Но и МДГ как-то сдулась и к концу 1989 года являла собой скорее совокупность громких имен и звучного бренда (тогда, правда, и слова такого не знали), чем живой политический организм. Общее нежелание ее членов быть марионетками в руках партаппарата и предложенное Сахаровым требование отказа от 6-й статьи Конституции оказались совершенно недостаточными для серьезной политической деятельности и тем более — формирования на основе МДГ оппозиционной протопартии.

Бессменный секретарь МДГ Аркадий Мурашев в марте 1990 года в «Вестнике Межрегиональной группы народных депутатов СССР» честно и точно констатировал: «Общий итог — МДГ представляет собой дискуссионный депутатский клуб».

Ее потенциал (громкие имена, звучный бренд) был использован при подготовке к выборам народных депутатов РСФСР, запланированным на март 1990 года. Значение выборов росло буквально не по дням, а по часам[53] по мере того, как таяли надежды людей на союзные структуры. Там был тупик. Здесь оставалась хотя бы надежда. Все, что связывалось с СССР, уже ощущалось «в прошедшем времени». Что на российском уровне, оставалось неясным, но все верили, что это — «из будущего».

МДГ приняла очень важное, как оказалось, решение: наиболее узнаваемые союзные депутаты — Борис Ельцин, Гавриил Попов, Анатолий Собчак, Михаил Бочаров, Сергей Станкевич, Николай Травкин баллотировались на российский съезд и в региональные Советы, среди которых главными были обе столицы. Им предстояло повести за собой демократов. В развернувшейся кампании еще раз пригодился актив Клуба избирателей Академии наук, отработанные им технологии. В свою очередь, такое развитие событий дало второе дыхание КИАН и вернуло нашей цитадели, Дому ученых, статус центра общественной жизни. Вокруг него сложился штаб общественного содействия временной координационной группе блока «Демократическая Россия» (Гавриил Попов, Александр Музыкантский, Сергей Станкевич с незримым присутствием Ельцина).

Сразу после Нового года в Доме ученых начались регулярные заседания представителей МДГ, клубов и объединений избирателей, профсоюза военнослужащих «Щит», партийных организаций (кадетов, социал-демократов), «Мемориала» и других. В центре работы был КИАН. Руководство взяли в свои руки Александр Собянин и Аркадий Мурашев, которым энергично помогали остальные наши коллеги, не связанные как, например, Шабад, Шейнис и я, собственными избирательными кампаниями.

Я же включался в работу штаба, как правило, уже вечером, придя с избирательного участка. Любимое место дискуссий — буфет, где можно было сочетать приятное с полезным. Впрочем, мы проникали в любую свободную комнатушку, пока нас не разгоняли вечерние уборщицы.

Заседания начинались обычно в 9 вечера и прекращались только перед закрытием метро.

Пошел многодневный мозговой штурм, завершившийся решением сформировать кандидатский блок, назвать его «Демократическая Россия», одобрить в основном предвыборную программу блока (авторы — Виктор Шейнис и Евгений Хелимский) и подготовить предложения блока по повестке работы съезда, а также некоторые другие документы.

С этим периодом связан эпизод, который тогда чуть не вышел мне боком. Однажды задал мучивший меня вопрос: «Ребята, у нас вроде бы есть серьезная возможность взять власть. А не рано ли? Ведь страна будет еще какое-то время лететь вниз. Люди будут жить все хуже. Ведь коммунисты, которые все разрушили и во всем виноваты, отскочив в сторону, будут на нас показывать пальцем и сваливать всю ответственность. Может быть, подождать с приходом к власти до той поры, когда страна окажется на дне? И тогда с нами будут ассоциировать движение верх».

Еле дали договорить. То, что услышал, комплиментами не назовешь. Так мысль и сгинула. Отстаивать ее не решился, тем более что сам был не до конца уверен в своей правоте. Главный контраргумент: «Сейчас есть возможность прийти к власти мирно, а через те два-три года, о которых ты говоришь, все полетит к черту, и страна утонет в крови».

