За дверьми обнаружилось круглое помещение с белым мраморным полом, множеством светильников и сотней полок, на которых вольготно расположились тысячи свитков. Из него вело не меньше пяти выходов в разные стороны. Посередине, за маленьким столом, сидел старик и что-то быстро писал на длинном, свисавшем с края, папирусе. Стол и сидевший за ним вместе отбрасывали на мрамор причудливую тень.

Эвмел кашлянул. Писец упорно продолжал покрывать маленькими значками тонкий белый материал.

- Почтенный, я проделал долгий путь, чтобы взглянуть на богатства знаменитого Мусейона, и, в первую очередь, библиотеки, созданной мудрецами Мисра.

Писавший поднял голову и уставился на атланта. Пожевал губами, подумал и милостиво разрешил:

- Проходите, - и вновь углубился в свой труд.

- Вот так просто? - Эвмел чуть не лишился дара речи. - Но как же...

- Уважаемый, - старик оторвался от папируса, - здесь нечего брать, кроме знаний. Уверяю вас, если вы вор, убийца или человек, замысливший дурное, то очень скоро вам станет скучно, и вы запроситесь на свежий воздух. Но я надеюсь, что вы, несмотря на странную одежду, относитесь к числу людей мыслящих и не станете гневать местных богов глупостями.

Царь не нашелся, что ответить. Он огляделся и решил повернуть для начала в первый проход направо.

После долгого блуждания Эвмел, наконец, понял, где находится искомая комната - та, что была отмечена на свитке отца тремя красными чертами. От неё его отделяло с десяток помещений. Царь, не мешкая, устремился вперед.

...Вот и она. Ничего примечательного - уже много раз виденные полки, столы и тяжелые тумбы, свет, колеблющийся от сквозняка. Атлант внимательно осмотрел стены. Где же искать завещанное богатство? Папирусы и пергаменты на незнакомых языках, казалось, насмешливо смотрели на него со всех сторон.

***

Им повезло. Триерарх разговаривал на греческом - и довольно быстро согласился за небольшую цену принять всех троих к себе на корабль.

- Только учтите, - предупредил он, - я отплываю с первыми лучами солнца.

Тартес пожал плечами. Он выполнил приказ брата - теперь все зависело от того, как скоро вернется Эвмел.

Взяв Эврифею под руку, архонт отправился поглядеть на маленький рыночек на берегу. Прилавки были усеяны орехами, фруктами, медом и сладостями, дразнившими взгляд изрядно проголодавшихся атлантов.

Усевшись на большой камень на берегу, они ели засахаренные яблоки, полюбившиеся еще в Афинах, и запивали их местным вином, отдававшим на вкус летними ягодами. Эврифея, оперевшись ладонями об поверхность валуна, мечтательно улыбнулась.

- А Эвмел не сказал, куда мы отправимся после? - спросила она у супруга, занятого цукатами.

Тартес хотел ответить, но не успел: тяжелая рукоять меча плашмя опустилась на его голову.

1- гладиус - короткий римский меч

2- велит - римский пехотинец

3- калазирис - одеяние, похожее на сарафан, которое носили преимущественно бедные в Мисре; оно же служило богатому слою населения нижним бельем

4- нарамник - широкая верхняя одежда с прорезями для головы и рук, сшитая по бокам

Анаксагорас нервно теребил пальцы. Молчаливый Луций стоял возле окна, из которого открывался отличный вид на гавань Кивот. Несколько кораблей, включая потрепанное судно, на котором они добрались до пристани, стояли со спущенными парусами, точно провинившиеся гребцы.

Анаксагорас встал и раздраженно заходил по комнате.

- Что мы скажем консулу, Луций?

Римлянин медленно повернулся.

- Что вы скажете консулу, почтенный. Это вы, Анаксагорас, обещали привезти тот ящик.

- Я ничего не обещал! Я только хотел...

- Вот именно, - Луций говорил негромко, отчего его монотонный голос звучал несколько угрожающе, - вы только хотели. Но, увы, при всем моем сожалении, в этом мире недостаточно только хотеть.

Он замолчал и вновь уставился в окно. Заезжие торговцы, местные рыбаки, велиты сновали по широкой улице, словно мелкие муравьи. Воздух пропитался запахом соленой рыбы; свежий морской ветер не спасал от невыносимой жары. Пот заливал людям глаза, забирался под широкие одежды и просачивался даже сквозь чудесные тонкие ткани, сотканные умельцами Мисра.

Гребцы одного из кораблей, причалившего совсем недавно, еще не успели выгрузить весь товар на берег. Пожилой триерарх, со смуглым, обветренным лицом, спустился вниз и о чем-то толковал с юношей в дорогих мисрийских одеждах.

К ним подошли двое: мужчина с бритой головой в красном нарамнике и молодая черноволосая женщина. Триерарх, казалось, был недоволен тем, что его отвлекли от важной беседы. Но спустя несколько мгновений лицо его разгладилось, и он согласно закивал.

Странная парочка привлекла внимание Луция. Мисрийцы любят брить головы, но, как правило, покрывают их париками. С голым черепом ходят только жрецы да писцы. Мужчина выглядел слишком молодо для первого и слишком глупо для второго - писцы не носят красных одежд.

Как назло, эти двое стояли к нему спиной; разглядеть их лица не представлялось возможным. Но римлянин никуда не торопился.

Бритоголовый, наконец, распрощался с триерархом и собрался уходить. Его спутница обернулась - всего на миг, чтобы откинуть назад свои длинные черные локоны.

Этого оказалось достаточно, чтобы Луций узнал её.

***

Измученные жарой и жаждой путники добрались до городских ворот после полудня. Утомленный зноем, караулом и собственной значимостью стражник преградил им путь.

- Куда идем, почтенные? - Длинное копье расчертило песок у их ног.