— А, да это волки князя шалят, — отмахнулась Лейла. Мы с Беатрис вздохнули. Волки⁈ Не хочу понимать её. Лейла поднялась, быстро натянула нижнее платье, валявшееся комком на полу около лавки. Отошла и села у небольшого сундука. Открыла его и показала нам, что он доверху набит монетами и украшениями. — Я бываю с ними, а они дают мне подарки. Здорово, да?

Холодок прошёлся по спине. Даже в глазах кольнуло. Я оторопела настолько, что пару мгновений не знала, что и говорить. Беатрис тоже молчала, поражённая. Обдумав слова подруги, я негромко сказала:

— Ты заблудилась, Лейла. Так нельзя, — старалась быть спокойной и не показывать, что в ужасе. Но голос задрожал. Мне было страшно за мою девочку. — Может, ты хочешь замуж? Муж будет дарить тебе подарки…

— Ха! Замуж⁈ — Лейла расхохоталась.

Я даже вздрогнула. Она встала и упёрла руки в бока. Веселилась, единственная из нас троих.

— Ну нет, не хочу я замуж. Это скучно, да и разве даст он мне столько, сколько я получаю за один вечер? Ой, вряд ли, — заявила Лейла, громко фыркнув. — Вы хорошо устроились. Одна вон, княгиня, в шелках и золотых туфельках. А вторая первого воеводу захомутала, а ещё прикидывалась невинной.

— Лейла, не груби, — нахмурилась я. Продолжила настаивать на своём: — А может подумаешь? Как тебе Гуди? Он добрый…

— Гуди⁈ Я уже с ним была. — Лейла откинула волосы за спину и томно вздохнула: — Трепал меня за косы и звал госпожой! — она снова посмеялась, будто это и правда было смешно.

У меня щёки загорелись. Не хотела знать такие подробности. Только разрешила неловкость с Гуди, а тут опять. Лейла прекратила веселиться и вдруг зло зашипела, со слезами в глазах:

— Не надо ругать меня, на себя сначала поглядите, — зарычала она, — одна прикидывается невинной овцой, а сама спит с главным развратником Бергсланда! Слышала, Беатрис, что твой ненаглядный Йорген брал по пять девиц на ложе в одну ночь? А ты ему как жёнушка примерная, поглядите. Первая же ещё залетела, скромница!

— Замолчи! — всхлипнула Беатрис. Я знала, как больно ей было слушать такое, не по своей воле она влезла в историю. Натерпелась, но нашла силы простить и полюбить.

Лейла впилась в меня чёрными глазами.

— А вторая⁈ Княгиня светлая! За золото продаёшься, да так, что дом дрожит! И это я ещё блудница? Чем вы лучше меня? Я хотя бы не скрываюсь и не строю из себя саму светлость!

Не знаю, что со мной случилось, но я вдруг подлетела к ней и схватила за волосы. Озверела, наверное. Грязные слова крепко обидели. Отчасти было правдой, но всё равно больно. Лейла завизжала от боли и стала царапать мою руку. Мне было не до чего.

Я рванула к дверям. Потащила её за собой, рвущуюся, как дикая кошка. Сама захлёбывалась слезами. Сердце дрожало. Мы выскочили в коридор.

— Кати! — окликнула меня Беатрис, кидаясь за нами. Тоже плакала. Она закричала. — Кати, не надо! Не надо, пусти её!

Я не послушалась. Не могла стерпеть такое поведение. Уже знала, что сделаю, и жалела. Но понимала, что скоро Лейла начнёт харкать мне под ноги, если не накажу её.

Лейла кричала и ругалась на меня всю дорогу, пока я вела её к задней двери дома. Беатрис бежала следом и молила меня помиловать проказницу. Не могу, милая. Не могу стерпеть. Хватит, я княгиня, у меня не было выбора! Хотела ли я ложиться под Зигрида Рыжего, этого убийцу и чудовище? Нет! Я ненавидела его, хотела домой, но долг был выше моих чувств. Да всем было плевать на мои чувства! Разве она не знает этого? Не видела, как я страдала, просыпаясь вся в крови⁈

Я притащила Лейлу на крыльцо. Было холодно, на дворе середина зимы. Ступеньки крыльца обледенели. Я спустилась на двор, как была, в одном платье, и толкнула свою некогда подругу в снег — остудить голову. Та взвизгнула и забарахталась в сугробе. Зарыдала. Я и сама плакала, как маленькая.

— Не хочу тебя видеть! — рявкнула я со всей злостью. Ткнула пальцем в постройку, где была кухня. — Теперь ты прачка и живёшь в крыле для слуг!

