Уже было много за полночь, а дождь лил и лил.

Лодка спрятана в зарослях. И часа не займет переправа через озеро. После дождливого шалаша тесная кухня покажется дворцом. Хорошо бы и на полке в баньке погреться. Но эти думы Николай прогнал. Кто знает, что ждет их на том берегу. Жизнь Владимира Ильича подвергается смертельной опасности. Шестой съезд партии одобрил его неявку в суд. Реакция не скрывает, что готова на самосуд и жестокую расправу. Помимо агентов полиции в розысках Ленина участвуют сотни добровольных сыщиков. Офицеры «ударного батальона» поклялись найти Ленина или умереть. Временное правительство в преследовании своих политических противников переняло худшие методы и приемы царской охранки, а кое в чем и превзошло их.

Владимир Ильич догадался, о чем думает Емельянов.

— Переночуем, шалаш ни в какое сравнение не идет с камерой на Шпалерной, — сказал Владимир Ильич и предложил: — Подлатаем шалаш, никакой ливень его не пробьет.

Дождь подгонял, быстро нарубили веток, разорили стог сена, придавили сверху жердями, Владимир Ильич залез в шалаш, осмотрел купол, стены, — течь прекратилась.

Скинув мокрую одежду, все улеглись вповалку, накрывшись теплым одеялом. Владимир Ильич быстро уснул. Бросив ему на ноги солдатский ватник, Николай до утра не сомкнул глаз, положив рядом ружье.

В эту ночь он думал о том, что скоро придется расстаться с Владимиром Ильичем. Сбылось предсказание стариков: август выдался ненастный, холодный, не всегда разведешь костер, чтобы обогреться, высушить одежду. Жить в лесу в таких условиях — опасно для здоровья. Со стороны Тарховки все чаще перебираются незнакомые грибники. Зоф, разделяя беспокойство Николая, сказал, что Центральный Комитет поручил Шотману найти новое подполье. Самое надежное убежище было, конечно, в Финляндии. Но как переправить через тревожную границу Ленина?

К поискам безопасной переправы Шотман привлек Рахью, хорошо знающего Карельский перешеек и приграничную полосу. Начали они с того, что выправили документы на право свободного проезда в Финляндию. Это сделать было несложно: в Главном штабе служили хорошие знакомые.

Они дотошно проверили ближние пропускные пункты в Дюнах и Белоострове. Прошли пешком по русской и финской стороне границы. Натыкались не раз на финские и русские патрули.

«Граница финляндская опасна, — доложил в Центральный Комитет Шотман, — на любом пропускном пункте Ленина опознают. Тропы контрабандистов перекрыты. Самое надежное — пересечь Ленину границу на паровозе». Надо было найти надежного машиниста, который взял бы его на паровоз кочегаром.

Возникла еще одна серьезная проблема: на станциях близ границы — посты юнкеров, карателей, шныряют агенты охранки. Безопаснее было провезти Ленина в Петроград и там на малолюдной станции посадить его на поезд, следующий в Финляндию.

В конце концов в Центральном Комитете остановились на варианте: от шалаша Ленин и сопровождающие пройдут пешком до Дибунов или Левашова, на вечернем поезде доедут до Удельной. В версте от нее была найдена конспиративная квартира.

Расстроенный вернулся из Петрограда Зоф. Прошло несколько часов после встречи на явке, а в ушах спокойный, требовательный голос Свердлова:

«Поймите, власть у воинского начальника — отправит мастеровых призывного возраста в окопы. Размагнитились, не революции служите, а бонапарту Керенскому».

Зоф захорохорился, Свердлов вынул из телефонной книги закладку, оказавшуюся копией записки начальника завода.

— «Желательно отправить на фронт нижеследующих мастеровых», — прочитал вполголоса Зоф и усмехнулся: — Честь-то, честь, моей фамилией список открывают, хотят напялить шинель.

— Лучше бы избежать подобной чести, — сухо перебил Свердлов, — избавляются от революционно настроенных рабочих. Это же равносильно крупному провалу.

Нагоняй подействовал, Зоф иными глазами взглянул на список: занесены только большевики и сочувствующие. Начальники мастерских жертвуют даже хорошими специалистами.

