Вставать, очевидно, было рано. Сейчас он полностью зависел от странной прохладной комнаты и её неизвестного хозяина. Судя по стоящей поблизости на кленовом столике чаше, этот человек считал необходимостью заботиться о нем. Эвмел потянулся к посудине. Теплая обожженная глина приятно грела пальцы, вкусно пахнущая жидкость внутри напоминала мясной бульон. Кто бы это ни был, атлант непременно вернет ему долг - звонкой монетой и почестями, когда окончательно выздоровеет.

Земляной пол напоминал дома афинян. Как он мог здесь очутиться? Эвмел прикрыл глаза, стараясь пробиться в подвалы памяти. Последнее, что вспомнилось, была церемония в святилище Клейто. Стрела в спину. Встревоженный Тартес, бледная испуганная Эврифея. Эврифея... При мысли о ней поясница заныла еще сильнее. Как она была прекрасна в белом, расшитом крупным жемчугом, покрывале невесты, оттенявшем иссиня-черные волосы, когда владетель утром зашел проведать будущую супругу своего брата! Правильной формы, совсем немного полные губы звали, дразнили взглянувшего на них, синие глаза сияли в ореоле прозрачных слез. Ему внезапно захотелось увидеть девушку рядом, в этой грубой нелепой кровати, притянуть к себе, аккуратно отодвинуть локоны и прильнуть к манящим губам.

Эвмел отвернулся, изучая узор, сложенный из булыжников. За всеми этими хлопотами у него давно не было женщины. Как только он сможет встать, надо будет непременно решить эту проблему.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался ураган под названием Тартес.

- Брат! - он заключил Эвмела в осторожные объятия. - Ты очнулся! Какая прекрасная, великолепная новость! Мы думали, что ты совсем плох. Лекарь, найденный в этом городе, никуда не годился, и Эврифея вызвалась сама ухаживать за твоей раной...

- Постой, - перебил его правитель, морщась от беспрерывного потока слов. - Какой найденный лекарь? Где наш дворцовый целитель? Что значит «этот город»?

Тарт сразу сник.

- Видишь ли, - зашел архонт издалека, - мне кажется, ты еще не совсем готов к таким новостям...

- К чему я готов, решать только мне, - ответил резко Эвмел. - Будь добр, расскажи, что случилось. Последнее, что я помню, это церемония.

Тартес помрачнел.

- Когда я связал наши венцы лентой, снаружи послышался странный гул. Гудение. Оно словно доносилось из-под земли... Мне даже показалось, что святилище задрожало от этого звука. Ты сказал что-то вроде: «не выходите отсюда» и закрыл глаза. Мне показалось, что ты умираешь.

Эвмел уставился на брата, не веря своим ушам. Тарт продолжал:

- Я предложил сходить за лекарем, но ты не отвечал. Тогда я сказал Эврифее, чтобы она присмотрела за тобой, пока я позову на помощь.

- И... - поторопил его атлант.

- И вдруг случилось нечто очень странное. Словно... я не знаю, как это сказать. Потолок... он открылся. Распался на несколько частей. И мы увидели небо. Оно было... одним словом, там, снаружи, была ночь. Ночь, понимаешь? А ведь мы заходили ровно в полдень! Как такое возможно! - Тартес, взволнованный, огромными шагами ходил взад-вперед, насколько позволяло пространство. - Темное небо и много-много звезд.

Эвмел молча слушал, чувствуя, как его собственное сердце бьется все медленнее и медленнее, словно отказываясь верить в происходящее.

- Потом стены засверкали. Стало очень холодно и свет... свет лился отовсюду, несмотря на то, что была ночь. Из алтаря вырвался целый столп этого света. Он тоже был странный. Как будто бы сотканный из множества маленьких радуг. - Тартес на секунду замолк, предаваясь воспоминаниям.

Свет.

Из алтаря.

Там, где лежал ларец с Оресом.

Эвмелу показалось, что кровь перестала течь по жилам. Живот неприятно свело.

- Потом все вспыхнуло и исчезло. Мы очнулись уже здесь, на берегу моря.

- Мы? - прервал его владетель.

- Ты, я, Эврифея. Правда, ты был практически полумертв. Я продолжу? - архонт вопросительно поднял брови.

- Конечно, - владыка кивнул, думая о своем.

- Так вот... Мы очнулись на берегу. Я пошел в город, оставив Эврифею с тобой. Местные говорили на языке, очень похожем на афинянский. Надо было срочно найти лекаря для тебя, но, сколько я не говорил, что владыка в опасности, прохожие только смеялись надо мной, а один и вовсе пригрозил вызвать стражу. Убедившись, что мы далеко за пределами Атлантиды, и на бескорыстие людей рассчитывать нечего, я вернулся на берег. Там мы собрали жемчуг с платья Эврифеи. На него нам удалось снять это скромное жилище и оплатить лекаря. Однако лекарь оказался полным глупцом, и, когда Эврифея увидела, что он вытворяет с раной, она выгнала его и занялась тобой сама. Её отец настаивал на обучении дочерей целительскому искусству с ранних лет, что оказалось весьма кстати.

«Забавно, - подумал Эвмел, - выходит, я обязан своей жизнью Халару».

- Есть ли возможность отправить гонцов или птицу в Атлантиду? - спросил вслух, уже догадываясь об ответе. Если все, что рассказывал Тартес, правда, то великого царства больше не существует. Предупреждение древних сбылось - и повинен в этом он, Эвмел, собственными руками уничтоживший род атлантов.

- Я спрашивал, - замялся Тарт, - но о таком никто здесь даже и не слышал.

- То есть не слышал? - не понял брата Эвмел.

- Дело в том... Дело в том, что сейчас, как сказал мне хозяин этого жилища, третий год сто девяносто третьих Олимпийских игр*.

- Погоди, Тартес. Ты, случаем, сам не заболел? Какие игры? Какой третий год?

- Эвмел... Мы в Афинах.

- В Афинах? - Бежать. Немедленно. Чувство тревоги и ненависти к старому врагу вспыхнули с новой силой и зажгли застывшую было кровь владыки.

- Да. Но это не те Афины. Я не знаю... - Тартес смотрел на земляной пол. - Этот город совсем не похож на тот акрополь, который мы знали. И здесь все не такое. Люди не такие. Говорят не так, как обычные афиняне. Они пользуются вещами, которые я никогда в своей жизни не видел. Они ведут себя не так, как это принято. Здесь все не так, брат. - Царь с отчаянием поднял глаза на Эвмела. - И самое ужасное, что они никогда, ничего не слышали про Атлантиду.