— Смотри, видишь следы? — Зиг, сидящий позади меня, указал пальцем на снег. Я закивала. Хваталась за седло и жалась к тёплой груди князя. — Это волки. Одна не выходи, поняла? Сейчас у них голодное время.

Мурашки побежали по телу. Я обернулась и опасливо оглядела голые кусты и чёрные стволы деревьев. Но было тихо. Только три пса бегали вокруг нас. Теперь я поняла, почему Зиг взял с собой волкодавов…

— Бернар про тебя спрашивал, — заговорил Зиг. Мы ехали куда-то по сугробам. Ульв дышал клубами пара. Шёл легко, хотя на его спине было целых два седока. Я погладила чёрно-белую шубу коня.

— Как он? — сердце заболело. Я очень скучала по отцу.

— Да ничего, бодрится. Согласился идти со мной на восток. Обрадовался, когда я сказал, что ты тоже будешь с нами. Ждёт тебя с нетерпением.

Глаза кольнуло слезами. Я быстро вытерлась запястьем. Пальчики уже озябли, но я боялась лазить по карманам в поисках рукавиц, сорвусь ещё! Зиг, конечно, придерживал меня, оплетая руками мою талию, но всё равно было не по себе.

— А ещё я говорил с кочевниками.

Зиг помолчал немного. Я тоже молчала, ожидая, что он сам расскажет. Мы приближались к замёрзшему озеру. Вокруг стоял молчаливый лес. Позади темнели далёкие стены крепости. За ними высились покрытые хвойным лесом горы в белой шубе из снега. Было красиво. Я радовалась, что выбралась из усадьбы в такой чудный день. Устала сидеть в четырёх стенах, а теперь забылась.

— Я договорился с их князем, чтобы они тоже пошли с нами на восток, — проговорил Зиг. — Встречался с ними раньше, воевал даже. У них есть главное преимущество — конница. Кони быстрые, что стрелы. Знала, что кочевники живут в седле? И стреляют из луков на полном ходу.

Я поёжилась. Вспомнила свист кочевников, столбы пыли от копыт их коней, стрелы, торчащие в срубных стенах моей родной крепости.

— Мой брат погиб, когда сражался с ними, — решилась рассказать я. — Я была ребёнком, а Даниэль уже выезжал с воинами в бой. Стрела пробила ему грудь.

Замолчала, вспоминая своего сильного, красивого брата. Даниэль был хорошим воином, лучшим среди людей моего отца. Славный вышел бы князь. Отец поседел за одну ночь, когда моего брата принесли мёртвым. Больше наследников у князя Бернара нет. Вспомнив ужасы десятилетней давности, я проговорила:

— Ненавижу кочевников. Хуже них только звери.

— Мне жаль, — Зиг погладил меня по животу, держа поводья в руках. — Но теперь они наши союзники. Тебе придётся с ними столкнуться.

— Но ты же не бросишь меня одну⁈

— Никогда, драгоценность.

Меня немного успокоили его слова. Я постаралась отвлечься от грустных воспоминаний. Попросила спустить меня на землю. Мы пошли пешком. Я продиралась через сугробы, вся вспотела, но было весело. Пошёл снег, облепил шапку. Снег промочил подол моего платья. Не пожалела, что надела три пары чулок.

Озеро оказалось покрыто синим льдом. Я вспомнила, что дома мы с девочками часто ходили скользить по таким замёрзшим водоёмам вместе с другими детьми. Падали, хохотали, набивали синяки. Я захотела вернуться в детство, где было легко и беззаботно.

— Куда⁈

Зиг оттащил меня от ледяного зеркала. Я оторопела, увидев искренний ужас в его глазу. Он обхватил меня и так крепко обнял, что даже дышать нечем стало.

— Ты чего? Оно замёрзло. Можно скользить.

— Нет, не подходи туда!

— Да что ты заладил? — возмутилась я. Попыталась вырваться, но куда там. — Это весело! Не будь занудой!

Зиг смотрел на озеро, не моргая. Мысли текли в его голове, поняла я. Взгляд потемнел. Рыжие брови недобро нахмурились.

— Я чуть не утонул там.

Вот теперь я поняла, что за дикий страх охватил его. Я вспомнила, что вроде бы Бьёрн говорил что-то такое, но тогда не придала большого значения. Тогда слишком боялась о себе. Теперь мне хотелось знать. Я обернулась к мужу и подняла глаза.

— Прости, я не буду, — честно пообещала я. Мне было очень любопытно, что же случилось с ним, но я всё не решалась. — Можешь рассказать, если тебя это тревожит.

