- А если нас увидит кто-нибудь? - юноша никак не мог решиться. - Да меня братья прибьют, что ничего не сказал им.

- Не волнуйся, - улыбнулся темноволосый. - Я все устрою.

Когда Чума собралась прогуляться, Скворцова словно осенило.

«Я ведь тоже могу отправиться на прогулку», - подумалось ему. - «И предлога искать не придется».

Барышня, выскочившая из кустов, изрядно его напугала.

- Спокойно, - засмеялась девушка, присаживаясь рядом, - это я. Не узнал?

Никита чуть не подавился.

- Как это так?

- Ничего трудного. Потом как-нибудь научу. Но мы здесь не за этим сейчас.

Скворцов вздрогнул, когда она прижалась к нему, нагло положив голову на плечо.

«Черт возьми», - горько подумалось ему. - «Только вроде все успокоилось».

- Ты, наверное, не любишь убивать? - вдруг спросила она.

- Не люблю, - честно ответил парень. - А что?

- Ничего. Привыкнешь потихоньку. Ты можешь не переживать насчет Иерема.

- Иерема?

- Того Крылатого, который тебе всучил серп. В общем, больше на твое спокойствие он посягать не будет, можешь мне верить. Но взамен хотелось бы заручиться твоей дружбой.

- Это как? - не понял Скворцов.

Она быстро-быстро зашептала, прильнув к его уху. Никита удивленно слушал её.

- Я могу тебе это точно обещать. - Закончив, девушка с улыбкой посмотрела на него.

Никита-Мор сглотнул слюну.

- А ты не обманываешь меня?

- Нет. У меня есть хорошие доказательства. Я тебе непременно их предъявлю. Чуть позже. Главное, чтобы ты был на моей стороне. - И, одернув платье, она послала ему воздушный поцелуй.

Скворцов вздохнул.

Похоже, даже став всадником, он не избавился от чудесной способности притягивать к себе неприятности.

Лава кипела.

Огненные ручьи пробивали себе дорогу через трещины в камнях, сливаясь в огромные потоки жидкого пламени, ища малейшую червоточинку в высушенной насквозь земле. Они заполняли бездонные пропасти и небольшие овраги, били раскаленными фонтанами, стремясь выйти наружу. Полумертвая земля в агонии принимала горящую жидкость в надежде испить последний глоток воды; горько обманутая, она задыхалась под тяжестью пепла и почерневших скал.

Её иссохшее лоно, взбудораженное бесконечной болью, напряглось и исторгло из себя в сгустившуюся мглу первого червя. Полуслепое, обрюзгшее, еле волочащее за собой жирное тело, существо принялось, поедать голый камень, чтобы найти дорогу вперед. Подгоняемое голодом, оно с усердием прокладывало себе путь в окружающий мрак.

***

Эвмел дотронулся до стены. Если бы ладонь не наткнулась на упругую преграду, правитель решил бы, что здесь нет ничего, кроме воздуха. Но пальцы упрямо пружинили, и атлант, довольно вздохнув, сделал несколько шагов назад.

Крылатые почти закончили. Длинная серебряная лестница терялась в перистом нежном тумане. Солнце легко играло на хрустале случайно пойманным бликом. Три лунных месяца потребовалось, чтобы создать удивительное, чего еще никто до сих пор не создавал.

- Когда я был еще совсем юным, отец брал меня к чужим берегам. Там один из заезжих купцов в длинной, путаной фразе произнес слово «райи». Его произношение так меня изумило, что я спросил, что же оно означает? И тогда отец ответил мне: сын, ты когда-нибудь испытывал желание обнять весь мир вокруг себя? Когда-нибудь радовался с упоением первому осеннему дождю на острове, или улыбался солнечному лучу, ненароком разбудившему тебя раньше слуг? Так вот, «райи» - это и есть то самое чувство, когда счастье, любовь, жажда к жизни переполняют тебя до самых краев, так, что кажется, еще одна капля - и оно перельется, расплещется, и его невозможно будет собрать. Когда сердце дрожит, как капля росы на распустившемся лепестке яблоневого цвета, когда душе становится тесно в твоей груди, когда хочется раскрыть крылья и слететь с самой высокой башни Атлантиды.

Тартес изумленно смотрел на брата. Он никогда раньше не слышал от Эвмела таких горячих, взволнованных фраз. Владетель, словно не замечая смущения брата, любовался открывшейся перед ними картиной.

Впереди, сколько хватало взгляда, раскинулась зеленая равнина, усеянная белыми высокими башнями, соединенными между собою глубокими каналами; серебристые колонны, крытые портики, храмы яркими нотами вливались в бело-зеленый фон. Широкие мостовые пролегали красными лентами среди каменных светлых домов. Единственное, чего не хватало здесь, так это открытого моря, да и то широкие морские врата были на месте.

Отсюда лестница делала первый виток наверх, растворяясь в бледном, голубоватом утреннем небе. Эвмел знал, что там, наверху, гладко полированным зеркалом лежит следующий виток, хоть его и не было видно снизу. Всего витков насчитывалось семь; от ступеней до Хрустальных Врат было не больше десяти стадиев. Золотой дворец лежал вне этих пределов.

По приказу Эвмела Крылатые начали окружать местность, прилегавшую к лестнице, от основной части равнины бесконечно высоким прозрачным куполом. Сейчас Светлые как раз заканчивали свою работу.

- Брат, ты сказал, что это поможет нашим поданным существовать в мире и счастье, - произнес Тартес, с беспокойством глядя на владыку. - Но как?..

- Ты, наверное, помнишь, как несколько лун тому назад к нам во дворец принесли мертвого, - скучающе ответил Эвмел, с удовольствием про себя отметив, что архонт сказал «наши поданные».

- Его звали Ааран, - умышленно подчеркнул тот.

Атлант пропустил имя мимо ушей.