Лейла горела ненавидящим взглядом. Она пала низко, но обиднее было, что рухнула наша дружба. Боги, а мы не знали жизни друг без друга!.. Беатрис сбежала к ней и упала на колени. Обняла Лейлу, дрожащую от холода. Наша третья подруга тоже плакала с нами.

Вот как, — я поняла, что Беатрис сделала выбор. Мой самый страшный кошмар сбылся. — Я осталась одна.

На нас глазели рабы, воины, прислуга. Сотни взглядов. Но никто не посмел вмешаться. Я бросила на бывших подруг взгляд, а потом затопала каблуками по крыльцу, убегая в дом. Рыдания душили меня.

Я спряталась ото всех в дальнем коридоре, где когда-то жила госпожа ведьма. Валборг давно ушла. Тут было пусто. Тихо. Никто не станет доставать расспросами.

Никого не хочу видеть.

Плакала, сидя в углу, и обнимала коленки. Дрожала, потому что вспотела от жара ссоры и замёрзла на морозе. Холод был у меня в груди. Я давилась слезами и вытирала горящие, мокрые щёки кулаком. Впервые прогуляла урок в хранилище, но ни за что не смогла бы собраться и прийти к Исаку. Не хотела, чтобы кто-то видел меня такой разбитой.

Сопливая девчонка, а не княгиня.

Послышались шаги. Я громко всхлипнула и стала вытирать слёзы, но помогло мало. Обида и тоска ещё были слишком сильны. Реветь до утра буду, не меньше. Это был Зиг. Наверное, мы разбудили его воплями. Он молча подошёл ко мне и сел так же на пол, поставил локти на согнутые колени. Взглянул на меня.

— Расскажешь, что случилось? — негромко спросил он. Я хлюпнула носом и укусила губу. На языке было солено.

— Мы поссорились, — выдавила я жалко. Крепче стиснула коленки.

— Слышал. Весь дом на ушах стоял. Почему?

Я стала рассказывать ему про наш разговор. Зиг, к моему удивлению, выслушал меня спокойно и не перебивал. Будто ему правда было не плевать. Не знала, что он может быть таким. Я прониклась к нему доверием, была рада, что он у меня есть. Прижалась щекой к его жёсткому плечу, ещё всхлипывая. Глаза болели и опухли от слёз. Наверное, я была жуткая уродина в то мгновение, но Зигу было плевать. Князь положил щёку мне на макушку.

— Она просто завидует, вот и всё.

— Завидует? Чему? Мы столько натерпелись!..

— Со стороны-то не видно. Ты такая счастливая на пирах, красивая, в дорогих платьях. Трис так вообще, сияет, как начищенная монета. Вот и кажется, что вас сами боги устроили. А Лейла твоя тоже хочет быть богатой.

Его слова показались мне мудрыми. Вспомнила, что мой муж старше меня чуть не вдвое. Обычно не замечала этого. Я спросила:

— А ты когда-нибудь ссорился с Йоргеном?

— С этим сукиным сыном? — Зиг фыркнул, ухмыльнувшись. — Постоянно. Мы дрались, один раз даже жестоко. Видела шрам у него на груди? Это я оставил. Тогда за дело было, давно. Но я знаю, что если прижмёт, Йорген сдохнет, а меня прикроет. Не кори себя, Китти, ты правильно сделала, что выставила её. Твоя подружка зарвалась, я одобряю твоё решение. Подожди, если придёт извиняться, то, значит, уразумела урок. Дружба наладится… если это настоящая дружба, конечно. А если нет, то к лучшему. Значит, не нужна тебе такая подруга.

Я обняла его плечо в знак благодарности. Меня окутало теплом. Впервые Зиг виделся мне не просто большим и страшным мужем, с которым без ругани можно только заниматься любовью, но и другом. Другом, которого мне сейчас очень не хватало.

— Спасибо, Зиг, — искренне сказала я, — люблю тебя.

Он поцеловал мою макушку.

— И я тебя, моё сокровище. Рад, что ты больше не плачешь.

Зиг поднялся и протянул мне руку. Я взялась, он помог мне подняться.

— Давай уедем отсюда? — предложил он вдруг. — Ты вроде хотела прокатиться в седле, могу устроить.

Я ошарашенно взглянула на него. Схватила за руки.

— Конечно, хочу!

Солнца в тот день не было. Небо казалось тяжёлым, до того тёмное и серое, почти угольное. Наверное, пойдёт снег. Пока что главным солнцем была я. Улыбалась во все зубы, хотя и боялась рухнуть с коня. Зиг велел запрячь своего коня Ульва. Потом посадил меня в седло. Было дико, непривычно, страшно. Но так здорово! Я впервые ехала в седле. И даже отшлёпанный зад, ещё ноющий болью, не испортил моего восторга.