— Напала девка, прислуга. Убить хотела, похоже, но промахнулась. Чудом не задела сердце, — рассказал Гуди. — А потом я зарезал её.

— Где тебя носило, ублюдок⁈

— Я отошёл в лес по нужде, господин! Я, проклятье, роды принимал! — воскликнул парень в отчаянии. Мы оба сходили с ума от страха, потому что любили Китти.

Я вышел в круг. Воины ещё были здесь, собирались праздновать мою победу прямо на щитах. Император и его люди ещё не уехали. Я шёл с раненой женой на руках, она была без сознания. Бледнела с каждым мгновением, свесила руки, украшенные звенящими золотыми браслетами, откинула голову. Длинная коса хлестала меня по бедру.

— Светлая Госпожа… — услышал я шёпотки.

— Светлая Госпожа…

— Госпожа…

Не сразу заметил, что все замолчали. Сотни взглядов устремились на меня. Повисла такая тишина, как не бывало даже на самых древних курганах, словно пришла Старая Мать. Она, верно, ходила где-то рядом. Манила в чертог мою юную жену.

Катерина боролась. Хотела жить. Я слышал её сиплое дыхание и ощущал её дрожь. Но как долго продолжится её борьба?.. Умирала Светлая Госпожа. Умирала та, что была оберегом моих лютых волков, грела их ледяные сердца надеждой. Заставляла их выживать и возвращаться, чтобы увидеть её в главном зале, сияющую улыбкой, смеющуюся нежным смехом, любящую каждого, словно мать или сестра. Такой была Львица Бергсланда.

Магистр Марк остановил императора, что садился в повозку, украшенную золотом.

— Что стряслось? — спросил Лев Востока.

— Мне нужна помощь твоих лучших лекарей. Прошу, — я дёрнул желваками и добавил: — Можем пересмотреть договор.

Император, может, и был кровожадным и упёртым человеком, но оказался не совсем уж бессердечной тварью. Или всё-таки решил выказать уважение к будущему тестю, не знаю. А может, боялся, что одурев от горя, я разнесу его страну и оставлю тут пепелище. Мыслей было много. Я не знал, что со мной станет, если Катерина покинет меня. Не будет больше силы, способной сковать моего зверя.

Мне было плевать на всех.

Император прислал двух врачевателей с отрядом магистра Марка в мой лагерь. Меня пытались выставить за порог шатра, но я был ещё упрямее императора востока. Пригрозил их зарезать и разнести столицу. Остался. Наблюдал, как лекари освободили Китти от платья и обрабатывали рану. Порез был глубокий, но боги словно руками отвели лезвие ножа от сердца Катерины.

— Она выживет, господин, — заверил меня седой старик с короткими волосами, один из врачевателей. Второй был моложе, наверное, ученик. — Рана глубокая, но девушка молодая, справится. Сердце не задето, все важные члены целы.

— А ребёнок? — спросил я. Боялся, что из-за раны Катерина потеряет нашего сына или дочь. Я просто хотел, чтобы они все выжили. Врачеватель помрачнел.

— Так в ней дитя… какой срок?

— Судя по всему, меньше месяца, — откуда мне знать, когда она узнала и сколько ещё раздумывала, прежде чем рассказать мне? Но раз даже живота нет, то срок маленький.

— Будем надеяться на лучшее, господин Зигрид, — старик пожал моё плечо.

Врачеватели раскланялись и ушли. Я остался с Катериной, сел около неё, словно побитый пёс, и взял её маленькую ладошку. Целовал нежную кожу её рук бесконечно долго, стараясь напитаться её запахом. Не могу поверить, что всё обошлось. Ладно, даже если она потеряет ребёнка, то сама будет жить. Это самое главное. Она была ещё бледной, но дышала спокойно и тихо. Я погладил её лицо, убирая белокурые волосы за ушко.

— Боги, только встань на ноги, моя львица, — прошептал я и услышал, что кто-то вошёл. Это был Йорген. Лицо у него оставалось перекошенным и синим от свежих ссадин. Я кивнул ему. — Ты нашёл Роалда?

— Да, парни поймали его. Ждёт тебя, — доложил мой пёс. Он взглянул на Китти. Я прочёл вопрос в его взгляде.

— Жить будет, но наш ребёнок…

— Мне жаль.

Я отмахнулся. Пустое сожаление. Поднялся и вышел. Я заметил Гуди, что вертелся наподалёку от палатки во мраке сумерек. Тоже волновался и ждал, когда княгиня откроет глазки и окликнет кого-нибудь. Я подозвал его.

— Сиди с ней, пёс. Я скоро вернусь.

