Мы с тобой… До того здорово звучит, что котом урчать хочется! Но не успело лицо расплыться в блаженной улыбке, я как ошпаренная подскочила и заорала:

– Котом! Ян, я всё поняла! Поняла!

Бранов вздрогнул, крепче стиснул руль и заворчал.

– Мика, у меня сердце хоть и здоровое, но всего одно! А ещё пара таких выходок…

– Прости, прости! – зачастила я, оттянув ремень безопасности и развернувшись к аспиранту. – Просто до меня дошло! Я знаю, кто напал на Ивана… Боже мой, – обхватила я голову руками, – как же я сразу не догадалась? Это не псы, ты прав… Это кошкот! – задыхаясь, выпалила я и уставилась на Бранова с торжественным ожиданием.

Вот только аспирант разделять мою радость отчего-то не спешил.

– С чего ты взяла, что у бара был кошкот? – состроил Бранов суровую физиономию.

– По описанию подходит, – тараторила я. – Всё есть: шерсть, когти, хвост. Да и мозгами если пораскинуть…

– Вот именно, – перебил Ян. –  Если пораскинуть, это не может быть кошкот, потому как это не Хаос из «Императора».

Я едва глаза к потолку не возвела. Ну Бранов-Баранов… Феноменальное упрямство!

– Ну вот откуда тебе знать?

Бранище даже руль на секунду отпустил и возмущённо развёл руками.

– Действительно! Откуда ж мне, дурачку деревенскому, знать?

Я поджала губы, нервно тарабаня пальцами по ручке двери. Ну, да. Ян в мистике укротительства более сведущ. Тут я погорячилась, конечно. В чём и поспешила признаться. Но от намерения спасти если и не мир, то хотя бы свои творения, не отказалась.

– Нужно вернуться, – решительно заявила я, стиснув кулаки. – Давай вернёмся, а? На ребят напали недалеко от бара. Может, кошкот ещё там? И девушка, которую он уволок, наверняка в ужасе. Если так, то я…

– Мика! Ми-ка! Услышь меня, прошу! – Ян так горячо взмолился, что я мигом заткнулась. – Ты ни черта не смыслишь ни в переходах, ни в коридорах, ни в самих Хаосах! А я, – ткнул он большим пальцем себе в грудь, – смыслю! Веришь, нет, но смыслю!

– Понимаю, – кивнула я примирительно, – и верю тебе. Знаю, что ты разбираешься во всём лучше меня, но…

– Что «но»? Что? Давай, добей меня интеллектуальным предположением!

Крепко сомкнув губы, я смотрела на Бранова, агрессивно выворачивающего руль. Как бы ни удивляла я его своими «познаниями» в области той же истории, в подобном тоне он со мной никогда не говорил.

Собственно, лишь сейчас я поняла, что Ян обладает поистине ангельским терпением.

Вернее, обладал. До этой секунды.

– Прости, – сдавленно проговорил аспирант, виновато приподняв плечи. – Извини, Мика. Понимаю, это не оправдание, но мне сложно контролировать себя из-за заштопанной ауры. Эта излишняя эмоциональность… Не могу разделить радость и гнев, когда они оба на пике.

Я сухо кивнула.

– Проехали. Я всё понимаю. Тебя крепче приложило в Материи. Плюс ты до сих пор так спокойно на всё реагировал, что мне начинало казаться, будто ты круче крепкого орешка. Ан, нет, – слабенько улыбнулась я в ответ на смешок Яна, – ты вполне себе человечный человек. Хотя бы иногда.

– Наслаждайся, – хмыкнул Бранов. – Уже завтра я приду в норму.

– А я?

Кровь бурлила от переизбытка чувств. Аспиранта не то стукнуть хотелось, не то обнять. Значит, побочные эффекты исцеления ауры ещё при мне.

– Не знаю, – откровенно признался Ян. – Это я бывалый, а с тобой такое впервые. Возможно, аура уже сегодня примет «заплатки». Возможно, лишь через неделю. Это дело такое…

Неделю?! В иной раз я бы исстрадалась от неопределённости, но сейчас возликовала.

– Так пока меня вот так штырит, нужно действовать! Ян, я не спасую перед опасностью! Давай вернёмся, отыщем кота и…

– Угомонись! – рявкнул Бранище. – Сказал нет, значит, нет! Я за тебя… − и осёкся. – Точнее, я не хочу, чтобы ты пострадала, ясно?

Куда уж тут яснее.

– Так с тобой я и не пострадаю, − стиснула я волю в кулак, чтобы говорить спокойно.

