- Это Симплегады, - оскалился он. Брань слева тоже услышал это и забористо, коротко, насколько позволяла обстановка, ругнулся.

Мор был уже в локте от нас. Но толка в этом теперь было примерно так же, как если б он оставался на своем крючке. Горы раздавят нас, как пойманных мушек.

Моему горлу хотелось вопить от отчаяния, реветь, плакать. Но все, что мне было позволено - это слушать звуки втыкающегося серпа и наблюдать за неотвратимо надвигающейся катастрофой.

Мор вытащил лезвие в очередной раз и вновь замахнулся, чтобы передвинуться на несколько жалких сантиметров.

Дзинь.

Я в горькой ярости закусила губы, когда не услышала «крак».

Тонкие, нежные снежинки танцевали вальс зимних валькирий. В чарующей ночи, полной огней и тишины, они были бы прекрасны.

Но не здесь. Здесь, высоко в горах, их восхитительная грация превратилась в убийственную, всесокрушающую пытку. Маленькие колючие острия вонзались в кожу, замораживая ее заклятьями снежных королев, холодные тельца налипали на веки, крошились за ворот и цепко впивались в лодыжки.

Симплегады двигались навстречу друг другу. Скала за спиной вздрогнула и пришла в движение, стремясь навстречу своей сестрице, мучаясь от короткой, но такой неизбежной разлуки.

А я все стояла, не шевелясь, чувствуя, как пульсирует внутри невыносимая боль, сжигая мое человеческое нутро, умертвляя бессмертную сущность. И чем сильнее было горе, тем все меньше я ощущала себя беспощадной всадницей, несущей страдания людям.

Тень с косой, прошедшая совсем рядом, унесшая ничего не значащего человечка, оставила на щеке простой след от своего черного крыла. И мир перевернулся.

Кнут развеялся серыми лохмотьями, и, обессиленная, в ожидании катаклизма, я прижалась к ледяным камням. Живительное тепло вернулось в мое тело, но даже оно было не в состоянии выгнать оттуда прочно угнездившийся холод.

Прошли секунды, прежде чем демон смог докричаться до меня. Повернув голову, я смотрела, как он рьяно машет свободной ладонью, другой держась за скользкую площадку. И только потом до меня, сквозь шторм, бушевавший в сердце, дошло, что дух что-то просит.

- Сумку! - орал он мне. - Сумку!

«Какое странное желание перед смертью», - появилась вялая и безразличная мыслишка. И я засмеялась, сначала тихо захихикав, а потом, уже хохоча во всю глотку, затряслась в приступе безудержного веселья.

Велиал покрутил пальцем у виска: усилие далось ему с трудом - вихрь льдинок и водяных капель норовил прижать руку к гранитному навершию укрытия.

Давясь смехом, нашарила свою сумочку. От грязи, воды и низких температур она приобрела буро-коричневый цвет и покоробилась. Но замок поддался на несколько дактилей, и я сумела просунуть внутрь озябшие пальцы. Вытянула пробирку-флакон и осторожно переложила в карман на поясе. Так же поступила и с биркой Глада.

А горы продолжали свое столкновение. Очертания темного брюха Блуждающей уже явственно проступали сквозь бушующую стихию. Нам оставалось совсем немного. Даже жаль, что Синие близнецы движутся медленнее, чем в описывающих их древних мифах - мне б отчаянно хотелось покончить со всем этим поскорее.

Дух ловко поймал брошенный предмет, потряс им, и к моему изумлению, клатч начал раздуваться, быстро превращаясь в длинное полотнище. Оно билось и хлопало на ветру у наших ног, словно подбитая птица, выбравшаяся из городских нечистот.

- Сделай мух, да побольше! - крикнул он.

И тут мне стала понятна его задумка.

- Бесполезно! - рявкнула я в ответ. - Они нас не поднимут!

- Делай! - донеслось справа. - Будем прыгать!

Прыгать? Да демон совсем с ума сошел!

Я посмотрела на остроконечные пики, злобно глядящие вверх. И девичье сумасбродство охватило меня.

Почему бы и нет? Безрассудство и своенравие полились в чашу отчаяния, переполнили её и потекли через край. Подумать только, что минуту назад я сожалела и горевала о чьей-то гибели и собиралась умереть.

Я, вторая всадница Апокалипсиса!

Сталь зазвенела в моих пальцах, когда первородный рунный узор прочертил свою яркую дорожку, и зеленые искры загорелись в воздухе. Звуча гневным крещендо, рой тварей с блестящими крыльями окружил нас. Каждая из них была в пять раз крупнее природного сородича; их тушки блестели металлом, а крылья сверкали твердостью кварца.

Повинуясь немому приказу, они ринулись под полоскавшуюся ткань и распрямили её, удерживаясь в серости неба вопреки злобствующему смерчу. Перед лицом надвигающейся катастрофы было создано нечто невероятное и когда-то абсолютно невозможное.

Все трое шагнули на расстеленный ковер, он просел под весомой тяжестью, и мы полетели вниз.

Ураган свистел в наших ушах, встречные потоки подбрасывали нас резкими толчками, и метель заглушала звон сотен маленьких крыльев. И все-таки мы падали с гораздо меньшей скоростью, чем могли бы.

Где-то на середине я услышала гулкий грохот вершин, сошедшихся в протяжном поцелуе. Но там, где взвивались концы полотна, было еще достаточно места, чтобы упасть на наточенные, ждущие новой крови, камни.

Каким-то чудом мы провалились в провал между скал. Гребень вонзился в живот десятком зубастых осколков. К счастью, ни один из них и на двадцатую часть не был так длинен, как его собратья по соседству, которые хорошо просматривались с высоты. Голодный желудок выплеснул из себя остатки жидкости - стоило приподняться на колени, как меня тут же стошнило. Голову мутило зловонными испарениями, непонятно откуда здесь взявшимися. Минуло не менее четверти часа, прежде чем я смогла подняться полностью.

Брань, как всегда, пришел в себя первым. Он стащил единственный туфель и с омерзением отшвырнул его в сторону, повел пальцами ступни. Велиал сидел, прислонясь к огромному склизкому булыжнику, росшему прямо из-под ног.