Гуди кивнул и вошёл в шатёр. Я был уверен в нём. Он уже доказал свою преданность, когда заколол убийцу. Йорген привёл меня в столбам, где был привязан Роалд. Рожу ему подразукрасили, наверное, брыкался, когда парни пришли пригласить его ко мне на душевный разговор. Раз брыкался, значит, есть, что скрывать и от чего бежать. Цепочка в моей голове выстраивалась. Я подошёл к нему и присел на корточки.

— Ну и, что ты знаешь о делах своей подружки? Я про шлюшку Лейлу, которую мой друг хлопнул сегодня, — проговорил я, глядя парню в лицо.

Роалд всегда мне кого-то напоминал, и я боялся думать, что давняя заварушка с дядькой Ингольвом не кончилась.

— Не говори так о ней, — выдавил он разбитыми губами. Кровь запачкала его подбородок и рубашку. Роалд сидел, привязанный к столбу за руки. — Девочка старалась.

— Она пыталась убить мою жену. Сам понимаешь, мне не до любезностей. Говори, что ты знаешь? — я схватил его за горло.

Роалд сверкнул глазами. Пламя фонаря, что держал один из моих парней, блестело в его взгляде. Глаза были светлые, серые, как у меня, а волосы отдавали рыжиной.

— Кто ты такой? — я решил зайти с другой стороны.

— У нас один отец, Зигрид, — выплюнул Роалд. — Я такой же наследник Бергсланда, как ты.

Я оторопел. Двадцать девять лет прожил и впервые слышал, что у меня есть незаконнорожденный брат. Нет, мой отец никогда не был скромным. Наложниц у него было даже больше, чем у меня. Но они все погибли.

— Врёшь. Дядька Ингольв вырезал всех наложниц вместе с детьми, — проговорил я, вспоминая, как кричали женщины, как сгорали заживо в амбаре для скота. Это была страшная ночь и страшная смерть. Мерещилась мне в кошмарах до сих пор. — Ты не мог выжить.

— Ошибаешься. Вспомни Грид, это моя мать.

— Проклятье.

У дядьки тоже были наложницы. Я мог и не заметить, что одна из женщин моего отца стала греть постель моего дядьки. Грид была самой молодой. Наверное, дядька пожалел её. А может она просто была хитрой тварью. Я плохо её знал. По правде, ненавидел всех наложниц отца, ибо из-за них страдала моя мать, княгиня. Жила, словно пленница, забытая в башне, пока настоящие пленницы носили золото и ходили на пиры. Моя мать погибла за нелюбимого мужа. Отдала себя ради нас с сестрой. Жила по чести, и я всегда помнил её самым светлым человеком моего детства.

— Грид спрятала меня. Я вырос, — рассказал Роалд. — И решил вернуться.

— Ты просто отбитый придурок, раз вздумал отнять мою власть, — прошипел я. Схватил вновь обретённого брата за щёки. — Я думал, ты мой друг, а ты свинья, как и твоя подружка.

— Ты прав, зря я взял её в дело. Кишка тонка оказалась, раз она промахнулась. Хотя чего ждать от малолетки.

Я выдохнул, сдерживая гнев. Роалд улыбнулся.

— Убил бы меня, за что мою жену? Она не виновата в том, что была отдана за меня, — глухо заметил я и выпустил лицо брата.

— Как «за что»? Госпожа Катерина слишком дорога для тебя, Зигрид. Ты сам знаешь, что женщины делают нас слабыми. Убьём её, ты свихнёшься и сам совершишь ошибку. А я стану князем. А, нет, погоди… императором Запада! — Роалд засмеялся.

Но это был смех отчаяния. Он крупно просчитался. Знал, что я жестоко изувечу его перед тем, как убить. Сколько же людей приняли его сторону, раз он верил, что может скинуть меня с трона? Сотни? Пора почистить ряды от свиней.

Ночь была долгой, потому что Роалд всё же не зря назвался сыном князя Колльбьёрна. Его пришлось пытать. К утру я знал имена всех тех, кто был против меня, и велел Йоргену собрать людей. Снова начиналась усобица внутри моего войска, но я был уверен, что она последняя.

На свадьбе Бьёрна и принцессы Анны я была ещё слаба, но уже стояла на ногах и даже улыбалась. Мы с Зигом были почётными гостями, даже сидели с императором за одним столом. Мой муж улыбался, радуясь удачной помолвке, а император востока хмурился. Свадьба была по обычаям Ёрстрарики, в церкви. Бьёрн и Анна стояли у помоста с тумбой, а перед ними висел крест. Жрец читал над ними молитвы, пока молодые держали в руках свечи.