- И что нас там ждет? - вяло усмехаюсь. - Десяток гекатонхейров? Асмодей со своими легионами? Сам Самаэль?

Брань, подумав, абсолютно честно отвечает:

- Ничего.

Ворвавшись домой, Никита первым делом бросился к шторам. Задернув их наглухо, так, чтобы ни один лучик света уличных фонарей не проникал внутрь, он немного успокоился. Сходил в ванную, помыл руки. Переоделся в более привычные штаны и домашний теплый свитер, походя поставив на плиту чайник.

Его знобило. Пережитое никак не шло из головы. Отрезанная нога вставала перед глазами так четко, что казалось, стоит повернуться, и он наткнется на нее.

Но это не самое страшное. Самое страшное то, что он убил человека. Никто не поверит, что это была случайность. Как можно случайно отрезать чужую ногу?

Даже если Никита пойдет в милицию с чистосердечным, менты захотят узнать, чем он это сделал. Придется объяснять про случайно найденный серп. Вот этому-то точно никто не поверит, а значит, все. Это конец.

Отец, конечно же, скажет, что не ожидал от него такого, обязательно схватится за голову и воскликнет, что поседел раньше времени из-за нерадивого сына. Отец всегда был немного склонен к театральности; примерно такую же мину он сделал, когда все домашние узнали, что Ариадна, сестра Никиты, уже не девушка. На самом деле Никита подозревал, что Федору Васильевичу Скворцову совершенно все равно, а кричит он исключительно потому, чтобы не потерять репутацию в глазах детей.

Но это были такие мелочи по сравнению с тем, что произошло десять минут назад.

Если в госаппарате узнают, что сын Федора Васильевича убийца, то от фамилии Скворцовых постараются избавиться, как от ненужной, отслужившей срок детали. Найдется куча таких же Скворцовых, с незапятнанной репутацией, которые благополучно займут место отца и будут молча выполнять свою роль винтика.

В лучшем случае Федора Васильевича ожидает быстрый уход на пенсию, а в худшем - разорение. Ариадну с клеймом сестры убийцы никто не возьмет замуж.

Но ужаснее всего, ужаснее нищеты и позора, ожидавших семью, было то, что скажет мать.

Нет, она не будет, как отец, винить его в их бедах. Она просто обнимет его и заплачет, а потом, отойдя в сторонку, так, чтобы сын не видел, схватится за сердце.

Этого Никита допустить не мог.

Лучше будет, если он просто исчезнет. Пропавший без вести и убийца - это совершенно разные вещи. Родня погорюет немного и вернется к прежней жизни. Спокойной жизни.

Парень даже подумать не мог, что убийцу не выследят. Он был уверен: рано или поздно откопается какой-нибудь случайный свидетель, видевший его в том переулке, или же сбежавший зэк со страху сам сдастся в милицию. И тогда его найдут.

Без пяти минут бывший студент посмотрел на незаваренный чай. А затем тяжело вздохнул и отправился собирать походный рюкзак.

На первое время стоит перебраться в другой город, а еще лучше - область. Там видно будет. Можно прикинуться, что потерял память и документы. От блестящей карьеры и института, конечно, придется отказаться. Ничего, там что-нибудь придумается.

Брать ли с собой еду? Родителей давно не было дома, они и не знают, что в холодильнике имеется, а кушать-то точно захочется очень быстро. Хорошо, что не потратил остатки денег на ресторан. Катерина... Никита закусил губу, пока руки сноровисто работали, заполняя рюкзак. Это все теперь его прошлая жизнь, о которой следует забыть - и как можно скорее.

За окном раздался визгливый звук милицейской сирены. Парень встрепенулся, прислушался. Звук приближался.

Неудачливый уголовник заметался по дому. Как они могли так быстро выяснить, где он живет? Черт, черт, черт! Куда деваться? И почему у них нет пожарного выхода! Говорил же отцу...

Шины зашуршали по осенней листве, и машина притормозила у соседнего домика. Никита выдохнул - видимо, просто наобум обыскивают весь частный сектор, как ближайший к месту преступления. Оглянулся еще раз, и взгляд его упал на грубое железное кольцо, прикрепленное к сколоченной крышке подполья. Недолго думая, схватил рюкзак и нырнул в подвал, аккуратно опустив дверцу. Залез на одну из ниш, сделанных в земляной стене под банки с вареньем - чтобы слышать все, что происходит наверху.

Сердце его бешено трепыхалось, когда по крыльцу застучали тяжелые сапоги. Кто-то заколотил во входную дверь, не заметив маленькой кнопки звонка сбоку. Никита замер. Два голоса что-то неразборчиво забубнили, потом послышался стук, и дверь распахнулась настежь. Прячущийся почувствовал, как внутри что-то ёкнуло. Твою же ... ! как, почему он забыл запереться изнутри?

- И че, гришь, случилось-то? - хриплый прокуренный бас зазвучал совсем рядом.

- Да тут в парке, недалеко, зэка зарезали. Беглого.

- Эка невидаль, - громко засмеялся обладатель зычного голосища. - Ну зарезали да и зарезали, туды ему и дорога. Одним меньше, одним больше. Нас-то чего подняли, Сема?

- Дак говорят, странно как-то зарезали. Ногу якобы отрезали, или руку. Полностью снесли, одна культя осталась. Фьють - и нету. Он от кровотечения и сдох, - ответил невидимый Сема, топоча прямо над ухом Никиты.

- Брешишь, - не поверил ему товарищ. - Как можно взять и на раз отрезать ногу? Там же кости. Я как-то видал, по молодости лет, в меде учился, да потом и бросил, не срослось - точно тебе говорю, просто так ногу не отрежешь. Там и пила нужна, и еще много чего. А чтоб человек по доброй воле дал себе ногу отпиливать - такого точно не бывает.

- Не знаю, - Никите показалось, что он видит, как Семен пожимает плечами. - Наше дело маленькое - начальство приказало проверить, вот и проверяем.

- Ох, ничего себе хата, - громкоголосый прошелся по дому. - Глянь-ка, и хрустали, и шкафы, и сервизы. А люстры-то, люстры какие, ух, загляденье!

- Блииин, - второй милиционер явно помрачнел. - Слышь чего, Боря, пойдем отсюда. Это Скворцовых дом, нечего тут делать.

- Каких Скворцовых?