— Ясное дело, хорошо, — кивнул Зиг. Он похлопал Рассога по плечу. — Передам, не переживай. Иди спать, отец!

Он хохотнул. Рассог толкнул его в плечо, а потом они, наконец-то, распрощались. Беатрис и Йорген ушли. Я брела около Зига, повиснув на его локте. Опять забыла плащ, но возвращаться будет совсем неловко. Князь закутал меня в свою накидку. Не помню, как я добралась до нашего шатра. Там вылезла из грязного платья, кое-как сполоснула руки и рухнула в постель.

— Не жалею, что взял тебя, моя драгоценность, — хрипло говорил Зиг мне в ухо. Он него пахло элем, но мне было всё равно. Он обнимал меня и гладил мои волосы. — Моё сокровище, моя весна… горжусь тобой, моя Катерина.

Зиг целовал мою голую спину. Я выгнулась. Неудачное время он выбрал для любви. У меня глазки слипаются.

— Зи-иг… хватит, я очень устала…

Я лениво отталкивала его, пьяного и жаркого. Хныкала, как маленькая, чтобы отстал. Зиг зацеловал меня в плечи и лицо, а потом успокоился. Наконец-то я смогла провалиться в сон.

Маисе тяжело давалось материнство. Заидар был её первенцем, а рядом не было ни матери, ни других опытных, близких женщин, кто мог бы помочь. Помогала Беатрис. Она умела и пеленать, и укачивать, и кормить, и ещё тысячи важных вещей знала. Будто сама Старая Мать пришла к нам в её облике. Учила нас всех, бестолковых девчонок.

— И где ты набралась этого? — спросила я, когда мы ходили с ней стирать пелёнки.

Было солнечное тёплое утро. Кочевники пасли коней, мы обошли их по дуге, чтобы не нарваться на врагов и животных. Лагерь делился на несколько частей, словно разные миры. В середине жили кочевники, ближе к реке — северяне, отдельными палатками жили воины Бергсланда и моего отца. Отовсюду звучала чужая речь, смех и мужские низкие голоса.

— Да у тётушки Фелиции научилась, — отмахнулась Беатрис. Мы сели на берегу и стали полоскать полотна. Вода ещё была холодная, всё же конец весны. — У тётушки своих сыновей семь, так она и чужих всех принимала. И тебя, и меня, и Лейлу. Вот я и смотрела, как и что она делает.

— Ты будешь прекрасной мамой, Беатриси, — вздохнула я, немного завидуя её умениям. Подруга улыбнулась. Ямочки показались на её щеках.

— Я знаю. Только одного боюсь.

— Чего же?

— Йорген, — вздохнула Беатрис. — Он вчера напился и снова извинялся передо мной. Плакал, представляешь?

Холодок побежал по моей спине. Ох, этот Йорген… я испытывала смешанные чувства к нему. С одной стороны, он изнасиловал мою подругу, навсегда оставив чёрный след в её душе, с другой он же полностью содержал её, заботился и, как я видела, безумно любил. И она его любила, что самое главное. Не могла представить это бездушнее чудовище плачущим.

— Я боюсь, что он растеряется, когда я должна буду разрешиться. А вдруг никого, кроме него, рядом не окажется? Не могу же я сама?..

Я бросила пелёнку в плетёный короб и подошла к подруге. Присела на корточки и обняла её.

— Я буду с тобой.

— А вдруг нет⁈ — волновалась Беатрис. — И что мне с ним делать? Он сам как ребёнок. Не могу положиться на него.

Она обняла колени, а я обнимала её тонкие плечики.

— Я и не знаю, чем тебе помочь. Поговори с ним, научи. Он убийца, сердца у него нет. Пусть проявит всё своё хладнокровие, а потом уже будет теряться.

Беатрис положила руку на мою ладонь.

— Ты права, больше ничего не остаётся.

Мы немного помолчали, глядя, как колышется трава на другом берегу речки. Беатрис прижалась виском к моей голове.

— А ты? Всё никак?

— Никак, — понурилась я и призналась: — После вчерашнего я уже как-то не хочу…

— Хорошенько подумай, милая госпожа. Больно, тяжело, но сколько счастья потом? Это будет твой ребёнок, твой и князя. Будешь любить его, качать на ручках и петь колыбельные. А потом шить ему рубашки, играть, как с твоими мальчиками. Князь подарит ему меч и посадит на коня. А ты будешь гордиться им, маленьким князем.

У меня ком встал в горле от её слов. Я разделяла её тёплые чувства, но страх боли был сильнее. Не могла отделаться от воспоминаний.

