Итоги:

1. Поручить Евгению Сабурову, Михаилу Полторанину, Николаю Федорову и другим провести консультации по формированию Совета министров.

2. До открытия Съезда народных депутатов РСФСР 28 октября завершить парламентские слушания и подготовить почву для указа президента о ликвидации структур КПСС.

3. «ДемРоссии» выступить с инициативой введения непопулярных мер: собственные деньги, свободные цены, приватизация.

4. Ельцину выступить с обращением к народу по этим и другим вопросам.

5. Встречи сделать регулярными (это осталось только благим пожеланием).

Встретил Афанасьева. Объяснились: в годы революций власть должна быть поворотливой и быстрой. Представительная [власть] м. б. такой только при условии: выборы и отзыв по партийным спискам, нет барьера в 50 % для решений. Если будет принят такой закон, все — «за». Если нет — дать законодательные полномочия исполнительной власти.

Мы обсуждали необходимость немедленного проведения либеральных экономических реформ, недопустимость подписания Союзного договора в предложенной редакции (с чем Ельцин сразу согласился), взаимодействие «Демократической России» с президентом, другие вопросы. Что-то себе на память Ельцин записал, но на некоторые радикальные шаги не пошел.

Я сказал: нужно определиться, что за процесс мы осуществляем — революцию или эволюцию. Если революцию (а по значительности перемен, по вынужденной скорости их воплощения — именно революция является нашей миссией), то нигде и никогда революция не осуществлялась в соответствии с действующим законодательством и под диктат представительных органов. Нужно на год перейти к декретному праву, указами президента осуществить и подготовку конституционной реформы, и базовые экономические преобразования, и расчистку политического поля от институтов, связанных с сокрушенной политической системой. В противном случае у нас получится рЭволюция, возникнут противоречия между потребностями и возможностями преобразований, которые вскоре приведут к взрыву. С Афанасьевым, который поначалу мой авторитарный подход не поддержал, переговорив, сошлись на взгляде, очерченном в дневнике.

В то время идея «демократического Пиночета» была в нашем кругу довольно популярна. Это, конечно, мешанина понятий. Многие почему-то считали, что если либерал, то и демократ. Между тем и их Пиночет, и наши Гайдар с Чубайсом, будучи несомненными либералами, демократами себя явно не считали, к «охлосу» относились с несомненным пренебрежением. Впоследствии и Путин проделал путь от либерала и демократа к либералу, но не демократу, а затем — к нелибералу и недемократу. И меня, как видно из сказанного, можно упрекнуть в готовности временно поддержать недемократические процедуры ради формирования впоследствии либеральных и демократических институтов.

Помню изрядное удивление, с которым смотрел на меня Ельцин в начале долгой беседы. И понятно почему: к тому моменту я уже больше месяца как заместитель председателя КГБ СССР, и участвовать в делегации «Демократической России» мне вроде как вовсе не полагалось. Но нарушения формальной субординации в то переходное время были оправданы.

Не думаю, что тот наш визит к президенту имел какое-то решающее значение. Так, дали несколько советов, в чем-то совпавших с его собственным виденьем (в частности, по назначению Егора Гайдара председателем правительства России), в чем-то — нет.

«Демократическая Россия» упустила шанс остаться самостоятельным политическим игроком.

На том мое участие в работе «Демократической России» завершилось: начинался путь в загадочный и страшный мир спецслужб.

На митинге в Москве. 1990 год

Моя первая избирательная кампания

Мэрия наша! 12 июня 1991 года. Фото моего авторства. Стоят: Николай Лукаш, Александр Беляевский, Игорь Орлов, Владимир Гефенидер, Александр Осовцов, Эрнест Бакиров, Гавриил Попов, Михаил Шнейдер, Сергей Трубе, Игорь Харичев, Александр Брагинский, Александр Соколов, два охранника Гавриила Попова, имен которых, к сожалению, не помню, Владимир Бунин, Константин Затулин. Сидят — называю тех, кого помню, поэтому указываю порядковый номер: 1. Василий Шахновский, 2. Арнольд Литвинов, 3. Александр Музыкантский, 4. Альберт Рывкин, 5. Лев Шемаев, 6. Елена Стоянова, 8. Ирина Боганцева, 9. Ирина Дорошенко, 11. Лидия Брежнева

Тайные посиделки в Серебряном бору, на которых решался вопрос о выходе Бориса Ельцина из КПСС. Поэтому и фото такое — полуподпольное. Спиной сидят Юрий Афанасьев и Борис Ельцин. Я — на заднем фоне. Во встрече также участвовали Гавриил Попов, Анатолий Собчак и Сергей Станкевич, в кадр попала только его макушка. Июль 1991 года

В Москву по решению Госкомитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) входит бронетехника

Приветствуем участников демонстрации сопротивления ГКЧП. На балконе мэрии — народный депутат России Лев Пономарев, экс-министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе, автор, а также активист «Демократической России» Михаил Шнейдер

Первые официальные встречи после победы над ГКЧП. С мэром Парижа Жаком Шираком (крайний справа)

…и с Эдуардом Шеварднадзе

Во время VI съезда народных депутатов России у меня состоялся малоприятный разговор с министром безопасности Виктором Баранниковым. Повод — статья в газете «День» под названием «Государственный договор подготовлен», где я был представлен главным заговорщиком. Март 1992 года

Переход под новое знамя. 2 октября 1992 года Сергей Степашин как председатель комитета по обороне и безопасности Верховного Совета РФ вручает мне как руководителю московского управления КГБ российский триколор

На Форуме сторонников реформ. 29 ноября 1992 года.

В первом ряду: пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков, помощник президента Лев Суханов, министр безопасности России Виктор Баранников, 1-й вице-премьер Егор Гайдар, президент России Борис Ельцин, госсекретарь РФ Геннадий Бурбулис, автор, охранник президента, заместитель начальника Главного правового управления администрации президента Александр Котенков, сотрудник аппарата госсекретаря Сергей Поляков. Во втором ряду, за Виктором Баранниковым — министр иностранных дел Андрей Козырев

Будни московского КГБ. Бизнесмены взрывали бизнесменов. Бандиты — бандитов