Зиг, наконец, отвёл взгляд от мёрзлой воды, взял мою руку и повёл прочь. Ульв покорно потопал за нами. Искал что-то в снегу, похрапывал. Псы — Шторм, Ветер и Буран, — трусили рядом и перекликались лаем. Скоро уже надо будет ехать домой, холодает.

К моему удивлению, мы не ушли от злополучного места подальше. Зиг наоборот привёл меня к притоку, где в озеро вливалась река. Она не замёрзла. Ледяные глыбы плавали по чёрной воде. Мы остановились на каменистом берегу и слушали плеск волн о берег. Зиг поставил ногу на заснеженный валун. Он уже не плавал в раздумьях. С холодной трезвостью он указал на реку.

— Здесь меня скинули волки дядьки Ингольва, — отчётливо проговорил князь. Его разукрашенный знаком палец прочертил реку. — Меня понесло течением. Здесь оно сильное. Я кричал и плакал. Мне было… тринадцать? Или около того, не помню. Совсем сопляк. Я думал, умру в тот день.

Мне стало жаль его. И страшно. Я прижалась к его боку и схватилась за ремень, увесистый от ножен с мечом. Зиг положил тяжёлую руку мне на спину. Я ощутила, что его колотит. Оторопела, но даже не пискнула. Не знала, что мой лев может чего-то бояться.

— Меня вынесло в озеро, — продолжил князь. Голос звучал ровно и без чувств. — Я был подо льдом. Вокруг чернота, холод. Я не чувствовал тела. На мне была только рубашка и штаны, но одежда намокла и тащила на дно.

— Боги, как же ты спасся?

— Услышал лай. Оддманд пустил по льду собак. Они помогли найти выемку. Я смог глотнуть воздуха, но уже умирал. Сама понимаешь, вода ледяная. Я обморозился, уже почти не боролся. Ко мне прыгнул пёс, у него была верёвка в зубах. Так меня и вытащили.

Он замолчал, и я молчала, поражённая жуткой историей. Не могла поверить, что такое может случиться, и заплакала в ужасе. Хотела бы защитить, согреть, но сердце Зигрида уже замёрзло.

Вот, почему он такой. Боится льда. Никому не верит, кроме псов. Его предал родной человек, его дядя, а спасли собаки. Всё встало на свои места.

— Я вот что думаю, — помолчав, проговорил Зиг. Его руки гладили мою спину, пока я всхлипывала в его волчий воротник. Зиг уже не трясся. Успокоился, что не скажешь обо мне. Князь усмехнулся, но усмешка показалась мне грустной. — Нет, не скажу.

— Скажи! — взмолилась я. Пусть выговорится! Я хочу разделить с ним его боль. Таким родным, как в тот миг, он никогда мне не виделся. Подняла голову, чтобы видеть его лицо. Встретилась с колючим взглядом.

— Что если я не могу стать отцом? — вдруг спросил он. Я вскинула бровки.

— Почему?

— От воды. Отморозил себе всё. Сама посуди, мне уже столько лет, я никогда не отличался скромностью, но ни одна женщина не забеременела от меня. И ты тоже.

Спину покрыл холодный пот. Я изумлённо смотрела в его лицо, не зная, что и сказать на такое заявление. Никогда не думала, что беда может быть в нём. Думала, что это я слишком много волнуюсь, не хочу, вот боги и не дают нам детей. На мгновение представила, что у нас и правда не будет рыжеволосых сыновей и белокурых дочерей. Что не будет наследника, ради которого меня и забрали из родного дома.

Что я никогда не стану матерью.

— Нет, Зиг, дело точно не в тебе, — я схватила его большие ладони и упрямо покачала головой. — Просто время ещё не пришло. Вот увидишь, я рожу тебе сына. Пять сыновей!

Он усмехнулся, будто не говорил мне страшных вещей.

— Тогда поехали.

— Куда?

— В усадьбу, Катерина! Ужасно хочу пять сыновей, моя скромность.

В усадьбе уже загорались свечи, когда мы вернулись. Зиг быстро отдал поводья Ульва конюху, подхватил меня на руки и понёс в дом. Начал целовать уже в коридоре. Мне было стыдно. Я боялась, что нас увидят. Слова Лейлы о том, что дом дрожит от моих криков, не выходили из моей головы. Неужели я такая громкая⁈

— Зиг, потерпи, прошу, — умоляла я, отталкивая его в плечо.

Мы уже были в коридоре, но предстояло преодолеть лестницу на второй этаж и переход в хозяйское крыло. Он прижал меня к стене и впился в шею горячими губами.