— Пошли в шатёр. Маиса, наверное, заждалась, — прервала я разговор. Встала и начала собирать пелёнки.

Тем же днём Зиг решил приставать ко мне, будто не видел, как я мучаюсь. Он пришёл поздно, потому что весь день пропадал с Рассогом и другими. Готовился к войне. Они чертили на земле карты и что-то там распределяли. Я не совала носа. Своих дел по горло.

— Что с тобой, моя киска? — хрипло прошептал Зиг. Он целовал мою шею, но я не откликалась на ласку. Даже наоборот, толкала его в грудь. Было жарко под ним. А ещё плохо пахло. Мы давно не купались по-человечески, и мне было противно. Муж поднялся на руках, заглядывая мне в лицо. — Ты какая-то холодная, что не так, моя весна?

— Не хочу, Зиг, мне тошно, — призналась я. Он ухмыльнулся.

— Расслабься, будет не тошно.

Снова склонился. Рыжие усы защекотали кожу на шее. Горячие губы оставляли влажные поцелуи. Я скорчилась под ним. Толкнула в голую грудь с драконами. Потом снова и снова.

— Зиг, хватит! Я же сказала «нет»!

Я впервые за долгое время отказывала Зигу в близости. Просто не могла. Тошнота подкатила к горлу, а перед глазами встали воспоминания о разорванном нутре Маисы. Я всерьёз думала, что не хочу беременеть и мучиться, я опять не готова.

Муж фыркнул и поднялся, прекратив давить на меня весом своего тела. Отошёл. Я укусила губу, наблюдая, как он расхаживает по шатру, словно зверь. Князь был обнажён до пояса. Мускулы перекатывались на его спине, чернели во мраке шатра рисунки драконов на его теле.

— И в чём дело? Ты обиделась на меня? Что опять я делаю не так, м?

Ох, не надо злиться, мой лев. Я лежала на боку, поглаживая мех одеял. Мне было даже стыдно признаваться. Я знала, как сильно мой князь хотел наследника. Как сильно любил меня. Мы давненько уже не занимались любовью, наверное, он успел истосковаться по мне. А тут я ещё брыкаюсь. Если когда-то я загоняла чувства поглубже и могла перетерпеть, то теперь стала слишком гордой и самолюбивой. А Зиг позволял мне быть такой. Теперь перетерпеть я уже не смогу.

— Нет, я не обиделась. Ты не виноват.

— Тогда что за игры, Катерина? — Зиг злился. Не думала, что простой отказ так взбесит его. Но я была уверена, что против моей воли он не посмеет меня тронуть. — Скоро начнутся бои, мне будет вообще не до тебя. Ты понимаешь, что боги могут отвернуться от меня в любой миг, и я сдохну?

Я всхлипнула. Зачем он давит на больное?

— Я понимаю. Просто не могу всё равно. Я боюсь.

— Боишься? Чего, драгоценность⁈ Хах! — Зиг посмеялся. — Мы столько раз уже трахались, чего ты там испугалась?

Он вернулся ко мне, сел рядом и погладил по лицу. Улыбался и смотрел ласково, от такого взгляда всегда таяло моё сердечко.

— Я боюсь рожать, вот чего.

— Боги, Катерина, — мой лев закатил глаз. — Так и знал, что на тебе это скажется. Все через это проходят, тебе придётся. Как мне успокоить тебя, моя весна?

Его предложение об успокоении очень тронуло меня. Я поверила, что он не оставит меня одну в кошмаре. Слёзы защекотали кожу щёк. Я взяла большие руки Зига своими и поглядела в его здоровый глаз.

— Ты будешь со мной? Когда придёт время? — я очень хотела, чтобы он был рядом в самый страшный час и говорил, что я его сокровище.

Зиг перестал улыбаться. Он отвёл взгляд. «Всем мужчинам страшно», — вспомнила я слова Беатрис. Наверное, и Зиг боялся. Но, боги, я тоже боялась! Но я-то не могу там не присутствовать! У меня вообще выбора нет. Я так разозлилась на него, что стиснула зубы до скрипа.

— Не знаю, — вздохнул мой муж.

— Ну вот узнаешь, тогда и приходи ко мне! — рявкнула я.

Набросила на плечи одеяло и повернулась к нему спиной. Не хотела его видеть. Думала, что он любит меня и готов всегда поддержать. А он!.. Неблагодарный! Наследника ему дай! Ноги раздвинь по первому требованию! Да пусть гуляет по своим наложницам, раз такой умный! Я его жена, почему он не хочет быть со мной в такое важное для нас мгновение? Важное для Бергсланда и нашей империи, между прочим!