Я изумленно смотрела на напарника. Ай молодцы! Могли б и поставить «молодежь» в известность о своих планах. Брань, перехватив мой негодующий взгляд, примиряюще сообщил:

- Глад хотел рассказать все вам с Мором, буквально перед исчезновением. Но не успел.

Я промолчала, полная злости на весь окружающий мир. Сейчас можно было говорить что угодно. Если б Глад не пропал, не факт, что нас бы о чем-то оповестили. Мне было и обидно - неужели нас с Мором настолько не воспринимали всерьез - и стыдно - выходит, на наши способности никто и не рассчитывал.

Гостья с Темной Стороны подняла ладонь, призывая дослушать.

- К сожалению, мы не знаем, что случилось с вашим третьим, бледным всадником. Но нам стало известно, где находится черный.

- И где же? - недоверчиво спросили Мор и Брань в голос.

- На Светлой Стороне. Шестой или Седьмой круг - точнее неизвестно.

Я с трудом справилась с волнением. Учитывая, сколько дней назад пропал Глад... Шансы увидеть его живым были очень малы - даже если мы прямо сейчас потребуем от Крылатых выдать нам всадника.

- Если вы так хорошо обо всем осведомлены, - прошипел Брань, - наверняка вам известно, чьих это рук дело.

Брюнетка самодовольно кивнула:

- Разумеется. Как вы все помните, Четверо были созданы несколько тысячелетий тому назад для сохранения Истинного Равновесия - почти сразу после того, как Небесные разделились на Крылатых и Падших. Конечно, и мы, и Крылатые вначале были полностью удовлетворены наличием третьей силы, сдерживавшей конфликты и предотвращавшей полное разрушение основы мира. Но войны остались в прошлом, и кое-кто стал очень недоволен сложившейся ситуацией.

Якобы во избежание недоразумений появились две Стороны. А на деле это были два царства, вход в которые всадникам был заказан. Так мы все обрели некоторую независимость от вас - Четверо по-прежнему сдерживали такое нужное Равновесие и в то же время не лезли в местные переделки.

Но если наша Сторона успокоилась на этом, то Крылатые пошли дальше. В старых заветах они обнаружили сложный ритуал, который позволял избавиться разом от двух неприятностей. От смертных, к тому времени изрядно им поднадоевших, и от вечно мешающихся всадников. Падших они оставили на закуску, посчитав, что справятся с нами без проблем. Только для ритуала Крылатым необходимы некоторые вещи. Например, кровь всех всадников.

Четверых трудно удивить хоть чем-то, но лично я была не просто изумлена - здесь подошло слово раздавлена, ошеломлена. Что касается братьев, по Мору трудно было что-то сказать, хотя обычно он эмоциональнее нас всех, а Брань просто поднял брови.

- Какой резон Падшим помогать нам? - наконец спросил он. - И что мы должны дать взамен?

- Мы заинтересованы в сохранении Равновесия, - казалось, искренне молвила гостья. - Падшие пока не в том состоянии, чтобы дать полноценный отпор Светлой Стороне. И мы не помогаем вам - пока не помогаем. Просто поделились частичкой информацией.

Она встала из-за стола.

- Совет вас не торопит, - отодвинув стул, черноволосая зачем-то стряхнула пылинки с черного корсета, в который было затянуто ее белое тело. Сквозь полоски шнуровки проглядывала нежная кожа. - Но помните, что часики тикают. Я приду завтра за ответом. А взамен... Попробуйте хотя бы сохранить то, что уже есть. Не думаю, что вас хватит на большее.

Девушка отворила дверь и оглянулась с ухмылкой.

- И да. Меня зовут Велиал. Можно просто Вели.

Брань открыл рот, чтобы сказать что-то гневное, но створка уже захлопнулась.

- Чудесно, - проворчал Мор. - У них что, никого больше не нашлось для дипломатической миссии, кроме демона лжи?

Маленький оборвыш стоял на холодной, промозглой улице и смотрел на быстро надвигающуюся грозовую тучу.

Осень выдалась особенно ледяной, и те немногие чахлые ростки зелени, которые смогли выжить на иссушающем солнце без полива, поникли за первую неделю сентября. Он уже искал в мерзлой, вставшей комьями земле, старые корнеплоды. Нашел только слегка подгнившую картофелину - обтер грязным рукавом, содрал тухлую кожицу и сейчас, жадно чавкая, вгрызался в белеющую сердцевину.

Наконец мальчишка доел, притопнул несколько раз рваными башмаками, засунул холодные ладошки в рукава и нехотя двинулся к виднеющемуся издалека нагромождению бараков. Студеный ветер все усиливался. Туча закрыла собой бледное, стылое небо, обещая совсем скоро разрезать его серым потоком воды. Первые капли тяжело упали на дырявые лохмотья маленького человечка. Следовало поторопиться, чтобы не промокнуть, и он побежал.

В зачумленной хибаре никого не было, и мальчонка, не раздеваясь, залез под дряхлое ватное одеяло, не стираное уже много месяцев. Холод пробирал до костей. Плохонькая печурка в углу не топилась дня четыре, а то и больше. Надо было сходить за хворостом, но за стенками убежища уже забарабанил ливень.

Дверь приоткрылась, и в проеме появилась истощенная женская фигура, с которой стекали ручьи дождя. Прижимая к себе замызганное одеяльце, в которое было завернуто худенькое маленькое тельце, она скинула с ног обмотки и протащилась к сломанной деревянной кровати. Подняв с неопрятной постели комок ткани, в котором угадывалось полотенце, нищая принялась обтирать малышку.

Покончив с этим, мать вынула из-за пазухи сверток и бережно развернула его. Внутри оказался ломоть зачерствелого хлеба. Тонкими руками аккуратно разломила его на две части. Подумав, от большего куска оторвала совсем крошечный, съела; остальное протянула сыну. Тот схватил и сразу принялся жевать; женщина в это время занималась тем, что ссыпала крошки себе на ладонь.

- Мам, дай еще, - прогнусил оборвыш.

Несчастная тяжело вздохнула.

- Больше нет, сынок, - она осторожно отложила вторую половинку рядом, и посадила на колени девочку, поглаживая запутанные русые волосенки.

- Мам, ну как нету, вон же еще осталось, - мальчишка указал на лежащую на кровати краюху.

- Это сестренке твоей, - терпеливо объяснила мать, взяв еду и пытаясь вложить ее в губы ослабевшего ребенка. - Ей тоже надо что-то кушать.

- Она может титьку поесть, - не уступал сын. - А мне еще завтра дрова надо носить.

Женщина ничего не ответила - она была занята кормлением. Потеряв терпение, малец подскочил и вырвал хлеб у нее из рук, мгновенно принявшись заталкивать пищу себе в рот. Ошеломленная, та закричала:

- Что ты делаешь!