел понять, что же такое важное он тут хранит. Что-то, что важнее оружия.

— Тогда расскажи, что ты знаешь, хранитель.

И старик рассказал. Он знал много. Очень много. Про далёкие страны, Восток и Запад. Про моря, которым нет края, которые зовутся океанами. Про зверей, о которых я никогда не слышал и не верил, что они существуют. Но больше всего меня впечатлило прошлое. Нет, не то прошлое, что знал я сам: о рождении мира из утробы Старой Матери от семени Праотца. Хранитель знал то прошлое, которое было после, но за сотни, тысячи лет до меня. До моего отца. Моего деда и прадеда.

Тогда народы были совсем другие. Они занимали весь Юг, плавали на кораблях и торговали рабами. Выращивали деревья, из плодов которых делали масло. Устраивали грандиозные игрища среди лучших воинов. И у них была самая могущественная империя.

— Империя? — спросила Катерина.

Она сидела напротив, обняв острые коленки, торчащие под алым платьем, и слушала меня, открыв ротик. Её тёмные, бойкие глазки горели.

Любопытство. Мне было хорошо это знакомо.

Мы сидели в шатре, совсем одни, и мне больше был никто не нужен. Только она. Моя Китти. Прекрасная, как весна, с её светлыми, длинными волосами. И мне нужно было её жадное внимание. Удивление. Восхищение мной. Я дышал этим, как воздухом. Почему-то мне было важно её мнение. Никогда прежде я не делился своими планами с кем-либо, казалось, никто меня не поймёт.

Она понимала. Я видел это по её глубоким, как два озера, глазам. Сам тонул в её взгляде.

Потрескивали ветки в костре. Дым поднимался в отверстие в крыше шатра. Тянуло сыростью, но мне было не холодно сидеть без рубашки. Я кивнул и пояснил:

— Да, империя. Это самое огромное княжество, которое только можно представить, — перед глазами уже побежали бескрайние леса, поля, побережья, огромные города и тысячи воинов в горящих на солнце шлемах. Взгляд затуманился. Я уже не видел лица Катерины, уже был там. В империи. — Люди прошлого владели всем побережьем у южного моря. Границы их земель доходили до севера, где до сих пор вечный лёд. На западе они дошли до самого океана. Это огромная вода, в сотни раз больше моря. На востоке они дошли до страны, где живут огромные лысые звери с длинным носом-трубкой и клыками, как у львов.

— Боги, такого зверя не бывает! — вздохнула Катерина. Её щёки загорелись румянцем. Я усмехнулся.

— Я тоже так сказал старику и приказал вырезать ему язык за враньё.

Катерина охнула.

— Потом передумал, — поморщился я. — Как он мне расскажет про империю без языка?

Моя княгиня облегчённо вздохнула, прижав руку к сердцу.

— И что, ты хочешь сделать свою империю? — поняла она.

Помнится, старый Волк Юга болтал об остром умишке дочки. Кажется, это правда.

— Да, хочу. Только представь, я буду самым могущественным правителем в мире. Как те старые люди. Хочу, чтобы обо мне вспоминали через века.

— Ты хочешь быть богом? — склонила головку Катерина. Длинные белокурые волосы упали на её грудь.

Я фыркнул.

— Богом? Ты шутишь? Я уже бог! — я усмехнулся и развёл руками. — Я распоряжаюсь жизнями на своих землях. Богаче меня никого нет, разве что на востоке. Но скоро я отберу их богатства.

Катерина обняла плечи.

— Тогда… зачем? Разве тебе нужно столько богатства? — тихо спросила она.