Она подняла глаза на моё лицо.

— Где ты собралась его строить? Кто будет этим заниматься? Чьими деньгами будешь расплачиваться со строителями?

— Я сама буду платить. У меня много денег, ты мне подарил на свадьбу и потом, на праздник Поворота. На приют точно хватит, — деловито рассуждала юная княгиня. — А построить можно около святилища Старой Матери. Она мать всему живому, будет оберегать и этих детей. Воспитывать и следить за сиротами будут девушки, которых я поставлю. Марна точно меня поддержит, но я ещё не предлагала, конечно… ну, следить за работой приюта и давать деньги на содержание буду я.

Я хмыкнул.

— Ловко ты придумала.

— Ой, Зиг, — она засмущалась и опустила глаза. Скомкала рубашку на коленях. Испытующе взглянула исподлобья тёмными, нежными глазами. — Так… можно?

— Почему нет, валяй, — махнул рукой я. — Делай, что хочешь, только будь счастлива.

— И-и! Зиг! Люблю тебя!

Катерина зацеловала мне лицо.

Утром мы поехали в город. У меня были дела, требующие решения, а Катерину я взял с собой, чтобы она не грустила в усадьбе. К тому же, ей не терпелось поговорить о приюте с наместником Хрингом. Я уже предвкушал их разговор. Хринг точно будет отбрехиваться, так что мне, вероятно, придётся напомнить о княжеской власти и вмешаться. С нами поехали Йорген и его рыжая подружка.

Я ждал, что девушки обрадуются совместной поездке. Помнил, как они хохотали, когда мы ездили на ярмарку в Поворот. Но сегодня надулись, нахохлились, как два воробья, и отвернулись друг от друга. Сидели в санях на расстоянии. Меня озадачило их поведение.

— Я же говорю, ты смотри, что делается!.. — зашипел мне в ухо Йорген. Он беспокоился за дружбу наших девиц, будто сам был их подружкой. И давно ли?.. — Надо мирить, срочно.

В городе, когда мы спешились и оставили коней в конюшне наместника, девушки тоже не говорили и даже не глядели друг на друга. В доме наместника они расселись по разным сторонам стола. Марна, подающая обед, недоумённо хмурилась.

— Чего это с ними, князь? — спросила она меня.

Когда-то мы жили в одном шатре, давно, лет десять уже прошло с того времени. Никаких чувств, кроме благодарности за те ночи, я не испытывал. Не желал Марне зла, и даже был рад, что она вышла замуж за моего воеводу. Пусть будет счастлива.

— Поссорились, не бери в голову, — отмахнулся я. Спросил её, кивнув на Хринга, которого занимала рассказом о приюте Катерина. Наместник то белел, то краснел. — Он тебя не обижает?

— Нет, господин, — улыбнулась добрая Марна. — Спасибо тебе, я и думать не могла, что так хорошо стану жить. Мне тут нравится больше, чем в усадьбе. Не то, что там, курятник!

Мы хохотнули.

— Ну хвала богам, что ты счастлива, — искренне сказал я.

— Госпожа, я даже не знаю, что ответить… — услышал я неуверенный голос Хринга. Он сидел во главе стола, пока Катерина напирала на него.

— Да что тут знать! Соглашаться надо! Это княжеский приказ! — распалилась моя горячая жена. Её щёки пылали. Она потрясла кулачком. — Приюту быть!

Воевода умоляюще взглянул на меня. Отказать моей жене и обидеть её, значило, обидеть меня… хорошая возможность оказаться на дыбе. Я улыбнулся и кивнул.

— Х-хорошо, госпожа, я распоряжусь насчёт строительства, — пролепетал Хринг. — Но всё равно придётся дождаться весны… прости.

Катерина выдохнула. Она опустилась за стол и откинула за спину косы.

— Хвала богам! Весной, так весной, — строго распорядилась она. — Я вышлю тебе деньги и буду спрашивать о строительстве. Попробуйте только не выполнить мой приказ, господин Хринг!

— Да как можно, госпожа⁈

Я любовался ею, подпирая щёку кулаком. Какой же прекрасной была моя жена, когда указывала.

После обеда мы пошли на пристань, проведать княжеские амбары. Не протекли ли от снега? Было людно. Тут стояли ладьи северян. Люди поднимались на их корабли, чтобы выбрать товары.

— Я хочу показать тебе мою ладью, — сказал я Катерине. Её глаза загорелись любопытством. Попалась на крючок. — Она сейчас на починке, надо подлатать, чтобы весной спустить на воду. Давно не ходил морем. Верхом как-то сподручнее.