– Не пострадаешь, – согласился аспирант, мерно дыша, будто на курсах по управлению гневом. – Потому что я не дам тебе творить всё, что в твою светлую головушку придёт. И трико супергероя напяливать и спасать мир тоже не стану.

– Я и не прошу напяливать трико! – возмутилась я. – Всего лишь прошу помочь. Меня же без твоих знаний о Хаосах на запчасти разберут!

– Вот только не надо этого, – буркнул Бранов, недобро скосившись. – Лестью меня не взять, Вознесенская. Тем более такой неумелой.

В сердцах завыв от отчаяния, я в мольбе сложила руки на груди.

– Прошу! Давай вернёмся. Если это кошкот… Он наверняка просто испугался, когда его выкинуло в наш мир! Я уверена, у меня получится уговорить его не нападать! Он меня послушает!

– Даже если это кошкот, – устало потёр глаза Ян, – даже если ты права, пойми, Хаос выпнул его в реал, заставил рвать и убивать, а значит, кот в его власти. Раз уж Чёрный Пёс нашёл их деревню у реки, они теперь под его контролем и возврата для них нет. Поверь, я знаю, о чём говорю.

Руки мои, в нетерпении теребящие замок распахнутого пуховика, опустились. На это мне крыть было нечем. Будто в воздухе уловив мою покорность, Ян добавил:

– Так что вдох-выдох, Мика. Люди из Ордена всё уладят. Это их профиль. Разговор окончен.

Я припухла, невидящим взглядом таращась в окно. Геройствовать не хотелось. Нет. Но слова «возврата нет» ударили наотмашь.

Как же так? Я Создатель. На меня надеялись, меня почитали, а я сижу здесь. Беспомощная и слабая. Сижу, пока мои творения убивают людей!

И если я места себе не находила, Ян выглядел подозрительно расслабленным. Оттого мысль о грядущем апокалипсисе во мне лишь укрепилась.

Подозрения усилились, стоило аспиранту крутануть колесико магнитолы и забарабанить по рулю в такт мелодии.

Нет. Не видать Бранову «Оскара». Как своих ушей не видать.

– Они его убьют? – наконец развернулась я к Яну. – Хранители из Ордена убьют кошкота, когда поймают?

Аспирант долго молчал.

– Скорее всего, – наконец прозвучал ответ, и я прижала ладонь ко рту.

Только бы сдержаться... Только бы не зареветь!

– Мика, я понимаю, ты прикипела душой к своим кошколюдам, – нарочито спокойно заговорил Ян, – но нет гарантий, что из коридора вышел именно кошкот. Это могла быть любая мыслимая и немыслимая тварь.

– Это кошкот, – покачала я головой, пряча проступившие слёзы. – Голову на отсечение даю, что кошкот.

– Думай как хочешь, – устало махнул рукой Бранов, – но бегать за фантастической животинкой, способной разорвать нас в клочья, я тебе не дам. Усвой уже это, наконец. Отвезу тебя домой, а ты, сделай одолжение, и шагу из общежития ступить не вздумай, поняла? Завтра встретимся в институте и обсудим, как быть дальше.

Но едва я хоть звук выдавить успела, Бранище зарычал в отчаянии и вывернув руль на сто восемьдесят градусов.

− Да чёрт побери, не могу я так!

Машина перебросилась на встречную полосу и за малым круг на месте не описала. Тормоза завизжали, а я от страха онемела. Наше счастье, что ночь на дворе, и дорога почти пуста.

– С ума сошёл?! – завопила, едва Бранище снова забормотал, что не может иначе, и вдавил в пол педаль газа. – Ты зачем развернулся? Куда мы едем?

– В безопасное место.

– Безопасное? – тихо переспросила, боясь шевельнуться. Вдруг и впрямь у аспиранта кукушечку сорвало? – Ян, эти коридоры… Они же где угодно открыться могут! А твои хвалёные Хранители сидят, чай с козинаками пьют и в ус не дуют! Разве где-то ещё осталось безопасное место?

– Осталось, – хмурясь, отозвался он. – Со мной. Со мной ты точно в безопасности.

– Но наши ауры…

– Знаю, Мика, – тяжело выдохнул Бранов и, судя по едва приметному кадыку, сглотнул. – Пока наши ауры не восстановились, нам лучше не оставаться… наедине. Но я слово даю, что и пальцем тебя не трону! – уставился на меня аспирант, лихорадочно сверкая глазами в полутьме, а я так и ахнула.

Да Бранище и впрямь не в себе! Сжимает руль так, что пальцы белее мела, а значит, по-хорошему вернуться бы мне в общагу, но…