Прощаясь, Свердлов успокоил, ободрил приунывшего было Зофа.

— Наш комитет называют Центральным, — говорил Свердлов, — нам положено знать больше. Предупредили вас о коварной ловушке, теперь действуйте, провалите отправку на фронт.

Список у военного начальника подменили, но Свердлов опять недоволен, вызвал Зофа.

— Топорная работа, — говорил он, — допустим, отправят на фронт сынков деревенских богатеев и лавочников. Завтра или послезавтра генерал или полковник хватятся: Зофу положено в теплушке трястись, а он…

— Иного ничего не придумали, — признался Зоф, — советовался с Кубяком.

— Белые билеты сложно достать? — спросил Свердлов. Вынув из стола десятка полтора бланков белобилетников, сказал: — Заполните. Помните, терять преданных партии людей в такое время — преступление. Юнкера и солдаты занимают главные станции Приморской дороги и белоостровского направления. В газетах все настойчивее преддверие Финляндии называют местом, где скрывается Ленин.

Откровенный разговор заставил Зофа задуматься. Шалаш за озером стал опасен и для здоровья Владимира Ильича. Нужно, чтобы в Центральном Комитете поторопили Шотмана.

— Сосчитайте, сколько раз за минувшую неделю шел дождь? — спросил Зоф.

— Не знаю, — смутился Свердлов и поежился. — Да, в лесу чертовски промозгло, в городской квартире — и то протапливали, как-то там Владимиру Ильичу…

Вскоре в Разлив к Емельянову приехал Шотман. Зоф на встречу опаздывал. Николай не знал, что и думать.

А случилось вот что с Зофом. У лодочной станции прицепился «хвост». Зоф завел его в Александровскую и сбежал.

Шотман нервничал: в самом Центральном Комитете мало кто знает про поиски нового подполья Ленину. У Рахьи клещами опрометчивого слова не вырвешь. Свердлов и близкого друга не посвятит в строжайшую партийную тайну. Но сыщик-то прицепился к Зофу? Что за причина? Шотман прямо об этом и спросил.

— За слежку мастера придется благодарить, — ответил Зоф, — косится, спит и видит подставить мою милость под немецкую пулю.

— Возможно, это ваши внутренние дела, — успокоил себя Шотман. Он верил в конспираторский талант Свердлова. Версия Зофа близка к истине, случай спас его от маршевой роты. Шотман потребовал рассказать подробности, как Зоф перехитрил шпика.

— Увалень, а не детектив, — весело заговорил Зоф. — Поводил я его по Тарховке и Александровской, в пот вогнал, а минуты за три до прихода поезда из Петрограда зашел в отхожее место. И соглядатай — за мной. Выждал — сбросил он с плеч подтяжки, я выскочил и поленом подпер дверь.

— Удачно отделался, — похвалил Шотман и обратился к Емельянову, продолжая прерванный разговор. — Так как же с документами?

— Сделал набег на канцелярию, — сказал Николай. — Бланки пропусков там испорченные.

— С помаркой — не документ, — сказал Шотман.

— Достану пропуск непорченый, — обещал Николай, — хранятся они у помощника начальника завода, а он, дьявол, не вылазит из кабинета. Обедать уходит — дверь на замок… Не выкуришь, был закадычный приятель на стрельбище, да схлопотал тюрьму за нарушение сухого закона.

— Берусь выволочь из норы генерала, — предложил Зоф.

— Решайте, бланк требуется настоящий, с печатью. Ни малейшего подозрения не должен вызывать документ, — требовательно наставлял Шотман.

Время идти на поезд. Шотман надел шляпу, преобразившись в петербургского барина, подкинул и поймал тросточку. Зоф встал в дверях.

— Десятка три надежных красногвардейцев можем выставить, — сказал он, — мало ли что случится, на приграничных станциях — патрули юнкеров, рыскают гимназисты.

— Лучше заранее все предусмотреть, чтобы начисто отрезать все эти «мало ли что», — резко возразил Шотман. — Каждый лишний и свой человек опасен. Итак, напоминаю, пропуск надо добыть без помарочек. Парик я достану, карточку наклеим настоящую, фотографа редакция «Правды» пришлет. С Лениным он знаком. И последнее: не мешает хорошенько разведать местность от шалаша до станции.