Йорген загремел ключами и снял кованый замок, потом распахнул тяжёлую створку амбара. Внутри был полумрак. Воевода махнул рукой, пропуская девушек внутрь. Они вошли, и он тут же захлопнул двери.

— Эй, Йорген! — закричала Трис изнутри. — Ты что творишь, глупенький⁈ Йорге-ен!

Мне тоже не особо нравилось происходящее. Я начал сомневаться. Китти убьёт меня… Йорген только заржал. Он повесил замок обратно и саданул ладонью по двери.

— Пока не помиритесь, не выпущу! — рявкнул он. Потом развернулся ко мне и похлопал по плечу. — Ну всё, пошли. Через полчаса вернёмся. Пропустим пару кружек эля!

Я закатил глаз.

— Мне не нравится твоя затея, — признался я. На сердце было неладно, но я согласился: — Ладно, только полчаса. Там холодно. И никакого эля, у нас есть дела поважнее.

— Йорген! Йорген! Открой, это несмешно! — Беатрис стучала кулачками по двери. Звала почти умоляюще. — Йорген! Уши тебе надеру!

Я тронула её за плечо. В амбаре было темно, как ночью. Видела только тень служанки и белое пятно её лица.

— Они ушли, это бесполезно, — вздохнула я.

Была ли я зла? Я была просто в бешенстве! Бросить жену в темноте! Это же надо додуматься. Но не удивил, нет. Что ещё ждать от моего безумного мужа? Скоро я уже ничего не буду бояться. Кроме него, конечно.

— Вернёмся в усадьбу, я ему всё выскажу, — прошипела я.

Мы обе вздохнули. Чего злиться, если нам всё равно отсюда не выйти? Я обернулась и увидела во мраке спящее чудовище — корабль. Он лежал днищем кверху, огромный, словно дракон. Мне стало любопытно. Я прошла вперёд, оглядывая его. Вокруг, вдоль стен, лежали какие-то мешки, ящики, висели верёвки. Я запнулась о свёрнутый на полу канат. Потом вскрикнула.

— Что там⁈ — испугалась Беатрис и подлетела ко мне. Вцепилась в моё плечо. Я указала пальчиком на голову чудовища, взирающую на нас из угла амбара.

Это был дракон для носа ладьи. Драконами украшали боевые корабли, вроде бы, для устрашения врагов и морских духов. Чудище высунуло язык и скалилось на нас. Мне стало не по себе. Хочу домой…

Мы сели на один из ящиков. Молчали. Наверное, каждая думала, какую ссору закатит своему. Беатрис обняла плечи.

— Тебе холодно? — забеспокоилась я.

— Немного, — призналась она. Я обняла её, согревая. В амбаре и правда было морозно, пар шёл изо рта, но сидеть в обнимку было теплее.

Опять замолчали. Снаружи доносились голоса торговцев и горожан, но нас всё равно никто не услышит. Да и толку-то, ключ у этого дурака Йоргена! Послышались какие-то жуткие шорохи. Что-то скрипело. Ветер подвывал в щелях… Стало страшно. Будто дракон-украшение вылезет и сожрёт нас. Даже сердце начало биться скорее.

Вдруг что-то запищало.

— Мышь! — завизжала Беатрис и захныкала.

Через мгновение мы обе стояли на ящике, обнявшись, как родные. Мышь бегала по полу, где ещё недавно были наши сапожки, и пищала. Меня колотило. Я тоже боялась мышей.

Ну-у Зиг, убью!!!

— Я хочу домой! — заплакала Беатрис. Теперь я хотела убить ещё и Йоргена. Он обидел мою подругу глупой выходкой!

— Я тоже хочу, — пискнула я и обняла её крепче, успокаивая. — Вот вернутся, я такое им устрою! Хотят войну, будет им война!

Беатрис закивала. Потом я сказала:

— Беатриси… ты прости меня за ту ссору с Лейлой.

— Это ты меня прости. Я зря обиделась, ты правильно сделала. Жестоко, но… правильно. Лейла не хочет нас знать.

Мы вздохнули. Заплакали, радуясь, что снова обрели друг друга. Мышь, наконец, где-то скрылась, и мы снова сели на ящике. Тягучая тишина между нами исчезла. На сердце сразу полегчало.

— А помнишь, как мы играли дома? — спросила Беатрис. — У тебя была такая кукла красивая, с румяными щеками, помнишь? Я так обрадовалась, когда ты мне её подарила.