Но бывало и по-другому. Бандиты взрывали бизнесменов, а позже сами становились бизнесменами. И даже — политиками
Историей Бутовского и Коммунарского «расстрельных полигонов» и тайных захоронений я начал заниматься сразу после назначения начальником Московского управления КГБ
Таким был Бутовский расстрельный полигон, когда я его рассекретил. Говорят, борщевик лучше растут на почвах, богатых органикой…
Мы с начальником отдела общественных связей московского управления КГБ Александром Михайловым выступаем на Бутовском полигоне перед журналистами. Объявляем: Бутовский полигон больше не является секретным объектом
Посещение митингов коммунистической оппозиции было одной из малоприятных обязанностей главы московского КГБ
Глава 5. «Кубик Рубика», или От КГБ до ФСК[143]
Переход в КГБ
6 сентября на столе зазвонила «кремлевка».
— Евгений Вадимович, с вами говорит начальник управления кадров КГБ СССР Столяров. Подписан указ о вашем назначении начальником Московского управления. Когда бы вы могли подъехать для представления председателю КГБ Бакатину?
— А зачем представляться? Мы и так знакомы.
Собеседник был обескуражен столь неформальным ответом, но после паузы продолжил.
— Думаю, подъехать необходимо. Обсудить задачи, некоторые другие вопросы.
— Хорошо, в 18 часов буду.
(День получился примечательный: прекратил свое существование Съезд СССР; Ленинград переименован в Санкт-Петербург; объявлена независимость Латвии, Литвы и Эстонии…)
В 18 часов — на Лубянке. В КГБ СССР. По собственной воле — не под конвоем! Очередной невозможный поворот судьбы.
С Николаем Столяровым мы были поверхностно знакомы. Занятно, что его предыдущее место работы — центральная контрольная комиссия компартии РСФСР. И именно ему предстояло вписывать меня в органы госбезопасности.
Он показал указ, подписанный двумя президентами: Горбачёвым и Ельциным. Согласованный с Поповым и Бакатиным. Суть указа проста: назначить Савостьянова Евгения Вадимовича заместителем Председателя КГБ СССР — начальником Управления КГБ СССР по городу Москве и Московской области. Ввести Савостьянова Е. В. в состав коллегии КГБ СССР. (Так я стал одним из последних членов коллегии КГБ СССР — ни в сказке сказать, ни пером описать.)
Не затягивая, пошли к Бакатину.
И вот идем мы подземным переходом, лестницами и коридорами, и вижу я мужчин и женщин, спешащих, болтающих, курящих (тогда было можно), которые без особого интереса на меня посматривают (да и Столярова, похоже, многие еще не знали в лицо). И пришла мне в голову мысль: повернись эти августовские дни дела иначе, шел бы я этими лестницами и коридорами, мимо этих мальчиков и девочек, но не со Столяровым, а с конвоирами, и руки у меня за спиной были бы «в железах». От этой мысли настроение улучшилось: дела в эти августовские дни пошли, как надо.
Вхожу в кабинет Бакатина. Письменный стол, тумбочка с множеством телефонов, приставной столик для бесед тет-а-тет или на троих. Длинный стол для совещаний. Ближе к входу — журнальный столик с креслами. Карта СССР во всю стену. Стеллажи с тщательно подобранными собраниями сочинений.
Бакатин вышел из-за стола, поздоровался. Впоследствии он писал в мемуарах:
«Гавриил Харитонович Попов позвонил мне и попросил принять для беседы кандидата на пост начальника Московского управления [на самом деле встреча состоялась, когда указ уже был подписан — Е. С.]. Пришел бородатый красавец с мягкой интеллигентной манерой общения, явный интеллектуал, Евгений Вадимович Савостьянов.
Абсолютно гражданский человек, не имеющий никакого отношения к спецслужбам. Но я уже успел оценить его организаторские способности. Когда собирались несколько политиков и академиков, чтобы организовать Движение демократических реформ, было видно, что без хорошего администратора — Савостьянова — у них ничего не получится.
Конечно, я дал согласие и не ошибся, узнав его поближе в нашем недолгом общении. Савостьянов — большое приобретение для новых спецслужб, если они все-таки станут новыми… С появлением этого гражданского человека, представителя демократического движения, в ключевом, столичном управлении, пробивалась еще одна брешь в милитаризованной и консервативно-кастовой системе старого КГБ».
Бакатин коротко рассказал, как много проблем предстоит решать. Насколько система КГБ не готова работать в новых условиях. Как трудно ему дается реформирование организации, сколько негатива на него выливается.
Помедлив, заметил, что есть сложность: мне по должности положено воинское звание генерал-полковник. Я ответил, что мне погоны не нужны. Что как штатский пришел, как штатский и уйду. Было заметно, что Бакатину это принесло облегчение. На том и откланялся.
Выхожу в приемную, в думы погруженный, ничего не видя пред собой, и вдруг слышу:
— А ты что тут делаешь?
Передо мной — Игорь Голембиовский, возглавивший после путча опозорившуюся своей соглашательской позицией газету «Известия»[144].
— Игорь, ты не поверишь. Ты видишь перед собой нового начальника Московского управления КГБ. А я даже не знаю, где оно находится.
— Я тебе сейчас объясню, где оно находится, — раздался сзади знакомый, но неожиданный голос.
Оборачиваюсь. Передо мной — Владимир Буковский, знаменитый в 60–70-е годы диссидент, отбывший сроки в психбольницах и концлагерях СССР, особенно прославившийся тем, что именно на него советское руководство выменяло сидевшего в чилийской тюрьме тамошнего главного коммуниста Луиса Корвалана. (Гуляла по стране частушка: «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана. Где б найти такую …, чтоб на Брежнева сменять!»)
Спустя четверть века Буковский опять оказался среди гонимых. По какому-то невнятному предлогу ему, решившему баллотироваться в президенты России, отказали в российском гражданстве. Потом и власти Великобритании вменили детскую порнографию.
Буковский мне объяснил, что здание Московского управления КГБ находится рядом — дом 20 по улице Большая Лубянка. Кому, как не ему, знать этот адрес.
С тем я вернулся на Тверскую — передавать дела, которых — лопатой не раскидать. Суббота 7 сентября была, как обычно, рабочим днем. Ко мне зашел Александр Перелыгин, советник управления делами Моссовета, ставший секретарем Государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ, и предложил:
— Евгений Вадимович, хотите, расскажу про структуру КГБ и Московского управления?
— Конечно, Александр Станиславович.
Последовал ликбез. Я тщательно записывал номера управлений и служб, их функции, подчиненность и пр. Вдобавок Перелыгин дал мне минимальный запас базовых понятий.
Первое впечатление: организация следит за всем, все пытается анализировать и интерпретировать, «держать руку на пульсе», ни за что не отвечать. Но всегда иметь возможность вытащить папочку с компроматом и сказать: «А мы предупреждали». В отличие от КПСС, которая всем командовала, но тоже ни за что не отвечала. Как говорится, если бы проходил чемпионат по перетаскиванию чужих чемоданов, они бы там заняли второе место. В основе — работа с агентурным аппаратом, который в соответствии с многообразием задач наличествует во всех элитных стратах.
