Но и их оппоненты вырыли себе яму, в которую провалились через несколько лет. Способность двух талантливых, но до безумия жадных бизнесменов сотрясать государство («Два еврея дерутся — всю страну трясет», — выдал однажды в их адрес очередной свой перл Черномырдин) привела к тому, что годы апофеоза «четвертой власти», вначале обеспечившей победу Ельцину, а потом наказавшей неугодных вице-премьеров, тогда же закончились и начался закат. И Гусинский, и Березовский лишились своих медиаимперий, бизнеса и статуса уже через три года и вынуждены были из страны бежать. Журналисты (особенно тележурналисты) лишились возможности работать иначе как в государственных и окологосударственных СМИ.

Все сестры остались без серег.

Так ушла последняя команда Ельцина, сформировавшаяся во время предвыборной кампании 1996 года. После этого у президента слаженной группы единомышленников уже не было. Осталась «семья». Кончился курс демократических преобразований, начался курс на престолонаследие.

А приватизация «Связьинвеста» закончилась тем, что купленный Потаниным и Соросом блокирующий пакет акций сменил несколько хозяев и в 2010 году вернулся государству. Эту сделку Сорос назвал «худшей инвестицией в своей жизни».

Мне иногда приходилось заниматься претензиями, адресованными президенту. Однажды получил «в работу» подобный судебный иск — не от кого-нибудь, а от Коржакова.

Коржакову и Барсукову после отставки не предложили соответствующих их амбициям и статусу должностей в госслужбе (другое дело, что и амбиции, и статус у обоих, особенно у Коржакова, были больше делом случая[321], чем реальных достоинств). Я свою отставку воспринимал спокойно: уволили, и ничего страшного. Думал, и другие считают также. Возможностей построить полноценную жизнь иначе как на спине налогоплательщика в те годы уже было предостаточно. Тем более что определенная «подушка безопасности», и немалая, у них, у Коржакова и Барсукова, имелась.

Я, конечно, был неправ. Для многих покинуть госслужбу — все равно, что быть изгнанным из рая. И если Барсуков стоически терпел выпавшие на его долю трудности (позднее с разрешения Ельцина я устроил его на работу в Совет Безопасности), то Коржаков из ближайшего друга, поверенного семейных тайн, кума и крестного отца внука Глеба, безотказного собутыльника превратился в обличителя президентских нравов, «ворошителя грязного белья». Месяц за месяцем он пускал в ход ставшие ему известными семейные и околосемейные тайны вперемешку с небылицами собственного производства. Это было неприемлемо. Каждый сотрудник личной охраны наблюдает много такого, что и по закону, и по совести должно умереть вместе с ним. Так у нас, так и за рубежом. «Все что происходит на Миле — остается на Миле. Это закон!»[322].

Поведение Коржакова вызывало оторопь и осуждение всех, в том числе его бывших коллег-подчиненных, хорошо понимавших, насколько происходящее дискредитирует всю службу и идею личной охраны. В оправдание он нес околесицу, что «это Ельцин его предал», словно бы не понимая разницы между полномочиями и ответственностью президента, его нанявшего, и своими — рядового человека, и так получившего от судьбы сверх талантов и меры. Не его первого уволили, не его и последнего. Но только ему пришло в голову так бессмысленно обижаться и так подло мстить. Ельцин это до поры терпел, но в конце концов потребовал уволить бывшего охранника с военной службы и самолично продиктовал формулировку увольнения.

И вот в начале ноября 1996 года Коржаков обратился в Кунцевский межмуниципальный районный суд с иском к Ельцину — с требованием защитить его честь и достоинство. Сделал это за несколько дней до операции на сердце Ельцина, и за таким шагом виделся циничный расчет на то, что президент умрет на операционном столе. А многим казалось, что бывший охранник еще и пытается своим иском помочь бывшему шефу покинуть земной мир. У его искового заявления была комичная особенность: адреса истца (Коржаков) и ответчика (Ельцин) почти совпадали, поскольку оба числились в «президентском доме»[323] на Рябиновой улице. Не вникнув в текст, подумаешь: соседи ссорятся из-за порядка на лестничной клетке.

Районный суд передал дело в Верховный суд (только ему подсудны дела с участием президента страны).

Мне, соответственно, предстояло доказывать, что защищать там нечего. Привлек к работе видных российских юристов во главе с Генри Резником. Они тщательно проанализировали все выступления процессуального оппонента, подготовили исчерпывающую аргументацию. До сих пор с интересом и удовольствием вспоминаю общение с этими виртуозами судебных тяжб и результат наших усилий.

ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.

Решение от 18 июня 1997 г. № ГКПИ 97-259.

Заявитель Коржаков А. В. Ответчик Президент РФ

В распоряжении Президента РФ № 519-рп от 27 октября 1996 г. о поручении руководителю ФСО России представить материалы к увольнению генерал-лейтенанта Коржакова А. В. с военной службы указано на то, что последний после освобождения от занимаемой должности начальника Службы безопасности Президента РФ выступил с рядом клеветнических заявлений в адрес Президента РФ и членов его семьи, а также допустил разглашение информации конфиденциального характера, ставшей ему известной в связи с исполнением служебных обязанностей, публично высказываемые Коржаковым А. В. угрозы разглашения известной ему служебной информации направлены на дискредитацию ряда высших должностных лиц государства, указанными действиями генерал-лейтенант Коржаков А. В. допустил грубые нарушения обязанностей военнослужащего, этических норм, запятнал честь российского офицера.

Коржаков А. В. обратился в Верховный Суд РФ с иском к Президенту РФ и Администрации Президента РФ о защите чести и достоинства, поставил вопрос об обязании Президента РФ издать новое распоряжение, которым опровергнуть изложенные в распоряжении и распространенные впоследствии сведения. Коржакову А. В. отказать в удовлетворении иска».

Не без доли злорадства переправил истцу решение Верховного Суда, завершив сопроводительное письмо словами: «В связи со вступившим в силу решением Верховного суда РФ прошу впредь в переписке с Администрацией президента РФ слова “Честь имею” не использовать». Подействовало.

С тех пор на вопрос, почему я никогда не пытаюсь опровергнуть вранье Коржакова в свой адрес, терпеливо объясняю, что:

а) бессмысленно читать книги лжеца (а клевета — по определению ложная информация);

б) бессмысленно бороться за то, чтобы признавать человека дважды клеветником Российской Федерации.

Развитие российской экономики в 1997 году давало робкие основания для оптимизма.

При том что около 20 % населения продолжали выживать на доходы ниже прожиточного уровня, ВВП страны вырос на 1,4 % (по паритету покупательной способности — на 3,5 %), до 5700 долларов США на человека), годовая инфляция сократилась до 11 % (а во втором полугодии в пересчете на год — до 2,3 %).

Это позволило с 1 января 1998 года деноминировать рубль в 1000 раз. Благодаря тому, что об изменениях объявили заранее, удалось впервые избежать панических настроений и слухов об очередной скрытой конфискации денежных накоплений. К концу лета были ликвидированы долги по пенсиям и денежному содержанию военнослужащих, сократились задолженности по зарплатам бюджетников. Появился интерес к долгосрочному инвестированию у зачатков среднего класса. Село порадовало хорошим урожаем зерновых (на 28 % выше прошлогоднего, 85 млн т). Был проведен ряд решений по укреплению налоговой дисциплины, в том числе отказ от налоговых зачетов, достигнуты договоренности о реструктуризации внешних долгов России (фактически — отсрочке выплат по ним).