Жизнь показала, что я крепко ошибался только в оценке продолжительности падения экономики, выстроенной по коммунистическим лекалам. День, когда падение достигло дна, хорошо известен: 17 августа 1998 года. В сущности, социалистическое народное хозяйство разваливалось десять лет, пока нащупало точку отскока. Но в остальном…

Наш штаб, кроме упомянутых уже документов, согласовал технологию избирательной работы. В общих чертах она включала следующие основные элементы:

● через сформировавшуюся в регионах контактную сеть на базе депутатов МДГ, их групп поддержки, стачечных комитетов, объединений избирателей, КИАНа и других организаций подбирались кандидаты, обозначившие свою лояльность общему делу. Под ним мы понимали провозглашение суверенитета РСФСР, отказ от однопартийной системы и особой роли КПСС, свободу печати, уход от планово-распределительной экономики (правда, куда конкретно уход — об этом не говорили). Во многих случаях добавлялись и совсем уж простые критерии типа: «Ты за Ельцина?», «Ты за Гдляна — Иванова?[54]», «Ты за МДГ?».

Подобранных таким образом кандидатов сравнивали, собирали отзывы, оценивали шансы и, наконец, представляли к поддержке, достигая сразу нескольких целей:

● помощь близким по духу кандидатам;

● препятствие их конкуренции друг с другом;

● возможность в случае победы на выборах обоснованно предъявлять депутатам требования о соблюдении «партийной дисциплины» — из солдат сделать войско.

Только на этих условиях наш кандидат мог получить заветный «пропуск» — листок с призывом лидеров МДГ к избирателям голосовать за него (в моем случае — Ельцина, Попова и Бочарова, шедшего в Калининском районе кандидатом в народные депутаты РСФСР). Иногда — участие кого-нибудь из лидеров в предвыборных мероприятиях.

Так обеспечивалось формирование группы, узнаваемой для избирателей, которым в один день нужно было участвовать в нескольких выборах сразу (в Москве — на Съезд народных депутатов РСФСР, в Моссовет, в райсоветы). Кроме того, каждый кандидат низшего уровня автоматически помогал продвижению кандидата верхнего уровня, подписавшегося в его поддержку. Опубликовать списки всех наших кандидатов на соответствующей территории планировалось накануне выборов.

20 января 1990 года, через месяц после похорон Сахарова, в Московском Дворце молодежи начала работу Учредительная конференция избирательного блока «Демократическая Россия». Прошла она не совсем гладко. Например, стало заметно стремление Николая Травкина поставить под сомнение безоговорочное лидерство Ельцина. Утвердили программу:

1. Переход от поддержки Горбачёва к самостоятельной политической линии.

2. Передача всей полноты власти в РСФСР Съезду российских народных депутатов.

3. Отмена статьи 6 Конституции СССР.

4. Восстановление государственного суверенитета РСФСР.

Была изложена хотя и слишком общая, но в целом прогрессивная социально-экономическая программа.

Этот документ обозначил главное: «Демократическая Россия» обязывалась покончить с коммунистическим экспериментом, называемым «развитым социализмом». Такая Россия была совершенно несовместима и с моделью «совершенствования социализма», которую на союзном уровне продвигал Горбачёв. В случае нашего успеха на выборах обособление России становилось неизбежным и прежнего СССР уже быть не могло.

Наш кандидатский блок стал центром антикоммунистических сил. Партаппарат КПСС получил очевидного главного противника. Эта поляризация немедленно нашла отражение и в средствах массовой информации. Но первую реакцию сильно затушевали трагические события, на фоне которых проходила Учредительная конференция избирательного блока «Демократическая Россия».

За два года до того мои армянские родственники, приезжавшие в Москву, стали все чаще говорить о необходимости поднять борьбу за свободу Карабаха (Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджана, НКАО; по-армянски — Арцах).